Бог из глины - Иннокентий Соколов

— Может и так, красавица, а может быть, и нет. Если хочешь, можешь считать это сном, прогулкой в зимнюю сказку, где снег ослепительно блестит под солнцем, и столетние дубы трещат от мороза.

Голос в голове пугал своей определенностью. Он звучал так ясно, как будто кто-то решил подшутить над ней, и прокричал последние слова прямо в ухо. Свет, исходящий от зеркала, померк.

Тяжелая нега опустилась на нее, обволакивая, заставляя отдаться, погрузиться на самое дно, в теплый омут сновидений.

Надежда открыла глаза. Все осталось без изменений, если не считать того, что она оказалась совсем не в том месте, где была до этого. Все так же отражение в зеркале навевало тоску округлостью форм, и неприятным выражением округлившегося личика, все так же гудел обогреватель в библиотеке и кто-то (возможно муж) ворчал тихонько, перелистывая страницы неведомых фолиантов, пытаясь проникнуть в старинные тайны.

Вот только, и Надежда знала это наверняка, это был совсем не тот дом, в который она приехала вместе с мужем, и в котором надеялась прожить счастливые годы семейной жизни, вдали от строго материнского ока.

Она приложила к лицу холодные ладошки. Вернее прижала не она, а та призрачная красавица, что отразилась в зеркале, а Надежда всего лишь ощутила себя непрошеной гостей в чужом, таком уютном, миниатюрном теле. Время размазалось манной кашей, и вновь деловито побежало вперед, впуская в странный мир загадочного дома.

Было ли это отражением истины, или она нечаянно задремала, устав от продолжительного всматривания в свое отображение, Надежда не знала. Но и сидеть перед зеркалом не хотелось, куда интереснее осмотреться в новом теле, в новом месте.

(Добро пожаловать в ночной кошмар, крошка, и пускай тебя не пугает ворчание существа, — это ведь оно так неприятно чавкает, пережевывая комочки глины, отделяя пожелтевшим когтем тонкие, ломкие страницы…)

Сначала Надя хотела толкнуть двери, ведущие в коридор, и разыскать мужа, но что-то, (голос в голове) подсказало ей, что это не самое разумное решение. Существо, которое возилось там, в библиотеке без сомнения было бы радо уделить ей пару минут, вот только вряд ли это было сейчас так необходимо.

А еще ей не понравилось это место. Что-то было не так в этом доме. Он не хотел, чтобы она оставалась здесь, нарушая священный уют старых стен своим суетливым присутствием.

Осторожно, на цыпочках, стараясь не шуметь, Надежда отошла от зеркала. Ступени предательски заскрипели. Там они никогда бы не подвели ее — подумалось Надежде. В этом же месте все было против нее.

Каждый шаг отдавался громким скрипом. Существо в библиотеке на мгновение умолкло. Остановилась и Надежда. Ее сердце колотилось, меньше всего на свете ей хотелось привлекать внимание того, кто прислушивался сейчас к каждому звуку.

(А потом оно вонзит свои когти в твое дрожащее тельце и…)

Неведомый хозяин этого дома — (существо, что сидит в библиотеке, его глазки-бусинки пронзают полумрак, впитывая страх) возобновил свое занятие — вновь зашелестели страницы, и неприятное ворчание на миг перекрыло ровное гудение пламени.

Надежда продолжила спуск. На площадке, возле двери, ведущей к выходу, кто-то небрежно бросил роскошный песцовый полушубок. Действуя словно во сне (а может, это и был сон, кто знает…) Надежда набросила дорогую находку на плечи, и толкнула двери.

Она оказалась в прихожей. В этом мире комната оказалась намного больше. Надежда осторожно обошла прямоугольный вырез в полу, (он светился ровным светом, словно кто-то там, внутри, разлил банку флуоресцентной краски) и вышла на улицу.

Здесь царила ночь. Луна освещала окрестности, и огромные сугробы переливались мириадами искр. Надежда протопала по тропинке, стараясь не удивляться ничему. Только потом, оглянувшись, она не сумела удержать вздох изумления.

Дом стал другим. Исчезло строгое прямоугольное здание, и на месте простого старого дома оказалось причудливое строение, украшенное множеством башенок и бойниц. Словно маленький замок вырос за одну ночь на месте привычного жилища. Скромный маленький дворик превратился в огромный парк, в котором высокие, покрытые снегом деревья отбрасывали длинные тени. От дома-дворца вела дорожка, — ее кто-то с невиданным упорством протоптал в снегу, осквернив священную белизну.

Надежда пошла по дорожке, слушая, как хрустит под ногами снег. Необычная тишина опустилась на землю. Словно огромные хлопья снега, падая с небес, отсекли все посторонние звуки, оставив только чарующий шорох снегопада.

Дорожка вела сквозь огромный сквер, упираясь прямо в кованые ворота. Проходя по ней, Надежда миновала странный предмет — не то скульптуру, не то что-то еще, густо усыпанное снегом (только небольшой кусочек торчал из-под снега, словно приглашая сбросить холодные покровы, чтобы удовлетворить любопытство). Не задерживаясь ни на минуту, она подошла к воротам. За ними был лес. Огромный, заснеженный, он пугал своей чернотой, которую тщетно пыталась скрасить белизна снежных покровов. Надежда толкнула ворота.

Без всякого скрипа (ну, слава богу — а то в последнее время у Нади создалось впечатление, что все вокруг только и норовило скрипнуть или издать еще какой-нибудь звук, в попытке привлечь внимание истинных хозяев этого места), ворота отворились, выпуская наружу.

Она шла по лесной дорожке, что извивалась, петляла между столетними дубами, пока не вышла на полянку. Луна, до сих пор ярко освещающая все вокруг спряталась где-то в небе, и Надежда на мгновение ослепла. Когда глаза привыкли к мраку, она осторожно, стараясь не оступиться, продолжила свой путь.

(Ведь каждая тропинка ведет куда-нибудь, и не всегда этот путь нам по душе, Надя, но иногда выбирать не приходиться, и каждый шаг навстречу судьбе, больно отдается в сердце, пугая, приближая к неизвестности. И кто сказал что там, в конце пути нам будут рады, малышка?)

Она шла, огибая огромные кучи снега (словно тот, кто вытоптал эту тропинку, в ярости разбрасывал снег огромной лопатой, пытаясь докопаться до самой земли), выходя прямо к центру поляны.

Огромная ель, что росла прямо посередине, издалека напоминала огромную шишку. Невероятно пушистая, она притягивала взгляд своей первобытной красой.

Кроме того, ель словно покрыли множественные гирлянды, развешенные чьей-то заботливой рукой. Надя подошла поближе.

(Что это, не разобрать, слишком темно, детка, попробуй подойти еще немного…)

Темнота и тишина. Зимняя сказка (а сказки, они ведь не всегда заканчиваются хорошо) Снежной королевы — ночи, подошла к своему завершению. Еще немного, детка (всего два шага, и раскрой пошире глаза, красавица, чтобы не пропустить ничего), и ты узнаешь, что к чему.