Невеста-незабудка - Маргарет Пембертон

Куда бы они ни отправились спать этой ночью, их мужья не будут спать на диване.

На Лилли вдруг навалилась усталость, смешанная с отчаянием. Ни танцевать, ни притворяться счастливой у нее просто не было сил. Ее ждет одинокая постель. А утром? Неужели у нее нет другого выхода, кроме как возвращение в Уайтхорс, а оттуда в Сан-Франциско, Ванкувер или Сиэтл? Заболела голова, от усталости путались мысли. Она не испытывала ничего, кроме огромного чувства потери.

— Мне бы хотелось пойти в «Фэрвью», — непослушными губами произнесла она.

Когда они направились к выходу, их догнала Мариэтта, бросившая Счастливчика Джека посреди танца.

— Не волнуйся насчет Лео и Лотти, — сказала она, переводя дыхание. — Они переночуют со мной, Китти дала мне в «Золотом самородке» комнату.

— Спасибо, Мариэтта. — Невероятно, но она напрочь забыла о Лотти и Лео, о том, где они будут спать этой ночью.

Ринган пошел вперед, но Мариэтта, заметив неестественную бледность подруги и темные круги у нее под глазами, торопливо прошептала:

— Силы небесные! По словам Лотти, я поняла, что ты счастлива, как все обернулось. Ты же не горюешь по Счастливчику Джеку, нет?

— Нет, — со всей искренностью ответила Лилли. — Нет, просто… — Она быстро глянула на ушедшего вперед Рингана. — Он меня не любит, — сказала она дрогнувшим голосом. — Он просто спас меня, как спас бы Эди, или Кейт, или даже Розалинду Нетлшем. Он предложил мне завтра же утром уехать в Уайтхорс, я, наверное, так и поступлю, Мариэтта. Я не могу здесь оставаться, потому что не нужна ему.

Ринган повернулся и, чтобы привлечь ее внимание, издал гортанный звук, который Лилли называла про себя «шотландским звуком».

— Пока, Мариэтта. Если я действительно уеду, буду писать тебе в «Золотой самородок».

И, быстро повернувшись, она торопливо пошла к ожидавшему ее у двери Рингану.

— Не сомневаюсь, вы будете скучать по ней, — мягко заметил он, на этот раз верно истолковав ее печальный вид.

— Да, — давясь слезами, подтвердила Лилли.

— Не надо, — сказал он, осторожно поддерживая ее под руку на ступенях крыльца. Ее горестный вид разрывал Рингану сердце. — Вы просто очень устали. Утром все покажется не таким уж печальным.

Она что-то неразборчиво произнесла, и Ринган стиснул зубы. Он представлял себе все это совсем не так. Он хотел весело танцевать с ней, как другие новоиспеченные пары. А когда они пошли бы в «Фэрвью», он обнимал бы ее за талию, а ее голова покоилась на его плече.

Боже милосердный! Были минуты в «Фениксе», когда он поверил, что все его надежды сбудутся. В тот момент, когда он снял ее с подмостков, когда подал букет из незабудок, когда поцеловал ее. А потом они вошли в «Эльдорадо», и он увидел боль в ее глазах, когда к ним подошел Счастливчик Джек. И тогда он понял, что его надеждам не суждено сбыться.

Когда они вошли в «Фэрвью», навстречу им поспешила женщина, чем-то похожая на Китти.

— Поздравляю! — воскликнула она, улыбаясь. — Одноногий Пит сообщил мне эту новость всего полчаса назад. Вы быстро произвели впечатление на Доусон, мистер Камерон! В первый раз у нас жених венчается в полном наряде горца, это ух точно!

Потом она повернулась к Лилли.

— Меня зовут Белинда Малруни, я очень рада с вами познакомиться. Я живу в Доусоне с весны девяносто седьмого. Приплыла по Юкону на плоту вместе с двумя индейцами и ни разу не пожалела о своем решении. Я не знала, что мистер Камерон женится, когда он брал номер, и поэтому не дала ему апартаменты для новобрачных. Но я исправляю это упущение и даю вам самый лучший номер в «Фэрвью», а это говорит о многом.

Ведя их наверх, к их номеру, она безостановочно трещала:

— Пусть Счастливчик Джек говорит, что хочет, но самый изысканный и лучше всех отделанный отель в городе — это мой «Фэрвью», а не его «Эльдорадо». У меня тут двадцать два номера, во всех паровое отопление, мое столовое серебро и фарфор самые настоящие. Я много чего сюда привезла: хрустальные люстры, латунные кровати — все, сначала через Чилкут, а потом по Юкону на пятнадцати плоскодонках.

Наверху Белинда повела их по устланному малиновым ковром коридору, шурша шелковыми юбками.

— Девушки набрали вам горячую ванну и поставили на лед шампанское. Саквояж миссис Камерон принесли из «Феникса». Я всегда сочувствовала невестам Пибоди, но ради невесты Пибоди — подруги Китти Дафресн — мне уж точно ничего не жалко. Ну вот… — Она распахнула красного дерева дверь. — Будут у вас какие-нибудь еще пожелания?

Ринган посмотрел на бледное, измученное лицо Лилли.

— Не мешало бы перекусить, — нерешительно произнес он. — Может быть, сандвич.

— Нет ничего проще. Если вам так легко угодить, мистер Камерон, то миссис Камерон — счастливейшая из женщин!

Лилли уже вошла в" номер для молодоженов и с ужасом оглядывала помпезно отделанную комнату. Как все это можно было переправить через Чилкут, она не представляла. Широкая кровать с латунным изголовьем, наволочки пышных подушек отделаны кружевом, белоснежные простыни по краю обшиты атласом. На невысоком столике красного дерева стояло ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. На мраморной столешнице умывальника красовались расписанные розами кувшин и тазик. Еще в комнате был гардероб и высокий комод красного дерева, кресло с обивкой из темно-зеленого бархата, а в открытую дверь виднелась ванна на львиных лапах, над которой поднимался пар. Чего здесь не было, так это дивана.

Белинда Малруни удалилась, и Ринган вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Он остановился и тоже осмотрел жилище, куда исключительно из добрых побуждений переселила его Белинда. С упавшим сердцем он отметил отсутствие дивана и небольшие размеры кресла.

Переселяться в комнату, которую он снял вначале и где была односпальная кровать и диван, было нельзя. Слух об этом мог к утру разнестись по Доусону, и Джош Нельсон мог аннулировать их с Лилли брак.

— Не волнуйтесь, я посплю в кресле, — непринужденно проговорил он, не желая добавлять ей огорчений, помимо страданий по Счастливчику Джеку.

— А я и не волнуюсь. — И это было правдой. Ее ужас относился к нему. Ей не хотелось, чтобы он смущался.

Не хотелось, чтобы те несколько часов, которые они проведут вместе, были омрачены еще большей неловкостью.

Лилли осторожно положила свадебный букет на кровать, устало села рядом. Она о стольком хотела расспросить Рингана, так много желала о нем узнать до того; как сядет утром на пароход. Альтернативы у нее не было. Они считались мужем и женой. Лилли не сможет строить свою жизнь в Доусоне отдельно от него. Постоянные толки и пересуды, дополняемые сплетнями о его тюремном заключении, окончательно скомпрометируют его перед новыми соседями.