Самолет для валькирии - Александр Богатырёв

Богдадов с этими словами ошарашено посмотрел на Василия. Тот слегка отсмеявшись уже серьёзным тоном закончил.

– Чтобы наши учёные и наша страна успела наверстать упущенное. Наверстать то, что упустила благодаря царизму и засилию Церкви.

– Вы уже говорите "наша страна"… – заметил Александр.

– Конечно! Ведь мы тут застряли очень надолго. Теперь она и наша тоже.

Договориться с бюрократами, медиками и учёными Швейцарии удалось не без труда. Но и не настолько тяжело, как могло бы быть, если бы пришли люди, хоть и при деньгах, но не имеющие Имя. Очень сильно помогла слава открывателей "суперлекарств", сократив и облегчив переговоры.

Впрочем бюрократия не была бы бюрократией, если бы не взяла своё. Так что лечение лечением, но продираться всё равно пришлось.

Сразу же поняли, что лучше не идти по пути массового йодирования соли, а пока, для демонстрации эффекта, ограничиться парой деревень, где будет проводиться лечение йодными препаратами, и парой контрольных, где будет проводиться только наблюдение.

Так или иначе, присутствие конкретно Василия и Александра было необязательно. Но чисто из "соблюдения приличий" и прочих "паркетных" соображений, мотаться придётся.

Под шумок, Василий "пристроил" чемодан денег в наиболее приглянувшемся ему банке. И далее, можно было выводить функционеров РСДРП на счета. Хоть и был Василий настроен скептически насчёт быстрой революции в России, но подкормить наиболее адекватную партию считал делом строго обязательным.

Таким образом, все задачи, поставленные ранее, были выполнены – и начало "исследований" по лечению страшной болезни, и организация канала "подкормки" революционеров. Теперь, Богданов мог мотаться в Швейцарию без каких-либо подозрений со стороны Охранки, а источник снабжения деньгами будущих большевиков, также был достаточно укрыт, от посторонних глаз.

Словом, "миссия завершилась полным успехом".

В Питере же, какому-то чину, пришла в голову "светлая" идея, встретить с помпой и оркестром возвращающуюся из Парижа делегацию. И встретили. Так что все, кто в то время был при генерале Кованько, а это Григорий, Натин с девочками – попали под "раздачу слонов". А Василий с Александром, возвращающиеся отдельно, как получилось, были избавлены от шума и утомительных мероприятий и удостоились зависти тех, кто "попал".

Однако, не все так были недовольны.

Саркастически брошенная Григорием фраза накануне про "огонь, воду и медные трубы" и что последние для некоей Ольги Смирновой только впереди – почему-то сильно подняли ей настроение. Все мероприятия, она изображала из себя солнышко. Разве что не подпрыгивала. Да и "личное знакомство с губернатором" который удостоил чести встречать возвращающуюся делегацию, тут тоже очень много сыграло. Ведь в глазах очень многих, такие, даже формальные, знаки внимания очень многого стоили. А Григорий, тайком снявший момент оказания знаков внимания Ольге со стороны лично губернатора, потом долго ухмылялся.

Он знал, что многие люди слабы на "медные трубы". И для многих даже небольшая слава, которая даётся даже мимолётной возможностью "прислониться" к сиянию сильных мира сего, значила очень много. Осталось лишь подарить Ольге фотку метр на полтора с этим моментом.

Да, Григорий больше бы был доволен, если пришлось дарить другие, реально исторические фотки. Хотя бы ту, где Ольга только что приземлилась после выполнения "мёртвой петли" (братец Вася умудрился сфотографировать).

Но тут уже действовали чисто Ольгины заморочки. Да и то, что Ольга так бурно среагировала на вполне справедливый разнос, Григория тоже несколько давило. Переживания насчёт этого разноса, как он считал, были непропорционально сильными и длительными.

Вообще то, что их решили вот так, с шумом и парадами встретить, говорило о том, что в Питере достаточно много людей читает европейскую прессу. И оглушительный шум, который они подняли там по поводу "воздушных кульбитов" русских авиаторов в Париже, говорило о том, что "на Россию обратили внимание". Не то, что всегда типа: "сатрапия", "страна рабов", "отсталые азиаты" и т. д. А наконец-то что-то положительное заметили. И это решили отпраздновать.

Но главное, естественно, укрылось от внимания этих читателей. То, что шум в Европе был срежиссированным. И, как потом признался сам Григорий, для этой "режиссуры" понадобилось удивительно мало усилий. Возможно, что публика уже была "размягчена" многими сенсациями последних месяцев, приходящими из России. Но, скорее всего тут сыграла роль новизна авиации как таковой.

