Неоновые боги - Кэти Роберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, мать отводит взгляд, сжав челюсти.
– Это огромный риск.
– Только если ты действительно веришь, что Зевс более могущественен, чем остальные из Тринадцати. Ты сама сказала: он стал обузой. Его титул – не единственный наследный. Он даже не отвечает за жизненно важные ресурсы. Еду, информацию, импорт и экспорт, даже солдат, которые будут сражаться в войне, не имея выбора. Всем этим занимаются другие члены Тринадцати. Если они – если ты – откажешь ему в поддержке, какие у него останутся ресурсы?
– Я не могу говорить за других.
Безрадостно смеюсь.
– Мама, теперь ты просто вредничаешь. Мы обе прекрасно знаем, что половина из Тринадцати в долгу перед тобой. Ты слишком упорно работала, чтобы пренебрегать своим влиянием, когда у тебя наконец-то появилась возможность использовать его во благо.
Она вновь смотрит на меня.
– Я наживу себе врагов.
– Лишь выведешь на чистую воду тех, что уже нажила, – поправляю я.
Мать отвечает странной, сдержанной улыбкой.
– А ты внимательнее, чем я думала.
– Как ты сказала, я училась у лучших. – Хоть я и не согласна со многими ее решениями, не могу лгать и делать вид, будто образ, который я так долго воплощала, придумала я сама. Я наблюдала, как она лавирует среди влиятельных игроков этого города, и слепила себя по ее подобию, чтобы странствовать по этим водоворотам и бурным потокам, не поднимая волну. – Ты должна сделать это.
Она делает медленный вдох, а с выдохом все сомнения будто покидают ее.
– Шесть мероприятий.
– Что, прости?
– Ты гарантируешь, что Аид посетит как минимум шесть мероприятий в течение календарного года, предпочтительно по моему выбору. – Она смотрит мне в глаза. – А кроме того, он позволит, чтобы нас с ним видели вместе достаточно часто, чтобы предположить, что мы союзники.
Прищуриваюсь.
– Ты не можешь его контролировать.
– Конечно нет. Но впечатление важнее всего. Если остальные в Олимпе будут думать, что Аид у меня на подхвате, моя власть вырастет многократно.
Это огромный риск. Пусть Тринадцать знают, что Аид существует, но до недавнего времени все остальные в верхнем городе этого не знали. Если они решат, что Аид и моя мать союзники, это скажется на всех заключенных ей сделках. Никто не захочет, открыв дверь, увидеть, что на пороге их ждет призрак Олимпа, потому что они разозлили Деметру.
Но это решающий фактор. Она просит создать впечатление, что между ними заключен союз. Аид не будет обязан поддерживать ее, если не захочет этого сам. Ему просто нужно появляться с ней на людях.
– Ладно.
– Тогда договорились. – Она протягивает руку.
Я долго смотрю на ее ладонь. Как только соглашусь, обратного пути не будет. Мне точно не выбраться из Олимпа. Не избежать борьбы за власть, политики и ударов в спину, которые сопутствуют жизни в городе. Если сделаю это, то окунусь по самую шею, но сделаю это добровольно. Я не смогу делать вид, будто у меня не было выбора. Не смогу потом передумать и умываться слезами. Я действую с широко открытыми глазами и должна смириться с этим.
Если не заключу эту сделку, в Олимпе начнется война. Сотни людей могут погибнуть, скорее всего, даже больше. Аид может погибнуть. Но даже если он справится, то какой ценой? Он уже многое пережил, с трудом оправился от стольких потерь. Если я могу спасти его от новых бед, то хочу сделать это.
Если не заключу эту сделку, то больше никогда его не увижу.
Я беру мать за руку, и мы обмениваемся крепким рукопожатием.
– Договорились.
Глава 29. Аид
Она ушла.
