Любовь Муры - Николай Байтов

Ты спрашивала о Петре? С ним я не переписываюсь. Нет желания.

10/VI.

Дорогая Ксюшенька!

Не писала тебе — плохо себя чувствую. Ида также меня просто убивает своим отношением к ученью и я нахожусь в таком состоянии, когда хочется укрыться от людей и взвыть.

Её не допускают к экзаменам. Я вне себя от отчаянья, а она не унывает. Мне стыдно за неё. Живопись — это единственный её путь и я так лелеяла надежду, что в этой области она добьётся чего-либо. Как ни было трудно, но я стремилась создать её условия для ученья, но, как видишь, ничего не помогло. Какое же это горе, когда твоё дитя не идёт по верному пути. [Отчёркнуто на полях карандашом Ксении.]

Чем же ты занимаешься, дорогая? Жара в этом году донимает, наверное, и москвичей. Нет дождей, пыль и духота города заставляет с особенной страстностью мечтать о прохладе лесов.

Ск. часов ты работаешь? и какие именно у тебя обязанности?

Приехал за Катей Володя и они этими днями выезжают. Я привыкла уже жить с Катей, будет пусто без неё.

Будь здорова, дорогая. Целую тебя крепко. Мура.

19/VI. Всякие напасти ополчились на меня и я задержала отсылку письма. Позволь, дорогая, похныкать тебе «в плечико». Послушай, родная, мои жалобы. Я ослабела от постоянной веч. температуры и сегодня (утро, когда я пишу тебе) не вышла на работу, хотя есть повестка — явиться в прокуратуру. Меня выселяют из этой квартирки прежние жильцы. Я сопротивляюсь, т. к. у них есть уже хорошее жильё и тоже в центре, но жадность заставляет их выбрасывать нас. Если они выиграют, я не окажусь на улице, но буду находиться в паскудных условиях: в одной комнатушке, причём придётся проходить через их комнату. Всё это (Ида, комната и др.) волнует, мешает заняться посерьёзней своим здоровьем. Судя по симптомам — у меня открылся какой-ниб. лёгочный очаг [подчёркнуто карандашом Ксении].

Совершенно выбивает из нормы — бессонница. Стала и я принимать Luminal.

Подумываю о переводе в Зап. области Украины. Там есть большая нужда в работниках и если выселят, то очевидно так и сделаю.

Я рада, что воспитала себя уже до такой степени, когда подобные горести не заставляют страдать. Хуже, что Ида не даёт радостей [подчёркнуто карандашом Ксении]. Было бы здоровье — и постараюсь ещё найти удовлетворение в жизни. Становится теплей при мысли, что где-то есть человек — ты, — понимающий меня и в какой-то степени интересующийся мной.

Прими же поцелуи и пожелания наилучшего. Будь здорова, дорогая. Жду твоего письма.

[Письмо Иды.]

19. VI — 1945 г.

Здравствуй дорогая Ксюшенька!

Извини, что так долго не писала тебе. Была очень занята. Занималась несколько дней и ночей. Математика заела. В последние дни я уже полностью овладела ею, но учительница решила больше не спрашивать. Из-за математики не допустили к экзаменам. Это правда немного неприятно, но всё же меня это мало волнует. Материал я уже усвоила. Экзамены буду сдавать осенью. Маму это волновало, но я уже её, кажется, успокоила. У нас школа особенная. Главное — это живопись и рисунок. Ребята, увлекаясь последними, мало уделяли времени общеобразовательным дисциплинам. Теперь приходится расплачиваться. У нас в учительской ведётся интересная борьба между учителями-художниками и учителями обыкновенными. Каждый старается привлечь учеников на свою сторону. Ученики льнут к художественным руководителям. Остальные учителя в обиде и мстят. Конечно это совершенно неправильно пренебрегать остальными науками. Но такая уже у нас установка. Надеюсь, что она изменится. Очень многие будут сдавать экзамены осенью. Сейчас много времени уделяю зарисовкам и наброскам. Всюду препятствия. Нет красок, нет кистей. Это немного тормозит летнюю работу. Мечтаю побывать в Москве, увидеть тебя (написать портрет), многое жду от Третьяковской галереи. Жаль, что эта поездка почти неосуществима. У нас всё хорошо. Выкидывают из квартиры. Мама немного хворает. Верочку тоже выселили из одной комнаты, а вторая держится под большим вопросом. А так всё замечательно.

Целую тебя крепко-крепко.

До свидания. Привет всем.

Твой прилежный маэстро — Иринка.

[Начало письма — без даты.]

Ксюшенька, дорогая, я написала тебе письмо совсем недавно. Очевидно, оно ещё дойдёт к тебе.

С квартирой — погано. Дано 7 дней для выселения. Перейдём в нашу (только нашу) кухонку и прийдётся проходить через поселившихся. Мне вообще бороться трудно. Боюсь, как бы не заболеть. Вспоминаю болезнь при этом и смерть Степана. От всего этого — тоскливо.

Сегодня в 5 ч. утра Идишка выехала на уборочную. О Москве ей, бежняжке, нечего и думать. Не прийдётся. Но она всё же надеется, что ей удастся поехать. А может быть, проявив упорство, она сможет добиться творческой командировки!

