Неоновые боги - Кэти Роберт

даже я знаю, что обретение Персефоной свободы означает, что я потеряю ее навсегда. Уж лучше я потеряю ее во имя мира и ее свободы, чем она подчинится Зевсу, чтобы искупить реальные и воображаемые прегрешения.

Я убью его.

Прохожу всего квартал от своего дома, когда из-за угла выезжает темный седан и притормаживает рядом со мной. Окно с пассажирской стороны опускается, и Гермес слабо улыбается мне.

– Ты собрался совершить какую-то глупость.

Дионис сидит за рулем и выглядит таким изнуренным, будто пребывает в недельном запое.

– У Аида всегда была благородная жилка.

– Я бы не хотел, чтобы вы вмешивались. Знаю, как сильно это вам обоим не нравится. – Слова звучат резче, чем я хотел, но ничего не могу поделать. Вопреки здравому смыслу я начал считать Гермес и Диониса своими друзьями, и вот к чему это привело. К предательству. Нескончаемому гребаному предательству.

Ее улыбка исчезает.

– Мы все играем отведенные нам роли. Я знала, каков сценарий, когда брала эту роль. – Она бросает взгляд на Диониса. – Мы оба знали.

– Не у всех из нас был выбор. – Я не могу скрыть горечь и гнев в своем голосе. Я не хотел быть Аидом. Но возможность выбора была вырвана из моих рук в миг, когда я сделал первый вдох. Слишком тяжелая роль для новорожденного, но никого не волновало, чего я хочу. Не моих родителей. И уж точно не Зевса, когда он сделал меня сиротой и самым юным Аидом в истории Олимпа.

Гермес вздыхает.

– Садись в машину. Это будет быстрее, чем идти пешком, да и ты не захочешь заявиться к Зевсу потрепанным и грязным. Подача составляет восемьдесят процентов успеха переговоров.

Я останавливаюсь. Машина тормозит рядом.

– Кто сказал, что я направляюсь к Зевсу?

– Прояви хоть каплю уважения, – усмехается Дионис. – Любовь всей твоей жизни пошла на сделку, чтобы спасти твою шкуру, поэтому естественно, что ты совершишь очень романтичный, очень импульсивный шаг, чтобы спасти ее в ответ.

Мой внутренний спор длится всего пару мгновений. В конце концов, они правы. Они оба должны играть свои роли, как и все мы. Вменять им это в вину все равно что злиться на ветер за то, что он неожиданно изменил направление. Обойдя машину, я сажусь на пассажирское сиденье.

– Ты помогла ей уйти, Гермес.

– Она заказала мою услугу. – Гермес оборачивается посмотреть на меня, а Дионис выезжает обратно на правую сторону дороги и направляется на север. – Но даже если бы она этого не сделала, я бы все равно ей помогла. – Она барабанит пальцами по подлокотнику кресла, не в силах ни минуты усидеть на месте. – Она мне нравится. И ты мне тоже нравишься, когда ты с ней.

– Сейчас я не с ней.

Дионис пожимает плечами, глядя на дорогу.

– Отношения – сложная штука. Ты любишь ее. Очевидно, что она тоже тебя любит, иначе не помчалась бы спасать тебя от Зевса и остальных Тринадцати. Вы во всем разберетесь.

– Не представляю, что буду делать, если из-за всего этого с ней что-то произойдет. – Я никогда себя не прощу за то, что не защитил ее, как обещал.

– С ней многое происходило еще до вашей встречи, Аид. Она бежала от Зевса, когда влетела в твои утешающие объятия. Это не имеет к тебе никакого отношения. – Гермес посмеивается. – Точнее, раньше не имело к тебе никакого отношения, но если кто и ненавидел Зевса сильнее, чем ты, так это твой отец. Зевс сделает все, что в его силах, чтобы уничтожить статус Аида. Стереть его в пыль силой своей ярости и уязвленной гордости.

Было время, когда меня утомляла вендетта, которую лелеял Зевс. Да, я хочу отомстить за смерть родителей, но ненависть к нему за то, что сделал меня сиротой, вполне объяснима. А его ненависть ко мне – нет. Черт, его ненависть к моим родителям тоже лишена смысла.

