Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль

становится всё сложнее. Я бы сказал так: как в чудовищном сне или в какой-то фантастической жуткой истории, валун, который сначала был пассивным и даже как бы послушным, становится чем-то живым, агрессивным, играющим, вырывающимся из рук, навязывающим собственную контрволю, вступающим в убийственный, смертельный диалог с Сизифом.

И если мы говорим о современном обществе, – это современное общество говорит как будто бы человеческим языком, но если присмотреться и прислушаться, это язык валуна, это язык абсолютной инерции.

Но, может быть, в этом и есть главная задача человека – совладать с этим обществом, выйти на какой-то новый уровень? Если мы берём ту же аналогию, то если ты закатишь этот валун, то выходишь на некий новый уровень, – может быть, этого от нас и ждёт Абсолют? Если мы представим себе картину мира, физических законов, некие физические константы нашей Вселенной, мы всё равно в форме этого Бытия, в этих параметрах пытаемся что-то сделать. И если мы представим себе Абсолют, и этот Абсолют всеведущ и всемогущ, то единственная форма его развития может заключаться в следующем: в том, что он отсоединяет от себя какую-то часть, перестаёт её контролировать намеренно, часть эта развивается, доходит до какой-то высшей точки, и потом Абсолют её к себе присоединяет и таким образом развивается. То есть другой формы развития для Абсолюта нет, кроме как что-то отделить: оно само как-то разовьётся – и потом к себе присоединить. Я все эти умозрительные конструкции говорю к чему? К тому, что, может быть, и в этом есть какая-то великая цель, может, в эту сторону и стоит двигаться и постараться добиться чуда?

Мысль интересная, хотя я бы тут же исключил идею развития, потому что Абсолют «развиваться» не может, иначе он не Абсолют. Если он развивается, значит, у него есть некий дефицит внутреннего состояния, – тогда он не Абсолют.

Но я понял вашу идею. То есть некая духовная сущность, которая решает вопрос с валуном, пустив на это дело Сизифа, потому что там существует некий внутренний запрет на то, чтобы заниматься этим валуном непосредственно. Сизиф как бы «делегирован» в качестве человечества на такую задачу. Но тут мы вплотную подходим к тому, что такое «человеческий фактор».

Человеческий фактор – это действительно Сизиф, который противостоит валуну и который способен повторять эту ситуацию, потому что это аналог этой валунной «объектности», но только в неустойчивом, крайне кризисном варианте. Это композиция, в которой все эти элементы (пять возможностей) подвижно играют за счёт наличия в нём точки нетождества, которая является этаким шарниром…

Правильно ли я понимаю, что человеческий фактор – это и есть та самая микронадежда на то, что когда-нибудь можно это Бытие победить?

Собственно говоря, человеческий фактор – это единственное слабое место в монолите Бытия, которое самодостаточно, которое представляет собой чистое отрицание Бога. Бытие есть отрицание Бога.

То есть отрицание чуда?

В Бытии есть разные возможности, которые с нашей точки зрения являются чудом, но для Бытия они чудом не являются, потому что они включены в парадигму бесконечных вариантов. Но само по себе Бытие мёртво, Бытие – это мёртвый валун. Хотя оно может казаться и живым: для очень многих людей Бытие – это чудесная весна, которая проявляется самыми разными сторонами, цветением, сезонностью и так далее. Но если мы посмотрим на это сверху глазами Духа, то это абсолютно мёртвый, инертный валун. Единственная точка, которая приписывает всему этому цветение, невероятный потенциал форм, эстетику, структурирование, – это вот этот человек, которому свыше дан язык, имена. И в этой системе языка заключён потенциал божественного воображения, потому что каждый термин, каждое слово, которым мы пользуемся, каждое значение, – это создано абсолютно с нуля, из ничего. Это мы пользуемся продуктом творения. Когда мы говорим «дерево», то мы не то что называем нечто, существующее вне нас, мы пользуемся термином, который создан был Всевышним, и это творение сразу нам дано в виде этого слова. А никакого дерева на самом деле нет, есть просто клякса, которая в наших глазах стала деревом.

В тот момент, когда мы его обозначили – в этот момент оно и появилось. Если мы его не обозначим…

…мы его не видим, да. Как не видим массу предметов, которых мы не знаем название, мы проходим мимо них не замечая: для нас это какая-то шероховатость такая. Поэтому, кстати говоря, в интересной работе «Заблуждения спиритов» Рене Генон, знаменитый традиционалист, говорит о межпланетных путешествиях (пишет в 30-е годы, между прочим), говорит, что напрасно рассчитывать на какие-то встречи с иными мирами и иными живыми существами, потому что, оказавшись на иных планетах, мы не найдём там ничего, кроме безжизненной пустыни, которая аналогична тому, что мы можем встретить у себя в Сахаре. Потому что всё, что там есть собственно реального и живого, оно не имеет для нас имён и поэтому мы этого не сможем заметить.

Вот рентгеновские лучи существовали, и пока их не открыл Рентген, про них никто не знал…

Тут вопрос: существовали ли они?

Или излучение урана…

Никто не знал в XVIII–XIX веках этого излучения, и никакой проблемы и гибели от излучения не было. Как только «открыли», в кавычках, появились Кюри, Склодовская-Кюри, – и смерть от облучения появилась одновременно с открытием.

Так что человеческий фактор, если переходить от предыдущей нашей темы «Нечеловеческий фактор», – это точка нестабильности в абсолютно инертной массе объекта, точка прорыва в объекте. Хотя само по себе это очень далеко от истинного Субъекта, это виртуальная субъектность, это шанс, это всего лишь обещание.

Маленькая искорка и надежда на чудо. Ну что же, этой беседой мы открываем цикл «Человеческий фактор».

Человек как «часы Вселенной»

31.05.2016

Комментарий Джемаля к постановке вопроса:

Пространственно-временной континуум – это ничем не ограниченный хаос непрерывно меняющихся комбинаций и фигур, в которые складываются отражённые в зеркале этого континуума точки. Вернее, одна-единственная точка, будучи предъявленной зеркалу мира, становится в этом зеркале чистым множеством. Как известно, множество несчитаемо, поэтому сравнивать множества можно только через их мощность. Множество такой-то мощности, – допустим, необычайно плотная насыщенность, которая близка к плотности чёрной дыры. Если же мощность множества предельно