Поверженный Рим - Сергей Шведов

– Тем хуже для Нектария, – желчно отозвался Евтропий. – На его место мы поставим другого человека.

– Кого именно?

– Епископа Демосфила.

– Но он же арианин! – воскликнул потрясенный квестор.

– А какое это имеет значение, – криво усмехнулся Гайана.

Саллюстий был не настолько безумен, чтобы отказаться от участия в заговоре. Наоборот, он выразил горячую поддержку преступным замыслам Гайаны и Евтропия, но в душе проклинал безумцев, втягивающих его в жуткое дело. Квестора пугало участие в заговоре Демосфила. Епископ Демосфил был закоренелым еретиком. Он категорически отверг постановления последнего Вселенского собора, за что Феодосий изгнал его из Константинополя. По слухам, Демосфил с тех пор скрывался в Нижней Мезии, где насчитывалось немало последователей арианства, в том числе и среди готов. Похоже, епископ Нектарий, вдохновитель заговора против язычника Руфина, проторил дорогу к победе не менее опасному сопернику в борьбе за души паствы. Епископ Демосфил был вероломным и красноречивым человеком, к тому же дух арианства еще не выветрился с константинопольских улиц, и заговорщики могли рассчитывать на поддержку многих людей.

Саллюстия так и подмывало поделиться своей тайной ну хотя бы с префектом Лупицианом. Однако, пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что противостоять заговорщикам в окружении божественного Аркадия просто некому. В городе не нашлось бы сил, способных поставить на место зарвавшегося Гайану и его легионеров. Комит доместиков Гелиодор, командовавший гвардией императора, был слишком нерешительным человеком, чтобы возглавить отпор заговорщикам, которые, к слову, вели себя все наглее.

Префект Константинополя Стефаний уже жаловался императору на бесчинство легионеров, задиравших стражников и чинивших насилие в городских кварталах. Аркадий попросил Лупициана сделать внушение магистру Гайане, но префект претория лишь растерянно развел руками. Ему явно не хотелось ссориться с варваром, взявшим в городе большую силу. Чиновники свиты императора верхним нюхом уловили меняющуюся ситуацию и почти в полном составе переметнулись под крылышко Евтропия. Собственно, переворот уже произошел, и евнуху осталось всего лишь воспользоваться его плодами. В своей беспримерной наглости Евтропий дошел до того, что пригрозил беременной императрице изгнанием, чем вызвал гнев божественного Аркадия, не повлекший, однако, серьезных последствий.

Грабежи стали в Константинополе обыденным делом. Так же как и насилия над женщинами. Причем легионеры, видя свою безнаказанность, нападали на горожан уже не только по ночам, но и среди бела дня. Епископ Нектарий попытался было усовестить магистра пехоты Гайану, указав ему на недостойное поведение легионеров. В ответ надменный варвар потребовал вернуть часть храмов арианским священникам. От такой беспримерной наглости Нектарий потерял дар речи. И пока он стоял в растерянности, Гайана покинул его дворец с глумливой ухмылкой на устах, бросив небрежно с порога:

– Надеюсь, божественный Аркадий окажется более покладистым человеком, чем ты, епископ.

Епископ Нектарий был человеком кротким и благочестивым, но всему рано или поздно приходит конец, даже христианскому терпению. Обиженный Нектарий, пригласив к себе префекта претория Лупициана, квестора Саллюстия и префекта города Стефания, потребовал от них решительных действий по обузданию легионеров Гайаны.

– У нас нет для этого сил, – вздохнул Лупициан. – Комит доместиков Гелиодор смотрит в рот магистру Евтропию.

– Передайте высокородному Гелиодору от моего имени, что он будет отлучен от церкви и предан анафеме за связь с еретиками, – жестко проговорил Нектарий. – Это касается и вас, патрикии. Сколько у тебя под рукой стражников, сиятельный Стефаний?

– Три тысячи человек, – с готовностью отозвался префект города, человек тучный, сластолюбивый и совершенно не приспособленный к серьезному делу. – Но все они, в сущности, мирные люди. Им не устоять против легионеров.

– Но оружие в руках они держать умеют?! – взъярился Нектарий.

– Видимо, да, – не сразу нашелся с ответом префект Константинополя.

– А городские легионеры?

– В большинстве своем это ветераны, – пояснил Лупициан. – Конечно, в случае опасности все они выйдут на стены Константинополя, но задействовать их против варваров Гайаны вряд ли удастся. Они уступают им и числом, и умением. К тому же многие городские легионеры попали под влияние Евтропия, а иные сочувствуют арианам.

– В таком случае вооружите горожан, – распорядился Нектарий.

Лупициан и Стефаний переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Поднять горожан против хорошо обученных легионеров-готов им представлялось весьма проблематичным. Все-таки недовольство обывателей было не того накала, когда люди, обезумев от ненависти, кидаются на мечи и копья обидчиков с голыми руками. Нектарий, разочарованный поведением префектов, с надеждой перевел глаза на молчащего квестора.

И тут Саллюстия прорвало: сказались, видимо, напряжение последних недель и страх перед последствиями заговора, в котором его принудили участвовать если не силой, то шантажом:

– Надо послать верного человека в Нижнюю Мезию к рексу Валии Балту и попросить у него помощи.

– Ты в своем уме, квестор, – взвизгнул сиятельный Стефаний, и его отвисшие щеки затряслись, как студень. – Нам только готского нашествия не хватает.

– А кто у тебя бесчинствует под носом, – справедливо возмутился Саллюстий, – не готы разве? Валия Балт ненавидит убийцу своего отца, и это нам на руку. Кроме того, нам следует договориться с франками воеводы Бастого. В конце концов, императрица Евдоксия – это его дочь.

– Разумно, – неожиданно поддержал квестора епископ Нектарий. – Скажите магистру Бастому, что я не буду препятствовать строительству франками языческого храма за городской чертой, но только в том случае, если туда не будут пускать посторонних. Кроме того, франков уравняют в правах с гвардейцами, они будут объединены в одну схолу, подчиняющуюся только императору и самому Бастому. Я очень рассчитываю на тебя, квестор Саллюстий. И на вас, префекты, тоже. Мы должны покончить с изменниками Гайаной и Евтропием раньше, чем город захлестнет арианская ересь.

Магистр Бастый встретил посланцев епископа Нектария с кривой усмешкой на толстых губах. Франк, надо отдать ему должное, неплохо устроился в Константинополе. Видимо, он был далеко не бедным человеком, если сумел приобрести столь роскошный дворец, принадлежащий когда-то сиятельному Арапсию, казненному еще императором Валентом. Префект претория Лупициан, хорошо знавший Арапсия, ударился было в воспоминания по поводу дружеских возлияний, устраиваемых в этом доме покойным хозяином, но Саллюстий зло ткнул его локтем в бок, прервав тем самым пустые речи старца, впадающего в маразм.