На какой срок она выехала на уборочную, я не знаю. Хоть бы недели через 2 вернулась бы. Маленькому отсутствию её я была бы довольна, если б знала, что ей там не плохо, что она сыта. За эти годы она претерпела такой голод, что нестерпимо думать о недоедании.

22/VI. Вчера была на пляже, впервые за весь этот период. Была в тех же местах, куда когда-то ездила с тобой. Вспомнила твою фразу, вырвавшуюся с болью о том, как ещё хочется тебе любви, и тут же я подумала, что для меня эта сторона жизни уже совсем отсутствует. Всё поглотили волнения и заботы…

Как чудесна и утешительна прелесть природы. Провела хороший день, отбросив все свои тяготы. Радуюсь каждой спокойной минуте и принимаю её как подарок.

Окончила ли ты свою работу в парке? Всё живёшь ли в комнате В.В.? Пиши, дорогая. Ты мне родная. Крепко тебя целую. Мура.

[Письмо Иды.]

14. IX.1945 года.

Здравствуй дорогая Ксюшенька!!!

Извини, что долго не писала. Была очень занята. И кроме того, каждый день думала о поездке в Москву, которая, к сожалению, не совершилась. С 1-ого у нас начались занятия. Как я ужасно жалею, что не могла побывать в Москве! Трудно было достать командировку, недостаток материальных средств и т. д. всё это помешало моей мечте. Хотела бы увидеть твоё дорогое лицо, Москву, Третьяковку, музей Западного искусства, музей Ленина (для композиций нужно) и многое другое. На следующее лето конечно, без всякого сомнения, я буду в Москве. Некоторые ребята всё таки побывали этим летом в Третьяковке и полны впечатлений. Для будущих работ этот просмотр картин старых мастеров очень много даёт.

Итак я уже в 10 классе. Наш класс будет первым выпуском художественной школы. (В прошлом году 10 класс весь провалился на экзаменах по живописи.) Впереди много серьёзной работы. За нас берутся по-настоящему, крепко, чтобы мы не посрамили честь школы.

Всё время приходится догонять старых учеников, которые учились с 5-ого класса. Правда сейчас я иду наравне с ними и даже перегнала некоторых из них. Всё это страшно захватывает. У нас замечательный учитель, лучший в школе.

Я наверно тебе надоела бесконечным описанием школьных дел.

В Киеве стоят солнечные тёплые дни. По утрам бодрый осенний холодок. Киев золотится. Воздух как выстоявшее старое вино, дали синие, лёгкие, прозрачные. Эти дни мы всем классом пишем на дворе этюды. Школа стоит на горе, вдали синеет Днепр и сверкает на солнце Андреевская церковь. Жаль, что такой короткий день, приходишь со школы в 5 часов, не успеешь очнуться, уже вечер. Ну пока, Ксюшенька, уже поздно, нужно учить уроки. До свидания.

Будь здорова и счастлива.

Целую. Любящая тебя Иринка — «непризнанный маэстро».

[Вторая половит письма написана Мурой:]

Моя дорогая Ксюшенька, пришла домой к 9 ч. вечера и застала Идусю пишущей тебе письмо. Тут же на столике лежало и твоё письмо.

Да, я уже давно не писала тебе. Если бы я могла немного меньше работать!.. Этот месяц был изнурителен. Даже для сна оставляла минимальное количество часов. Сейчас после нескольких дней сравнительной передышки, снова запарка. Конференции — район., городская, республиканская и т. д. О себе некогда подумать и буквально не могу пришить оторвавшуюся от пальто пуговицу.

Как мечтаю отдохнуть в природе: золотая осень! Хочу впитать её — ведь в Киеве осень так хороша. Может быть в конце октября на неск. дней удастся взять отпуск.

Почему ты не пишешь о своём здоровьи? Как ты себя чувствуешь? и как спишь?

Прочитала Идино письмо к тебе. Как скромно она пишет о себе… А ведь знаешь, за этот месяц она добилась в учении столь неожиданно многого, что я была очарована ею. За 10 дней она блестяще сдала экзамены по всем предметам в 10-й класс. Зимой она совсем не занималась и ей пришлось остаться на 2-й год. Это было моим большим горем. Она утешала меня, что осенью сдаст, но я, зная её, не могла ей верить. В течение лета она не училась, а только писала этюды, поехала на уборочную и по приезде принялась за учёбу. Да как! Она спала часа по 2–3 в сутки. И в результате так успешно перешла в 10-й класс! Она проявила много напористости, терпения и страстного желания добиться своего. Учителя — поражены, а я в ликовании. Это — впервые за всю свою жизнь она так порадовала меня. Произошла чудесная перемена. Я ещё не верю, что это усердие будет долгим, но пока что всё в школе идёт стройно и «благородно». Боюсь, что не выдержит. Напиши ей, дорогая, об этом. Сейчас все её хвалят, в школе изменилось отношение к ней. А сегодня по рисунку (живая натура — лицо женщины) она получила 4, что ставят по специальным дисциплинам не часто!