В преддверии бури - Ирэн Рудкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долго длится этот бой. Мужчина не сдаётся, один за другим падают сражённые его необычным посохом воины, но нападающих не становится меньше, на место павших встают новые, свежие, полные сил. А он, наоборот, начинает уставать, и даже сила, в избытке скопившаяся внутри Портала, не может ему помочь, ведь он всего лишь воин, не маг. Вот меч одного из нападающих, прорвавшись через грозно свистящую вязь восьмёрок и быстрых, размашистых росчерков посоха, дотягивается острием до незащищённого бока — страж стонет сквозь сцепленные зубы, бьёт в ответ — и его противник падает, не успев защититься. Но в это время другой воин, упав на колени, размахивается, ведя меч по широкой дуге, и сталь, взвизгнув, перерубает мужчине жилы с обратной стороны колен.
Но темноволосый страж стоит — сила Портала держит его на ногах, залечивает раны, совсем как залечивал мои Портал Атиаса. А со всех сторон рвутся к нему острия мечей, прорывая одежду, оставляя на коже глубокие, сочащиеся алой кровью порезы. Свистит рассекаемый шестом воздух, взмах, другой — и ещё двое нападающих падают под ноги своим товарищам. А следом, сражённый сразу несколькими ударами, падает, наконец, и страж — не в силах человеческих продолжать этот бой с такими ранами, и никакой Портал не способен залечить их мгновенно.
Воины обступают его, кто-то откидывает носком сапога выпавший из рук раненого шест; мужчина стонет, тоскливо провожая взглядом верное своё оружие.
— Вяжи его! — кричат воины, и откуда-то из задних рядов протискиваются двое, неся моток верёвки. В мгновение ока они стягивают за руки стража за спиной, а потом и вовсе обматывают его полностью, превращая в подобие кокона, из которого торчит лишь голова да носки старых, стёртых многими дорогами сапог. И только после этого воины успокаиваются, вбрасывают в ножны мечи; на потных, усталых лицах появляются улыбки; воины хлопают друг друга по плечам, поздравляя с победой. На погибших никто не смотрит — такова цена, и тех, кто не пережил бой, завтра похоронят со всеми положенными героям почестями, сложив огромный, до небес, погребальный костёр.
И вдруг сзади слышится шёпот:
— Маги, маги идут.
Воины, как один, почтительно и немного суетливо расступаются, и меж двух неравных их групп появляются магики, идут, шелестя мантиями по корням и не обращая никакого внимания на расступившихся. Один из них, подойдя к спелёнутому стражу, носком расшитого золотом сапожка брезгливо толкает его в щёку, с безжалостным любопытством склоняется над поверженным.
— Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут? — с незатаиваемой насмешкой произносит маг. — Неужто сам Эверн-древоносец, некогда обычный наёмник, возомнивший, что он теперь страж Портала?
— А тут у нас кто? — без страха бросает в ответ темноволосый. — Неужто сам Кызим, магистр Башни Абсолюта, известный охотник проворачивать грязные делишки руками простых воинов?
Маг, не снизойдя до ответа, с размаху бьёт мужчину в бок ногой, и тот рычит от боли — острый сапожный мысок втыкается точно в рану, — но горящих презрением и ненавистью глаз от чародея не отводит.
— Что ж, ясно, ясно, — бормочет маг, отступая. — Преступник упорствует. Как считаете, уважаемые магистры Башни Стихий и Башни Высших Плетений, есть ли смысл отправлять обвиняемого на допрос? Мне кажется, ненависть к Шагрону настолько глубоко уже пустила корни в сём несчастном, что едва ли мы сможем…
— Ненависть к Шагрону? — мужчина закатывается булькающим хохотом. — О-о, нет, Кызим, я никогда не ненавидел Шагрон. Я защищал его — от таких, как ты. От тех, кто жаждет власти любой ценой, кто не остановится ни перед чем, даже и…
Очередной удар заставляет мужчину умолкнуть, смех превращается в сдавленный хрип.
— Вот, коллеги, наглядное подтверждение, — вздыхает магик, но в глазах его заметна тревога — ведь пленник чуть было не сказал, чуть было…
Спутники Кызима глубокомысленно кивают.
— Да, да, — вторят они. — Налицо деградация, вызванная долгим контактом лишённого дара человека с могущественным магическим предметом. Явно выражена потеря разума, тут уж ничего не поделать. Только очистительный огонь.
— Ты убил мою семью, — едва слышно шепчет пленный. — Сжёг всю деревню ради погони за властью, которая тебе не по плечу…
— Вот, опять, — устало вздыхает магик. — Теперь он обвиняет меня в том, что сам же и совершил. Нет, коллеги, я предлагаю порешить на том, что мы видели достаточно и признаем, что данный… гм… индивидуум в своих заблуждениях зашёл уже слишком далеко, и его безумие неизлечимо.
Его спутники согласно кивают, степенно оглаживая бороды.
— Воины, — зычным, неожиданно сильным голосом командует Кызим. — Подготовьте погребальный костёр, нужно достойно схоронить героев, отдавших жизни ради поимки сего преступника. Да прикрутите сверху крепкий столб — сожжём вместе с ними и безумца, пусть его душа хотя бы после смерти послужит правому делу и осветит путь ваших побратимов к потусторонним берегам.
Воины споро принимаются за дело, а магик, отвернувшись, идёт к отброшенному в сторону посоху, подбирает его сухой, морщинистой ладонью, пробует покрутить — но в его руках тот кажется просто деревяшкой, дрыном, вырванным из забора, и не срываются с его концов волны могущественных заклинаний. Посох мёртв — впрочем, он и должен быть мёртв, пребывая в чужих руках.
— Любопытная вещица, — бормочет магик. — Сопротивляется. Заберём её в Башню Абсолюта, пусть мои умельцы разберутся, что да как.
— Почему это к тебе, многоуважаемый Кызим? — возмущается один из его спутников. — Нам ведь тоже хочется посмотреть, что это за чудо такое. В Твоей Башне таких артефактов уже немерено накоплено, а нам…
— А вы, многоуважаемый Транг, какими вопросами в своей Башне занимаетесь? — поджав губы, оборачивается Кызим, и пальцы его стискивают
