Любовь Муры - Николай Байтов

Идочка по живописи делает успехи.

Ты уже, наверное, узнала о смерти Р. Роллана? Об этом я много думаю.

Крепко тебя целую, моя дорогая. Жду письма. Передай привет Оленьке. Пиши же. Мура.

[Письмо Иды.]

Киев. 9.I.1945 года.

Здравствуй дорогая Ксюшенька!!!

Извини, что так долго не писала. Была очень занята. В школе кончалось полугодие и приходилось там сидеть с утра до вечера. Было очень много работы, нужно было сдавать зачёты по всем общеобразовательным предметам. Я очень сильно отстала по всему, особенно по алгебре, геометрии и т. д. Придётся упорно поработать этот год. А так в школе всё хорошо. По живописи у меня в четверти 4, но у меня мало классных работ. Вообще в школе очень интересно заниматься. Жаль, что плохие материальные условия. В школе не топят, очень холодно и тяжело сосредотачиваться при писании. У нас в программе есть изучение скульптуры, но мы её не проходим, потому что лепкой заниматься в таком холоде совсем невозможно.

Дома у нас попрежнему материально туговато. Заболела мама, сильно простудилась, все ночи не спит от кашля. Кроме того, уже недели 3 у ней что-то неладно с желудком. Сильные боли. Температура. Рвоты. Врачи не знают язва или болезнь печени. Мама опять сильно похудела, изменилась. Сейчас встала и больная пошла на работу. В детсад беспрерывно приходят делегации методистов с разных городов и сегодня ждут делегацию каких-то иностранцев. Работать в саду сейчас очень трудно. Не знаю, как мама могла бы работать, если бы не было такого надёжного помощника как Вера Сергеевна. Остальной штат плохо спаян. Каждый день бесконечные кражи. Это ещё больше подкашивает маму. Бедная B.C. целый день мечется, мама больна, мать B.C. тоже больна, в детсаду масса дел и неприятностей. т. Катя и бабушка тоже болеют.

Вот кусочек из нашей жизни.

Как сейчас в Москве? Очень хотелось бы поехать. Соскучилась. Как состояние твоего здоровья лучше, хуже? Как вообще жизнь.

Ещё раз прошу, Ксенюшенька, не обижайся за молчание, столько работы, день так короток и незаметен. Пока до свидания, дорогая. Целую тебя крепко и горячо.

Почти маэстро — твоя Ирина Пшенишняк.

[Письмо было отправлено без конверта — сложено треугольником. На обратной стороне листка виден адрес — Харьков, до востребования.]

21. I.

Дорогая Ксюшенька! Не так давно мы с Идусей отправили тебе письмо в Москву. Твоему письму обрадовалась, — твоё молчание меня беспокоило. Как же ты доехала? Условия езды сейчас невероятно тяжелы. Ты, наверное, бедняжка, немало в пути натерпелась. Думаю, что обратная дорога будет легче, но билет достать будет трудновато.

Рада, что действительность тебя не так испугала и ты немножко успокоилась за судьбу Марьи Порфирьевны. Передай, пожалуйста, ей мой привет. Твои волнения мне были очень понятны, в своё время судьба Кати мне не давала покоя. Большого труда стоило мне достать ей вызов и пропуск в Киев. А теперь она жалеет, что не уехала сразу к Володе на Кавказ. Здесь ей живётся нехорошо. Прежде всего, я не могу её обеспечить достаточным питанием, что меня мучит невероятно.

Я стала «бешено» завидовать одиночкам [подчёркнуто карандашом Ксении]. Я так устала и надоело мне быть вечной нянькой другим. Для себя мне не хватает ни времени, ни возможностей. Да и характерец мамы достаточно отравляет мою жизнь. Я стала болеть и нервы отказываются сносить то, что раньше не так раздражало. Спасибо Верочке, чем только в состоянии, она старается облегчить моё положение.

С нетерпением жду весны. Уж очень трудно нам зимой. Может быть, с весной придёт и окончание войны. Наши успехи, невиданные ещё победы — ведут к этому.

Буду ли я иметь возможность снова поехать в Москву?

Чем же ты заполняешь дни в Харькове, дорогая?

О тебе всегда думаю.

Целует тебя горячо Иришка.

Обнимаю и целую тебя. Мура.

[Письмо — так же, как и предыдущее, — было сложено треугольником. На обратной стороне листка по штампу военной цензуры можно определить дату прибытия письма в Харьков — 18/II. В самом письме даты нет.]

Дорогая Ксюшенька! В Харьков я отправила тебе письмо, думаю, что ты его уже получила. Не беспокойся о нас, дорогая. Прожить каждый день является тяжёлой обязанностью. Живём — нелегко. Но об этом я уже писала тебе.

