Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

подъехали к дому, где предстояло жить в мире и согласии, и Иван Петрович, высадив родных, разгрузил багаж и, расплатившись с извозчиком, повел семейство в дом, показывать купленное им жилище. После тесноты жительства в доме тётки Марии, этот дом казался большим и просторным, хотя без женского пригляда и выглядел несколько запущенным.

Пройдясь по всему дому и заглянув во все углы, жена и тесть Ивана Петровича одобрили его покупку, а Евдокия Платоновна немедленно принялась наводить чистоту и порядок на кухне – будущем месте своего труда на всю семью, поскольку её дочери Анне уже нельзя было заниматься хлопотами по дому из-за близких родов.

Дочки выбежали во двор и, усевшись на крыльце, раскладывали своих кукол, что привезли с собою, а Иван Петрович показывал тестю дворовое хозяйство при доме.

Двор был огорожен от улицы и соседей высоким дощатым забором, кое-где покосившимся, но не порушенным. Во дворе находились баня, дровяной сарай и амбар для припасов с погребом под амбаром. Рядом находился колодец с питьевой водой, а в дальнем углу располагался туалет-скворечник. К дому сзади прилегал небольшой огородик, вдоль забора которого распустились белым цветом несколько яблонь и вишен, которые обещали хороший урожай летом. Огород был пуст, но хозяйственная Евдокия Платоновна не даст ему долго пустовать и обеспечит семейство летней зеленью и овощами.

Дом и двор понравились Антону Казимировичу, он оживился и бойко ковылял на деревяшке, слегка опираясь на костыли, и высматривая неполадки в дворовом хозяйстве, которые намеревался устранить по мере сил и возможностей.

– Я, зятёк, приуныл было, лишившись ноги, но сейчас привыкать начал и понял, что в семье можно жить и с одной ногой. Дочка-то у нас одна, больше детей Бог не дал, зато внучек уже две и еще внучок, наверное, будет, а при внуках и деды бодрее себя чувствуют – так что поживём ещё.

Городок этот мне по нраву пришёлся: по обличью здесь похоже одни исконно русские живут – ни жидов, ни узкоглазых я по дороге не приметил. Я хотя и поляк по происхождению, но русские мне более по душе, чем соплеменники. Испортились нравы у поляков, когда поселились меж нами жиды, и вера наша католическая отторгла поляков от русских.

Если не католичество, то было бы сейчас великое королевство польское, где жили бы и русские, и поляки, и другие славяне в мире и согласии, но вера развела нас и сделала врагами. Я потому и пошёл в молодости в народовольцы, что хотел отвести людей от веры в Бога, заменив её верой в человека, который сам себе Бог, если свободный в своих делах и мыслях.

Посмотрим, удастся ли большевикам и их вождю Ленину построить справедливое общество свободных людей, как мечталось мне в мои юные годы. Стар я стал и слаб, но пожить ещё хочется, чтобы посмотреть, что получится из той заварухи, что устроили большевики. Пока что им пришлось разрешить торговлю и мелкое предпринимательство, чтобы накормить и одеть людей, и дать им жильё. Но если они разрешат крупное предпринимательство и частные банки, которые тотчас откроют жиды, то значит, ничего у большевиков не получилось, и всё вернётся на круги своя, – закончил Антон Казимирович и поднял вверх свою кудлатую бородку, подставляя лицо весеннему солнцу.

– Мы выехали из Токинска по теплу, но на следующий день, когда садились в поезд, пошёл снег, подморозило, и мы из зимы приехали сюда, прямо в лето. Климат здесь, похоже, будет получше, чем в Сибири. Вон и яблони цветут и вишни, а там, в Сибири, этих деревьев не увидишь – вымерзают они зимой в лютые морозы, сколь ни старались поселенцы с Малороссии вырастить эти плоды за Уральскими горами.

– Да, климат здесь помягче, – поддержал разговор Иван Петрович, ласково глядя на своих дочурок, копошащихся под тёплым солнцем на крылечке. – Зимой всего несколько дней были морозы за двадцать градусов, а там, в Сибири, чуть ли не всю зиму такие морозы, и даже за сорок, которых здесь не бывает вовсе.

– Только почему вы, Антон Казимирович, евреев жидами называете? Нехорошо это и неприлично в наше время так обзываться, – продолжил Иван Петрович воспитание тестя. – Сейчас в партии на ответственных должностях много иудеев, да и сам товарищ Троцкий – Верховный Главнокомандующий вооруженными силами республики, по происхождению иудей, но борется за пролетариат против банкиров-капиталистов. Здесь, в Вологде, тоже есть иудеи, и это вполне приличные люди. Наш нарком образования товарищ Луначарский тоже иудей. Я в школе работаю, и там не допускается применять это слово, – закончил зять.

– А я поляк по происхождению, и у нас нет другого слова для обозначения людей этого племени. И нет в этом ничего оскорбительного: слово жид применяется наравне со словами поляк и русский, а для унижения применяется слово «быдло», но это чаще всего относится к малороссам, – возмутился Антон Казимирович поучениям зятя.

– Ладно, оставим этот разговор, – примирительно сказал Иван Петрович, – только на улице, при людях вы так не выражайтесь: у вас же на лице не написано, что вы поляк и имеет право использовать слова польского языка, а здесь, в России, за годы гражданской войны слово «жид» стало ругательным в русском языке: так бывает, что слово, изначально справедливое, меняет свой смысл и приобретает иное значение, иногда оскорбительное. Например, слово «блядь» применяется в церковно-славянском языке при богослужениях для обозначения лживости и неверности, а сейчас в просторечии этим словом называют распутную женщину, это я вам как учитель говорю,– закончил Иван Петрович свои поучения тестю, сразу и некстати вспомнив, что в далеком прошлом его сожительница Надежда оказалась именно распутной женщиной, изменив ему телесно со своим любовником и, что ещё более омерзительно, постоянно изменяла ему душевно, вспоминая этого любовника в минуты близости.

– Ладно, зятёк, не буду больше обзывать этих людишек польским словом жид, коль здесь оно имеет иное ругательное значение, – согласился Антон Казимирович и заковылял в дом, откуда уже последовало приглашение Евдокии Платоновны к обеду, что она сготовила на скорую руку из припасов Ивана Петровича.

XXII

Жизнь семьи Ивана Петровича на новом месте вполне наладилась через неделю и потекла спокойным течением времени в череде бытовых дел и забот. Евдокия Платоновна навела чистоту и порядок в доме и во дворе, сама вскопала и засадила огород овощами. Иван Петрович с Аней купили кое-какую мебель для девочек и кроватку для будущего ребенка на деньги, выданные по этому случаю Антоном Казимировичем.

Иван Петрович вернул тестю золотые червонцы, что тот дал ему ещё