Не воздухоплавания, которое было. А именно полётов аппаратов тяжелее воздуха.

Публика охотно уцепилась за новую игрушку. Тем более, что чувствовалось: нужно что-то, что бы отвлекло от мрачных мыслей по поводу эпидемии на Британских островах. Но, что не укрылось от внимательного наблюдателя, слишком уж многие газетчики, явно или неявно подчёркивали факт того, что "виноваты" во всех этих достижениях не сами русские, а пришельцы в лице братьев Эсторских. А братья Эсторские, в глазах европейцев "по определению" не относились к русским. Что в глазах как обывателей, так и "серьёзных людей" лишний раз подтверждало тезис о том, что "Россия ничего сама сделать не может", что "страна мало чем отличается от Африки" и прочая чушь насчёт "превосходства европейцев над азиатами". Причём под "азиатами" подразумевались именно русские.

Григорий, внимательно следивший за настроениями в прессе Запада не мог такого не заметить. И поэтому, решил обратить внимание на данное обстоятельство высших сановников. Тем более, что предстоял пышный обед, в их честь, который закатил градоначальник.

Но для того, чтобы для начала "прозондировать почву" подкатился к офицерам Воздухоплавательного Парка. Тем более, что часто с ними в застольных беседах затрагивал многие такие темы "для прояснения обстановки" и "как лучше поступить".

По его мнению, главная загвоздка в том, что Россию считают тупой, отсталой страной – в уровне образования. Что стоит только сделать образование всеобщим, обеспечить грамотными кадрами заводы и фабрики, тут же решатся как многие чисто производственные проблемы, так и вообще – больше станет появляться новшеств, которые позволят обойти Европу в части научно-технического прогресса.

Он даже как-то и не обратил внимания, что это убеждение, у него сохранилось аж с опыта ранее им проклинаемого "совка". Ведь именно "совок" ввёл всеобщее бесплатное среднее образование и решил проблему обеспечения быстро растущей промышленности грамотными кадрами.

Он ещё помнил слова "тирана-Сталина" о том, что: "Кадры, овладевшие высшей техникой решают всё!".

Тут, в этом мире, в этом времени, Григорий даже слишком предметно убедился в истинности высказывания Вождя. В условиях жесточайшего голода промышленности на грамотные кадры, не заметить это было проблематично. Поэтому, ему казалось естественным, как-то простимулировать "верхи" на увеличение количества школ для "простонародья".

По сути, он решил впереться на "территорию", которую ранее старательно "окучивал" и, главное тщательно исследовал братец. Социально-политическая часть и образование были как бы за ним.

"Но пока братца нет – стоит самостоятельно прозондировать почву. – подумал Григорий. – К тому же самому стоит много чего уяснить из реалий Империи".

Для разговора он выбрал одного из офицеров Авиабазы. Из тех, с кем до этого сложились вполне себе дружеские отношения.

Тот был из дворян. И это, изрядно импонировало Григорию, как человеку, прежде симпатизирующему монархистам России(своей, – начала двадцать первого века).

Офицер, когда его спросили напрямую, правда в приватной обстановке, сначала сильно нахмурился и задумался. По его виду можно было судить, что Григорий нарвался на некую очень щекотливую тему. Хотя и не понимал почему она щекотливая.

Офицер долго подбирал слова, но после разразился длинной речью про "Циркуляр о кухаркиных детях" и почему именно было сокращено гимназическое образование. По всему выходило, что нормальное образование и революционное движение в России как-то очень тесно связаны.

И также получалось, из речей офицера, что нынешней элите очень даже удобно иметь именно тупое и необразованное население. Так как оно, как выходило из речи, не так восприимчиво к "революциям" и более послушно. А послушно потому, что предпочтёт принять некритически мнение образованного дворянина, и не напрягать свои мозги насчёт реальных истоков своих бед.

Под конец сей "просветительской речи", увидев что Григорий очень даже живо внимает речам, да ещё не подаёт и малейших признаков раздражения, полковник решился выдать совсем уж откровенно.

– И вообще, милейший, чисто между нами… Мы понимаем, что вы в России не пообтёрлись. К тому же ваши заслуги… внушают… Но стоит заметить, что вам, право, не стоит заводить подобные разговоры. Про образование и прочая… Не поймут-с! Вам и так сделали скидку на то, что вы… э-э… ещё не совсем наш и не разбираетесь в реалиях нашей жизни. Но на будущее – если вы так хотите развивать свои производства, и вам для этого нужны грамотные люди, право стоит вам их просто закупить в Европах. Но говорить о массовом образовании для всех!… Это даже вольтерьянством… грм-кхм! Не надо делать так, чтобы о вас думали как о революционере!