Читаю очень мало, очень занята. Так мечтаю, когда Ида станет самостоятельной и я смогу меньше работать. Думаю над тем, что следует теперь же подучиться какому-либо ремеслу, хотя бы сапожному. К сожалению, нет времени заняться сейчас этим. Для лета ещё в прошлом году уже сделала сама для себя туфли и в них бегала до морозов. Чем и как живёт Марья Порфирьевна? Как твоё здоровье, настроение? Чем теперь полна твоя душа? Чем увлекаешься? Пожалуйста, напиши о себе подробно.

Со страстным нетерпением ожидаю конца войны. Счастлива, что наша армия громит немцев на их территории — пусть испытают то, что нам приходилось переносить.

Очень и очень благодарна тебе за газеты и журналы. Пишу поздно вечером. Сегодня вернулась домой в 10 час. Устала так, что не смогу заснуть.

Извини за сумбурное письмо.

Крепко тебя целую. Мура.

31/III.

Дорогая Ксюшенька!

Каждый день думала, что вечером смогу отписать тебе. Но ежедневно происходят непредвиденные осложнения и я задерживаюсь на работе часов до 10–11. Являюсь домой расслабленной от волнений дня и сваливаюсь в кровать.

Мне хочется сказать тебе, что судьба не была ласкова ко мне в эти годы. Не было просвета. Казалось голод и страх пред высылкой в Германию сломят окончательно. Ведь месяцев 6 мы не пробовали хлеба. И всё же выжила. Спасла меня Верочка. В то время она была немного крепче меня. Откуда только возможно она, сама не съедая, таскала для меня или пшен. кашу или горох. Всё это измерялось стаканчиками или ложками. Сама она была уже подпухшей от голода, а я температурила с открытым процессом лёгких. Собрав последние силы, с невероятными трудностями (чего только, при желании, не добъётся человек) она отправила меня с Идой к старику Петра и там мы отошли. После этого мы поступили в дет. столовую, где кормили только пшен. кашей. Но это было уже приблизительно сытно. Так мы дождались прихода своих.

Делало нашу жизнь ещё более страшной следующее обстоятельство. В той же столовке мы приютили еврейскую семью (мать с 2мя детьми). Если б кто-либо выдал её — вместе с ней погибли бы и мы все. Какие же страшные годы пережили мы! Ни одного покойного дня и ночи! Между прочим, эта всецело обязанная нам женщина сейчас даже исподтишка паскудит нам. Пишу тебе об этом не для того, чтобы ты была лучшего мнения обо мне. Это — долг каждого человека. Но в то мерзкое время я подвергала себя и свою семью смертельной опасности. И так печально, что люди могут быть такими гаденькими.

Все эти годы неразрывны с Верочкой и на фоне окружающего паскудства она была ещё дороже мне. Это — чистейшей души и высокой пробы человек.

Мало, совсем мало радостей в моей жизни. Верочка красит её. Ида даёт одни печали. Безумно любя её, я не обольщаюсь на её счёт. Она странное и, что хуже, не всегда порядочное существо. Талантлива — это вывод художественного совета и, как сказали мне, ничего не выйдет из неё — ленива. Совершенно не работает по общеобразовательным предметам. Такая мука с ней. Если будет у тебя время, напиши ей, дорогая. Равнодушной к тебе я никогда не была. Все эти годы о тебе я вспоминала с нежностью и с большой благодарностью.

Ты, дорогая, дала мне очень много. Ты не всегда догадывалась, очевидно, об этом. Ты дала мне культуру и более тонкое понимание окружающего. Под твоим влиянием пробудилось то лучшее, что было во мне. Я стала сдержанней, меньше неистовствовала, ты научила меня мягкости. Я никогда не забуду тебя. Слишком большое место отведено тебе в моей жизни. Часто я перебираю перипетии наших встреч. Всё то, что было в последние годы неприятным, — стушевалось (а когда-то оно было остро-мучительным) и осталось одно светлое.

В годы оккупации как особо счастливой сказкой казалось мне время, проведённое с тобой в Москве, в Мисхоре. Для того чтобы дать отдых своей измученной душе, я так часто обращалась к этим воспоминаниям.

Портрет Роллана носила с собой всюду. Стоит и сейчас он на моём столике. Благородный борец за правду, справедливость — он утешал меня.

Я вдалась в прошлое, на кот. теперь не люблю останавливаться, с тем, чтобы ты, родная ещё раз поняла, какими были эти годы для меня. Думаю, что ты во всём понимаешь меня.

Сейчас я ценю как никогда ранее те крупиночки радости, что перепадают мне. По особенному радуюсь и солнышку и хорошей мелодии, что случайно уловит ухо по радио, и всякому хорошему человеческому проявлению. С последним встречаться приходится слишком редко. Если б только немного порадовала меня Ида…