Девятый вал I: шторм судеб - Александр Спиридонов

Алантир встал и отошел в сторону, открывая обзор на зеркало обезумевшему в своем желании человеку.

Тишина вновь воцарилась в небытие. Мелех молча таращился на свое отражение не в силах сделать даже вдох. Он недвижимо смотрел на себя несколько минут, отказываясь верить своим глазам.

— Нет, нет. Это он, — указывая на отражение пальцем, — сказал пират. Это он, он всех убил. Это он! — параноидально кричал в бесконечность увидевший правду адмирал Армады.

— Да, что-то тебя смущает? Ты прав.

Алантир постепенно приходил в себя. Мышцы и подкожная клетчатка вновь наполняли его тело, а кожа сменила мертвенно-бледный окрас на телесный.

— Но…

— Ты помнишь свое имя? — спросил чародей.

— Нет, имен я не помню. Все словно во сне… но нет, только не это, не может быть!

— Помнишь ли ты, как попал сюда?

— Нет, я ничего не помню! — в отчаянии кричал пират. — Это ведь зеркало, но отражение в нем, это он…

— Это ты, Мелех! Прими себя.

— Нет, ни за что, это не могу быть… — память стала постепенно наполнять его разум, будто давно забытые воспоминания из детства, пришедшие во сне, и теперь пробудившие давно забытые травмы. Слезы вновь покатились ручьем по его грязным щекам. — Нет! Нет! Нет! — Мелех сорвался с места и ринулся к ужасающему его отражению. Удар за ударом он разбивал кулаки в кровь о нерушимую действительность. Поверхность зеркала не сдюжила под натиском адмирала Армады и разбилась вдребезги под напором кулаков, разбиваясь на тысячи мелких осколков. Изображение человека, столь ненавистное ему, разделенное на множественные фрагменты, продолжало смотреть на него убитым от горя взглядом. Пират, каковым в своих мыслях он уже не являлся, продолжал молотить зеркальные фрагменты, превращая их в пыль, пока полностью не разбил кулаки, обнажая мясо и кости.

— Вижу, ты вспомнил…Теперь ты понимаешь, что натворил и сколько боли причинил, безжалостно убивая людей ради своей выдуманной цели.

— Воспоминания возвращаются, — проговорил Мелех, стоя на коленях над разбившимся зеркалом. — История прожитых жизней затухает, а вот боль и все чувства становятся все сильнее. — Мелех опустил голову, а каштановые длинные волосы скрыли его лицо, нависая над ним. Слезы продолжали стекать по лицу, капая на его ноги и руки. — Этот человек, причинил столько зла, убил столько дорогих мне людей. Я столько раз желал ему смерти, беспомощно пытаясь вырваться из его плена, рук, темницы. Он убивал моих детей, жену, родителей, сжигал поселения. Я ненавижу его всей душой, ненавижу каждой клеточкой, и хочу, чтобы он сдох самой жуткой смертью. Но это я. Я ненавижу себя…Я понял твой урок. Я все понял, Алантир. — Мелех обратил свой взор на чародея. — Нет пытки сильнее, чем та, что ты уготовил для этого человека. Я действительно пережил все зло, что причинил. Ретина был прав.

Алантир взмахнул рукой, и прямо у согнутых ног раскаявшегося и плачущего человека появился его меч. Знаменитый поатан, отнявший огромное количество жизней, величественно лежал перед своим хозяином. Большой красный рубин, пронзающий

рукоять, бликовал от света пролетающих в бесконечности звезд, а острое лезвие смотрело на Мелеха, будто напоминая ему, кто он такой.

— Ты заберешь последнюю жизнь, — прошептал Мелех и взял свой меч, подставив наконечник точно к сердцу. — Как долго я этого ждал, как сильно хотел! Столько ночей я прожил с желанием мести, и теперь я лишу этот мир истинного демона. Алантир, спасибо. Ты убил его, и душа его канула в лету. Я же закончу историю и уничтожу эту жалкую оболочку.

Мелех напряг свои сильные руки и проткнул тело, ощущая, как лезвие быстро входит в плоть, раздвигая и ломая ребра. Сердце пронзилось, и боль окутала его тело. Но боль принесла удовольствие, словно давнее дело, никак не поддающееся работе, наконец завершено. Но дальше…ничего не произошло. Тьма больше не сгущалась над ним, а все поглощающаяся тишина не топила его в своей глубине. Меч торчал из груди, а кровь капала на намокшую слезами ткань.

— Не понимаю, что такое?

— Ты же не думал, что все так просто, Мелех, — с ехидной улыбкой сказал Алантир. — Это, как бы тебе сказать, лишь начало, переходный этап. Кстати, да, ты теперь бессмертен, и жить тебе с этой болью до скончания веков.

— Что? Нет! — Мелех взял осколки зеркала, лежавшие у его ног, и яростно вонзал себе в шею, но каждая рана зарастала столь быстро, что через секунду от нее не оставалось и следа. — Прошу, убей меня! Убей!

— Мы ответили только на первый вопрос, — не обращая внимания на истерику сидящего перед ним человека, сказал чародей. — Теперь ты знаешь, кто ты. Но раз к тебе вернулась память, то ты должен помнить о моем обещании рассказать тебе все: зачем мне твоя помощь и зачем я все это сотворил.

— Я думал это возмездие, — сказал Мелех со все еще торчащим из груди мечем.

— Возмездие? Нет, конечно. За всю людскую историю было столько людей, которым то самое возмездие требовалось, что уж и нет такой цифры. Люди верят в рай и ад, но скажу тебе, как и прежде, я сотворил вас, но я не бог, и даже мне неведомы эти вопросы. Есть ли ад и есть ли возмездие, я понятия не имею, и потому таковыми вопросами не занимаюсь.

— Но, тогда…

— Зачем это все? Ну, что ж, Мелех, теперь ты готов выслушать, а я тебе — поведать эту удивительную историю. Ну а далее ты двинешься в путь. — Алантир щелкнул пальцами, и меч, пронзающий грудь пирата, испарился, как и рана, находящаяся под ним.

— В путь?

— Начнем. — Бесконечность заиграла в миллионе цветов, и каждое последующее слово Алантира отражалось в ней, словно в зеркале. — В начале времен из ничего возникло бытие, а в нем — семь сущностей, которые в последующем люди назовут «праймы», те самые сущности были я и мои шесть братьев и сестер. В бесконечной тьме и пустоте мы пребывали, казалось, вечность, хотя судить почти невозможно, ибо времени тогда еще не было.

Тьма озарилась семью прекрасными сущностями, переливающимися всеми цветами, что может представить человеческий разум, напоминавшими по форме стаю медуз, спокойно дрейфующих в океане.

— Словно зерно, взращённое в земле, в нашем разуме цвела идея и цель о создании идеальных существ, свободных от оков предписания, той самой судьбы, о которой ты говорил ранее. Наши создания должны иметь волю, свободную волю, жить своей жизнью, наслаждаясь каждым ее мгновеньем без нашего последующего участия. Мы должны были создать мир без греха, обид и разочарования, существ, что построят его и