Рифейские горы - Александра Турлякова

И сейчас обернулась к ней резко, с непонятным страхом на лице, будто застали её в момент кражи. Опустила вниз руки, загораживаясь от взгляда. Айна чуть двинула пальцами в мгновенно угаданном приказе, и девушка расцепила кисти рук, убрала их за спину.

Стифоя, как и все женщины, носила длинный до пола паттий, но подпоясывала его под грудью, а не на талии. Айна никогда не спрашивала, почему, думала, так принято у её народа. Отсутствие пояса на привычном месте стало понятным только сейчас. Почему не заметила раньше? Не разглядела?

— Ты же беременная!

— Госпожа, простите!!! Простите, прошу вас! Ради всего святого!.. — Стифоя рухнула на колени так, будто в пропасть шагнула: решительно, без всяких раздумий.

— Ближе! — Айна указала рукой на коврик перед ложем, но рабыня медлила, смотрела уже не со страхом, — с ужасом! — но сдвинуться с места не могла себя заставить. Айна поймала её за открытую руку, дёрнула на себя с такой силой, что девушка поехала по полу. Она не пыталась вырваться, просто разрыдалась, закрываясь другой рукой, зашептала с мольбой:

— Простите, госпожа… Я не сказала сразу, я знаю, что виновата… Но его не надо, прошу вас… Я всё… всё сама объясню…

Айна заставила её чуть приподняться, положила ладонь на упруго выпирающий живот. Почувствовала вдруг, что под платьем он затянут широким кожаным поясом. Таким корсетом, надеваемым прямо на тело, некоторые женщины-аристократки скрывают недостатки фигуры. Зачем же ей понадобилось прятать от тебя эту бере-менность? Понятно теперь, почему так поздно всё раскрылось. Скрывала такой большой живот?!

Айна убрала руки, глядя на девушку с нескрываемым осуждением. А та уже плака-ла навзрыд, закрываясь от гневного взгляда дрожащими руками.

— Он не знает, госпожа… Я не сказала никому… Даида только знает. А она молчать обещала… Я как чувствовала, что вам не понравится… Вы когда меня взяли — все удивлялись… А сейчас после этого… Вы прогоните меня! После такого — прогони-те… Они не простят, не забудут, что вы меня тогда выбрали… А в прачечной…

— Продлить удовольствие думала? — перебила её Айна. — Я бы всё равно рано или поздно заметила. А рожать как собиралась? Тоже украдкой?

— Простите, госпожа! — Она даже головы поднять не смела, сидела на полу, сжав-шись, закрывшись руками. — Я виновата, одна во всём виновата. Я не сказала вам сразу… Вы бы не взяли меня тогда…

— Так ты уже тогда знала? Ещё в июне? — Айна хмыкнула, пытаясь в уме сопоставить срок беременности, а потом всё же спросила:- Ты на каком месяце?

— Ч-четвёртом… — Рабыня наконец-то подняла на неё заплаканные глаза, потяну-лась, пытаясь поймать Айну за руку в молитвенном жесте. — Прошу вас, госпожа… Только не приказывайте вытравливать его. Я любую работу делать буду… Всё, что прикажете… Куда отправите…

— Отец кто?

— Господин… — Стифоя сидела, упираясь лбом в край ложа, и голос её, приглушён-ный одеялом, прозвучал едва слышно.

— Лидас, что ли? — Айна изумлённо дрогнула бровями. — Господин Лидас? — Плечи рабыни дрожали, она продолжала плакать, всем телом вздрагивая. — Ну-ка! — Айна положила ей ладонь на голову, заставила выпрямиться. — Ты в этом точно уверена? — Стифоя кивнула несколько раз, добавила:

— Ваш муж, госпожа.

— Так ты потому боялась, что я накажу тебя? — Айна рассмеялась с невольным об-легчением. Смысл всего сказанного доходил до неё медленно. — Глупая девочка! — Провела ладонью по щеке служанки, сначала по правой, затем — по левой, стирая слёзы. — Наказания моего испугалась? Разве я взяла бы тебя к себе, если б ревновала к Лидасу? Как ты могла подумать такое? — И тут вдруг опять переспросила, сомнева-ясь:- Так это точно его ребёнок?

— Господин был единственным моим мужчиной… Первым и единственным. — На скулах рабыни появился румянец смущения, но во взгляде и в лёгкой слабой улыбке — затаённая нежность.

— Он не обижал тебя? — спросила Айна, хотя по выражению её лица поняла: память о первой близости вызывает у девушки приятные чувства.

— О, что вы, госпожа?! Нет, конечно же. Он был так нежен, так осторожен… так… — в смущении отвела взгляд, прижимая пальцы к губам.

— Почему же тогда с весны он перестал вызывать тебя к себе? Когда ты последний раз была с ним?

— В конце апреля. Вы тогда были в ссоре… Он был очень расстроен. Сильно пере-живал. Был резок со мной… Простите, госпожа, — опустила голову. — Я подумала, что я во всём виновата… Что я делаю что-то не так… Что не нравлюсь ему… Я только через несколько дней узнала, что вы просто поссорились в тот день. Что вы… — сама замолчала, не договорив. — Простите, госпожа… — вздохнула со всхлипом. — Я и тогда расплакалась, как дурочка… Господин из-за этого, наверно, не захотел меня больше видеть… А потом он уезжал всё.

— А ты знаешь, что у господина Лидаса не может быть детей? — спросила вдруг Ай-на. Стифоя вскинула на неё огромные, наполненные слезами глаза, не сразу нашлась, что сказать в ответ.

— Я не вру вам, госпожа… У меня не было никого больше. Он — единственный… — Стифоя перевела вдруг глаза с лица Айны на её живот, шепнула, немея от ужаса:- А как же вы, госпожа?

— Молчи! — пальцы Айны коснулись губ девушки. — Это не твоё дело!

Стифоя покорно опустила вниз голову. Айна по опыту знала: не проболтается. Не решится попросту.

— Помнишь те два страшных шрама у него, внизу живота? — Стифоя неуверенно кивнула, не поднимая головы. — Он был ранен на охоте, ещё подростком. Давно.

— Но это его ребёнок, госпожа. Клянусь вам! — голос рабыни зазвенел с незнакомой ранее силой. Уверенность в собственных словах придала ей сил даже на то, чтобы оспаривать слова собственной хозяйки. Она и взгляд Айны выдержала смело, не дрогнув.

— Я знаю, тебе можно верить. Значит, это он был не прав, — Айна улыбнулась. — Он обрадуется. Я первая поговорю с ним, когда он вернётся. А ты береги себя. Тебе нельзя напрягаться. Тебе самой теперь нужен уход и пригляд. Хорошо. Я прикажу Альвите подобрать себе другую рабыню.

— А как же я? Что мне делать? — Стифоя растерялась. Она за эти месяцы очень при-вязалась к своей хозяйке. А сейчас их отношения могут быть разрушены. А она-то этого и боялась больше всего. Что её теперь ждёт в новой роли?

— Для начала сходи умойся, — ответила Айна, продолжая улыбаться. — И сними этот дурацкий пояс. Ребёнок должен быть здоровым.

— Хорошо, госпожа. Я немедленно! — Стифоя вскочила на ноги прытко, как девчон-ка. И не скажешь, что беременна. Выбежала из комнаты, только занавеска колыхну-лась. Будто и не было её вовсе, лишь лёгкий сквозняк прогулялся по углам.