– Ему стоило забыть об этом.

– Да. – Тук, тук, тук – барабанят ее пальцы. – Но он вбил себе в голову, что в этой мести сын за сына есть какой-то смысл, и вот к чему мы пришли.

Я хмурюсь.

– О чем ты говоришь?

– А о чем я всегда говорю? – Гермес отмахивается. – Он не остановится, ты же знаешь. Даже если тебе удастся переговорами выпутаться из этой передряги, он будет целиться ножом в твою спину, пока его злобное старое сердце не перестанет биться.

Мне хочется расспросить о ее сказанном про «сын за сына». У Зевса четверо детей: два сына и две дочери (по крайней мере, официально признанных) от двадцати с небольшим лет до моего возраста. Персей примет титул Зевса после смерти отца. Он ничем не лучше своего папаши, движим властью и тщеславием и готов уничтожить любого на своем пути. Судя по всему, второй сын Зевса был лучше. Он боролся с отцом, но проиграл, а выбравшись из Олимпа, сбежал навсегда.

– Геракл мертв?

– Что? Нет. Конечно, нет. Судя по всему, он сейчас очень счастлив. – Гермес не смотрит на меня. – Не беспокойся о тайнах, Аид. Беспокойся о том, чем закончится эта ночь.

В том-то и проблема. Я не знаю, чем закончится эта ночь.

Я смотрю в окно, наблюдая, как вырисовывается Кипарисовый мост. Пересечь его – все равно что попасть в другой мир, по крайней мере, в моем восприятии. Я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз бывал в верхнем городе, и все равно останется еще четыре пальца. До ночи, когда я спас Эвридику, в последний раз это было, когда я официально принял титул Аида. Я стоял посреди холодной комнаты с Андреасом за спиной и смотрел в лица остальных членов Тринадцати. Тогда они были в полном составе, первая жена Зевса все еще была жива.

Я был всего лишь ребенком, а они выделили мне роль, до которой мне предстояло вырасти.

Теперь им приходится считаться с монстром, которого они создали.

Я молчу, пока Дионис не подъезжает к обочине посреди квартала, сплошь застроенного небоскребами. При всем сочащемся из окружающих нас зданий богатстве невозможно не понять, какое из них принадлежит Зевсу. Оно значительно выше всех остальных, но при всей своей красоте остается холодным и бездушным. Как уместно.

Я замираю, держась за дверь.

– Чувствую, будто выхожу на поле битвы, которую не переживу.

– Хмм. – Гермес прокашливается. – Забавное дело. У меня для тебя послание.

– Сейчас? Почему не передала его, как только меня увидела?

Гермес закатывает глаза.

– Потому что, Аид, тебя нужно было подвезти. Приоритеты, мой друг. – Но не успеваю я придумать ответ, как она вздрагивает, и раздается голос Деметры: – Можешь рассчитывать на поддержку с моей стороны, а также Гермес, Диониса, Афины… и Посейдона. – Она наклоняется и вкладывает мне в руку пистолет. – Делай, что должен.

От потрясения я замираю на месте. Едва могу сделать вдох.

– Она только что перечислила половину членов Тринадцати. – Внутри Тринадцати существует структура власти, и большинство ведущих участников объединили свое могущество с Зевсом: Арес, Афродита, Аполлон. Но Посейдон на стороне Деметры? Это почти уравнивает шансы. Я мысленно подсчитываю. – Мы в большинстве.

– Да. Так что не упусти шанс. – Она кивком указывает на здание. – Задняя дверь не заперта. Благоприятные условия долго не продлятся.

Я не могу ей доверять. Не до конца. Гермес дала клятву доставлять послания по мере их поступления, но это не означает, что она обязана говорить правду. Это может быть ловушкой. В последний раз смотрю на здание. Ловушка – значит ловушка. Персефона в опасности, и я не могу повернуть назад.

А если это не ловушка, то Деметра только что дала мне добро на реализацию моего плана убить Зевса. Она ясно показала, что выражает поддержку, а за ней стоит половина членов Тринадцати.

Если сделаю это,