Оборотная сторона правды - Дженн Мари Торн

«Он не хочет меня видеть», — подумала я. Но правда намного хуже. Он с самого начала не хотел меня видеть.

Он снова уехал несколько часов спустя на мероприятие во Флориде, а Мэг рассказала мне о текущих делах предвыборной кампании. Число сторонников сенатора медленно ползло вверх. На президенте сказалось фиаско с Диасами, и хотя он всё ещё лидировал, разрыв был уже не таким большим. Кэл занял место Нэнси в должности главного специалиста по связям с общественностью, и, как я и думала, он выжимал максимум сочувствия из скандала с Энди.

Кэл — истинный преемник Нэнси. Это реально работало.

— Все эти люди, сдавая пожертвования, упомянули тебя, — сказала Мэг, показывая длинный список имён, стопку карточек и ручку.

Я прошлась по списку, поразившись его длине, и комментариям людей.

«Не вешай нос, Кейт, — писала Роберта С. Джонсон из Теннесси. — Я тоже через это проходила!»

Что-то мне подсказывает, что она не была внебрачным ребёнком политика.

«Лоуренсы — позор Америки, — писал Моррис Шейндлин из города Джерси. — Я буду голосовать за твоего отца».

Я написала благодарности каждому из благотворителей, добавляя смайлик перед подписью в ответ на те карточки, где люди переживали за меня. Моя рука вскоре заболела, но я продолжала весь вечер. Пускай я не согласна с некоторыми действиями сенатора (а то и большинством), но судьба страны — не главная моя проблема. Особенно сейчас, когда моё собственное будущее находится в каком-то подвешенном состоянии. Ещё шестьдесят один день.

Я писала, улыбалась и держала рот на замке, точно как Мэг. Я не дам семье повода заткнуть меня.

В девять вечера Мэг начала зевать, склонившись над своей стопкой карточек, а я сделала только три четверти. Зазвонил телефон, и Мэг подскочила, словно это был не звонок, а выстрел. Мы обе рассмеялись, и она пошла отвечать, а меня, как всегда, охватило беспокойство: вдруг на этот раз это всё-таки звонит Энди с объяснениями, извинениями или шутками… Чем угодно.

— Это тебя, — спокойно сообщила Мэг. Мой пульс вернулся в норму.

— Привет, Кейт! Это Лили Хорнсби.

— О боже, привет! Как ты? Целую вечность с тобой не общались! — я прижала пальцы ко рту, чтобы остановить поток восклицаний, но Лили облегчённо рассмеялась. Она волновалась перед звонком?

— Я замечательно, — сказала она. — Получила твоё сообщение, и захотелось поговорить. Все следили за новостями по телику. Похоже, последние дни были… настоящим безумием?

Чувствуя усталость, я прислонилась к кухонной стойке. Моё тело как будто бы отвечало за меня. Мэг посмотрела на меня. Я улыбнулась ей, и она вернулась к своим карточкам.

— Это было… интересно, — призналась я. — Но я очень рада услышать твой голос.

Лили рассказала мне, как прошло её лето. Она работала официанткой в элитном клубе у пляжа. Иногда это было неловко, потому что несколько ребят из школы оказались детьми членов клуба, и они не могли удержаться, чтобы не подколоть её. Также она начала встречаться со Скоттом, высоким парнем, с которым мы ходили на физику. Лили и Скотт были «просто друзьями», сколько я их помню. Круто, что моя догадка оказалась верной.

— И вот два дня назад начались занятия, а я уже считаю дни до выпуска. Ужасно, да?

Эти слова вызвали у меня странный шок. Словно я главный герой книжки «Рип Ван Викль», проспавший двадцать лет. Уже конец лета. Грейс и Гейб скоро пойдут в школу. А я, насколько понимаю, уже два дня в списке отсутствующих в старшей школе Пальметто.

— Так ты вернёшься? Многие спрашивают про тебя, а я не знаю, что им отвечать.

Я оглянулась на Мэг. Она сняла очки и тёрла глаза, собираясь закончить.

— Возможно. Пока не знаю.

— Ну, надеюсь, что да. Или я приеду к тебе в Белый дом. Или ещё куда.

Я выдавила из себя смех, мысленно отметив, что эта мысль уже не кажется такой дикой. Несмотря на недавний спад по результатам опросов, выбор уже близко. Сенатор вполне может победить. И, возможно, через пару месяцев мы все переедем в Белый дом. Я знала, что они обязательно возьмут меня с собой. После всего случившегося будет странно вернуть меня обратно к дяде. И разве они не хотят, чтобы я жила с ними? Даже если сенатор всё ещё ненавидит меня, Мэг будет защищать меня до последнего, а Грейс и Гейб не захотят отпускать, потому что привыкли ко мне.

Конечно, сами они мне об этом не говорили. Мы вообще никогда не обсуждали, что будет в будущем. Словно ждали, что четвёртого ноября случится конец света. Эта часть жизни подойдёт к концу, конечно же: постоянные поездки, куча мероприятий, просчёты каждого шага, безостановочная работа политической машины. Но что придёт ей на смену?

Я сказала Мэг месяц назад, что я дочитала купленные ею книги. Но мы так и не поговорили насчёт школы. Я могла бы спросить прямо, чтобы она не могла уйти от ответа. Я могла потребовать рассказать, что они планируют в отношении меня. Но чем больше я искала подходящий момент, тем дальше откладывала. Может, дело в гордости, но мне казалось, что спрашивать об этом как-то неправильно. Будто напрашиваться к кому-то на обед. Они сами должны мне предложить — так обычно это делается, — а я уже буду решать, хочу или нет. Верно?

Или, может, я просто боялась спросить и узнать, что у них уже давно готов ответ. Что я уеду обратно в Южную Каролину. Что они всё-таки хотят жить дальше без меня.

• • •

В дороге сенатор позвонил Мэг. Она включила громкую связь, чтобы он мог обращаться ко всем сразу. Я крикнула «привет» вместе с Грейс и Гейбом, вроде бы прокатило. Его голос звучал воодушевлённо. Известный генерал в отставке поддержал его кандидатуру, что очень хорошо сказалось на кампании. Дела потихоньку становились всё лучше и лучше.

Всех троих детей сенатора аккуратно вернули в недельное расписание кампании. Я перебрала свои платья, готовясь снова надеть костюм Американской Мечты и войти в роль Кейт Купер — достойного члена команды. Я понимала, что слишком глубоко лучше не копать. У Грейс и Гейба через пять дней начнутся занятия в школе, так что наверняка кампания просто выжимает последнее, что может из семейных появлений на публике. Мэг хотела, чтобы её дети приступили к учёбе согласно расписанию, чтобы там ни было с президентскими выборами.

И всё же она так и не сказала мне ни слова. Последние несколько дней у меня внутренности были завязаны в узел, пока