Сижу на кровати, когда рассвет только начинает красться по небу, и смотрю на пустую кровать. Комната еще никогда не казалась такой огромной, такой пустой. Я ощущаю ее отсутствие в доме, словно потерю конечности. Мне больно, но нет источника боли. Ее не излечить.
Наклоняюсь и прижимаю ладони к глазам. Я смотрел записи с камер охраны. Видел, как она ушла с Гермес. Будь дело только в этом, я бы, может, списал все на то, что Персефона передумала, на то, что после случившегося она больше не хочет иметь ни малейшего отношения ни ко мне, ни к этой войне.
Но она оставила сестру.
И надела черное платье.
Я не из тех, кто ищет знаки там, где их нет, но она уже надевала черное платье. Сегодняшний вечер стал для нас поворотным моментом, одним из последних в длинной череде многих. Тогда она стояла рядом со мной в черном, и мы почти признались друг другу в чувствах. Если бы я был ей безразличен, Персефона, уходя, не оделась бы, как моя темная королева. Не оставила бы здесь Эвридику, передав молчаливое послание, что доверяет мне безопасность ее сестры.
Она обозначает свою позицию.
Я вскакиваю на ноги и подхожу к кровати. Времени на сон не будет, но нужно принять душ и попытаться привести мысли в порядок. События развиваются слишком быстро. Ничего нельзя упустить.
Едва войдя в ванную, я вижу лист бумаги. Он оборван с одной стороны, и, взяв его в руки, я узнаю страницу из книги, которую Персефона читала, когда я видел ее в последний раз. Ее каракули почти невозможно разобрать, и я улыбаюсь вопреки всему. Единственная ее черта, не доведенная до совершенства. Записка короткая, но у меня все равно перехватывает дыхание.
Аид,
прости. Выглядеть все будет плохо, но даю слово, что делаю это ради тебя. Непростительно говорить это так, но я не знаю, будет ли у меня другой шанс. Я люблю тебя. Я устроила этот бардак и теперь все исправлю.
Твоя
П.
Перечитываю снова. Затем в третий раз.
– Проклятье!
Если бы она оставила меня, чтобы спасти себя или своих сестер, мне было бы легче это стерпеть. У меня были подозрения, но подозревать и знать правду – разные вещи.
Внутри зарождается что-то холодное и ядовитое, когда я беру телефон и проверяю сайты желтой прессы. Персефона ушла всего несколько часов назад, но ее снимки уже повсюду. Она в этом черном платье на вечеринке Зевса. Зевс властно обнимает ее за талию. Она улыбается ему ослепительной улыбкой, настолько фальшивой и приторной, что у меня сводит зубы.
Она вернулась прямиком в его объятия, чтобы спасти меня. У меня это в голове не укладывается. Она видела, как я подготовился. Знает, на что я способен. Я и мои люди можем выдержать все, что нам подбросит Зевс. Выйдет дурно, но мы справимся.
Персефона только что встала перед пулей, летевшей в меня.
От этой мысли холод внутри становится совсем льдом. Зевс заставит ее заплатить за то, что сбежала, за то, что позволила мне ласкать ее на глазах его партнеров. За то, что я, в его понимании, запятнал ее. Он выместит на ней свою ярость, и даже Персефона не сможет выносить это бесконечно. Наверное сможет ее тело, но не хрупкая душа, не внутренняя сила, которая делает ее самой собой. Зевс не из тех, кто терпит сопротивление.
Я обещал, что защищу ее.
Я люблю ее, черт возьми.
Кладу записку туда, где взял, и выхожу из ванной. Я так часто блуждал по этим коридорам, что избегать своих людей и камер наблюдения для меня все равно что детская забава. Харон с ума сойдет, когда поймет, что я сделал. Андреас никогда меня не простит. Но все это неважно. Важно только сделать все возможное, чтобы обеспечить Персефоне безопасность.
Даже если это означает, что она сбежит из Олимпа как можно дальше и быстрее. Как можно дальше и быстрее от меня. Пусть
