Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

тот враг, даже если и носит рясу. Если в гражданскую войну более половины царских офицеров перешло на сторону большевиков, видя в них защитников целостности России, то попы в массе своей были против Советской власти или держали злобный нейтралитет.

В бытность свою колчаковским офицером, Иван Петрович слышал, будто в белой армии есть воинские части, целиком состоящие из церковников: попов, дьяков, монахов и прочей братии, которые сражались с Красной армией, не жалея живота своего и отличались безмерной жестокостью к противнику по примеру своего Господа.

Помнится, читая Закон Божий, Иван Петрович всегда поражался жестокости наказания верующих и неверующих этим Богом: будь-то Иисус, Аллах и прочие божества: за сомнение – смерть, за ослушание – смерть, за грехи – смерть, просто садизм какой-то, а не религия христианская, мусульманская и прочие разновидности вероучений, единственная цель которых, не воспитание доброты и чести в человеке, а его подчинение догмам и религиозным заповедям, внушающим непротивление власти и покорное восприятие неправедного устройства благополучной жизни одних людей за счет обездоливания других.

Вот и сейчас, когда разразился жестокий голод в Центральном Поволжье из-за засухи, попы в проповедях убеждали людей, что это им наказание Господне за сатанинскую власть Советов.

Большевики, конечно, не оставили без внимания эти поповские призывы против Советской власти и начали закрывать церкви и арестовывать попов, которые наиболее рьяно выступали против Советов.

Но разорённая многолетней войной страна не могла ещё оказать необходимую помощь голодающим Поволжья, и поэтому власть Советов призвала граждан помочь, кто чем может, в том числе такое обращение было и к церкви православной и другим религиозным общинам.

В октябре месяце, когда Иван Петрович оформился учителем в Вологде, вышло постановление Совнаркома о сборе средств в помощь голодающим, но церковь проигнорировала этот призыв, ограничившись лишь сбором пожертвований с прихожан.

Позднее, в феврале следующего года ВЦИК выпускает Постановление: «Предложить местным Советам немедленно изъять из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы народного комиссариата финансов со специальным назначением для фонда «Помощь голодающим Поволжья».

В ответ на это постановление ВЦИК, патриарх Тихон обратился к верующим с посланием, начинающимся словами:

«Среди тяжких бед и испытаний, обрушившихся на землю нашу за наши беззакония, величайшим и ужаснейшим является голод, захвативший обширные пространства с многомиллионным населением…» и далее, в своем послании патриарх Тихон говорит, что изымать в пользу голодающих можно лишь те церковные ценности, которые не освящены, но таких в церквях попросту нет, ибо всё освящается: и соборы, и их убранство, и церковные земли, и имущество попов, и любое пожертвование церкви любым человеком, тут же освящается во славу церкви.

Патриарх Тихон вещал: «Желая усилить возможную помощь вымирающему от голода населению Поволжья мы нашли возможным разрешить церковноприходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы не имеющие богослужебного употребления… , однако ВЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные духовные вещи, в том числе священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства…

Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления…

Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство – миряне отлучением от неё, священнослужители – извержением из сана.»

По Тихону получалось, что ничего у церкви изымать нельзя, ибо это будет святотатство: использовать освященные ценности ради спасения людей от голода. Ведь был же великий голод в России в 1891-92 гг, когда миллионы людей померли при царской власти Александра Третьего, но никто тогда не покусился на церковные ценности, и попы не считали тот великий голод «испытанием за беззаконность», ибо царская власть есть Божья власть, а что людишки мрут от голода, так это за грехи их Божье наказание.

Тихон в своём послании прямо запретил мирянам и священникам добровольные пожертвования церковных ценностей для помощи голодающим людям – творениям божьим.

Именно против такого лицемерия попов и возмущался ещё в прежние времена Иван Петрович в бытность свою учителем земской школы, когда попы призывали людей к смирению и покорности власти, слащаво вещая на проповедях, что «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай».

От лицемерия попов Ленин разъярился и призвал соратников развернуть борьбу против религий, отобрать у церкви её ценности для закупки зерна за границей, а тех служителей культа, кто будет оказывать сопротивление, карать беспощадно как врагов народа. Именно тогда и появились эти слова «враг народа», которые позднее стали применяться ко всем противникам Советской власти, как своего рода ярлык или метка.

Ленин написал в Политбюро: «Я думаю, что наш противник делает громадную ошибку пытаясь нас втянуть в решительную борьбу тогда, когда для него особенно безнадежна и особенно не выгодна. Наоборот, для нас именно в данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99 из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни если не тысячи трупов, мы можем и потому должны провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколь-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету. Поэтому я безусловно прихожу к выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий.»

Под эту борьбу, видимо, и попали служители храма Преображения Господня, мимо которого проходил Иван Петрович, направляясь к своему новому месту работы, где ему предстояло учить учеников светлому и разумному, чтобы потом, повзрослев, эти ученики сознательно включились в построение нового общества справедливости и благополучия для всех, а не только для избранных.

Школа с полным курсом двух ступеней обучения располагалась в