Бандит - Андрей Круз

Барановский уже хозяйничал на кухне. Увидев меня, лишь сказал:

– Заходи. Я чаю нам обоим сделаю. Разговор есть.

Перебор картотеки. Он старше теперь, мой прототип его помнит другим, моложе, но и времени прошло много. Барановский высокий, виду спортивного, совершенно седой, хотя ему только слегка за пятьдесят. Куртку он снял, одет в плотную серую рубашку, заправленную в джинсы, на кожаном ремне кобура, в кобуру вложен короткий серый «стриж» – пистолет, которого в моей действительности не было. Он тут за служебный у ментов и всяких других служб. Военные носят такой же, но длинней и стволом, и рукояткой. То есть Барановский уже не в военной контрразведке, получается, пистолет не соответствует. В ментах? Да нет, зачем ему, в частниках небось.

Я встал в дверях, сложив на груди руки, и, опершись плечом на косяк, спросил:

– Чем обязан? Вообще-то не ждал.

– Да все расскажу, садись или помогай. – Он вытащил из шкафа две кружки, поставил на стол. – Для чего я здесь могу быть? Чтобы взять да и рассказать.

Прототип наверняка пожелал бы развить это все в скандал, он бы не стал нормально общаться, но его неприязнь вовсе не была моей, а мне же стало просто интересно. Меня никакой Барановский ни с какой службы не выкидывал, так что ничего личного и даже никакого бизнеса. Простое, чистое, незамутненное любопытство. И это не нападение на меня, хотя лучше бы все же проверить. Поэтому я предоставил ему возможность заваривать чай самостоятельно, а сам быстро обошел всю квартирку – нет, тут он действительно один.

– Разговор записываться не будет, – сказал он, заливая заварку кипятком в маленьком чайнике. – Можешь не верить, но это так. Все записи будут лишними для меня в первую очередь, а что надо, то и так записано уже. Так что давай просто поговорим.

– Хорошо, – я выжидательно посмотрел на него. Ему надо – вот он пусть сам и начинает, инициатива в таких разговорах совершенно излишняя. Пусть собеседник первым открывает карты, ты и подождать можешь.

– Не удивлен, что я на этот номер позвонил? – спросил он.

– Есть немного.

– Он у меня все время был. Равно как записаны все разговоры с него. И переписка с планшета. Знаешь, как?

Я немного задумался. Потом предположил:

– Костя? Ваш человек?

– Наш, – не стал отнекиваться Барановский. – Сотрудник, штатный.

Вот как. Вот это сюрприз, хоть и удивляться особо нечему. То есть Барановский знает все, скорей всего. Тогда почему меня никто не арестовывает? Потому, наверное, что он здесь совсем не для этого. Так что паниковать рано.

– А вы…

– Я сотрудник службы безопасности «РосАтома», работаю в Волжске. – Барановский вытащил бумажник с удостоверением.

– А здесь что делаете? – задал я старательно наивный вопрос.

Вообще, такие лавочки делают что хотят. В неких рамках, понятное дело, но очень растянутых. Это все знают, и мой прототип это знал.

– Тебя только это интересует?

– Это вы машину Штопора доставили сюда спецвагоном? – выдал я вместо ответа свой вопрос.

– Хм, – он покачал головой. – Раскопал все же? Надо было ему здесь машину покупать, говорил же. Кто еще знает? Поляков? Кто-то еще?

– Штопор тоже на вас работал?

Эдакий танец кругами, никто не дает ответов и пытается что-то вытянуть из собеседника. Не самая разумная тактика беседы, потому что все равно придется говорить о конкретном, но начинать первым я не хочу. Мне бы чуть больше информации от Барановского.

– Штопор работал на нас, – вздохнул он. – Ладно, я сам начну, а то мы тут до утра будем рака за камень заводить. – Он начал разливать чай по кружкам. – Штопор был связан с контрабандой наркотиков из Маньчжурии, когда жил в Хабаровске. На этом погорел, стал работать на нас. Потом мы перевезли его сюда.

– А при чем тут наркота и ваша лавка? – тут уже вполне искренне удивился я.

– При том, что таблетки начали попадать в Волжск и другие города, – разлив чай, он придвинул себе одну из кружек. – Стали модными. И это уже касается нас. И именно здесь идет распределение. Опт делится на меньшие партии и расходится по стране.

– Понятно. Сочувствую.

Он пропустил мою иронию мимо ушей и продолжил:

– Нам стало понятно, что здесь поставку китайских таблеток держат под крышей местные менты. Кто именно – мы пока не вычислили. И именно они решили ликвидировать нашего агента. А заодно и того, кто приехал с ним. – Он уставился мне в глаза.

Странно, что не задан главный вопрос: кто я такой? Барановский говорит о другом. Придерживает на конец беседы? Или Костя сдал ему вовсе не всю информацию? Основное придержал? Или Барановский все же играет?

– Ну, Штопора они ликвидировали.

– А ты ликвидировал их, так? Почему, кстати? Это же не они стреляли.

– Я думал, что они договорились со Штопором, – тут на самом деле ни одна версия не бьется. – А он выстрелил в меня сзади с глушителем. Я открыл огонь по ним, сместился в укрытие, а потом увидел лежащего Штопора. И решил, что это они его.

– Немного натянуто, нет?

– А другой версии не было. – Я вроде как равнодушно пожал плечами. – Да и по башке мне досталось, не очень хорошо соображал тогда. Костя не рассказал?

– Он рассказал, теперь ты расскажи.

– Да рассказал уже все, в принципе. Единственное, чего не могу понять, – почему стрелок меня после не убрал? – изобразил я озадаченность. – Я же там крутился еще, пусть и недолго.

– Сколько?

– До машины, потом заводил ее, пока разогнался, опять же, – сочинял я на ходу, решив опустить всю историю со Свистком и Амиром. Заодно посмотрю, как на это среагирует Барановский.

Среагировал он без сюрпризов:

– Не знаю, если честно. Что-то помешало, возможно. Ладно, мы уже забрали вашего пленного. – Барановский усмехнулся. – Педофил который. Он у нас сидит теперь. Да не беспокойся, так надежней. Точно не сбежит. Тебя никто не осуждает, разрешение на операцию было дано, так что все нормально. Никого не жалко.

– Это к чему?

– К тому, что к тебе не прилипнет.

– Тогда о чем мы говорим?

– О том, что я хочу тебе помочь. Когда-то не смог, а теперь появилась возможность.

Интересно.

– И… в какой форме? – спросил я осторожно.

– Только честно. – Барановский уставился мне в глаза. – Тебе твоя жизнь блатная нравится?

– Нет. – Я пожал плечами, быстро копаясь в памяти прототипа. – Но на тот момент у меня особого выбора не было. Большой мне тогда помог, сильно.

– Выбор есть всегда.

– Выбор есть и тогда, когда сливаешь своих подчиненных, облажавшись, – тут я даже некоторую ненаигранную злость ощутил, перешедшую мне со знаниями покойного Бирюкова. – А я вылетел со службы с волчьим билетом в то самое дерьмо, из которого пытался выбраться. Так что выбор я сделал тот, который был тогда доступен.