Серебряный Вихор - Джон Майерс

Казалось, они вот-вот растопчут ее, но девушка не дрогнула. Однако лошади поочередно объехали ее, словно невидимое препятствие мешало им вступить в круг. Всадники, похоже, даже на замечали Джанет. Приободрившись, я ждал, что последует дальше. А из леса выезжали все новые и новые всадники. Один из них был на белой лошади. Едва лошадь приблизилась к Джанет, как девушка вскрикнула. И лошадь въехала в круг. Джанет подскочила к ней и вцепилась в длинное одеяние всадника. Притянув его к себе, она обняла его за шею и повисла на нем. При ее радостном и торжественном возгласе шествие остановилось.

— Тамлана освободили! — сказал кто-то из всадников. И тут я услышал женский визг. Я и не думал, что среди них были женщины. Но теперь уверился, что одна-то уж точно была. Но в крике ее слышалась ревность, а не горечь утраты. Это был воинственный клич: похоже, и Джанет думала то же самое. И тогда она бросила вызов.

— Он мой! — смело заявила она.

Несмотря на мое волнение, я все же заметил, что Тамлан, хоть и не помогает своей подруге, но и не пытается освободиться от нее. Наверняка ему хотелось остаться с Джанет, хотя он еще не освободился окончательно от власти волшебниц. Здесь не помогала даже святая вода.

И волшебницы тут же воспользовались этой властью в борьбе с Джанет. Чары они насылали издалека:

Джанет взвизгнула, и я увидел, что она держит в руках змею. Потом змея превратилась в огромную жабу, которая, пытаясь высвободиться, громко урчала.

Чего только колдуны не вытворяли над беднягой, но Джанет не сдавалась. Она плакала, кричала и умоляла их о пощаде. Но не отступалась. Она сражалась за своего мужа, отца своего будущего ребенка. И волшебницы оказались бессильными перед ней.

В конце концов они устали.

Олень под руками Джанет превратился в обнаженного юношу, и она с победным криком накинула на него свой плащ. Тамлан, перестав быть бесчувственной куклой, крепко обнял свою жену.

Она оказалась бесстрашной, его девочка, и, несомненно, заслужила поцелуй. Однако не все из присутствующих были склонны разделять радость воссоединившейся пары.

— Добро пожаловать, дорогая, — к Джанет подъехала всадница на белом коне. — Так и быть, забирай своего муженька: он мне уже надоел.

Выпад был болезненным, но и Джанет не сплоховала.

— Спасибо. Надеюсь, изучение магии со временем поможет тебе удерживать мужчин.

У Тамлана хватило соображения не вмешиваться в их разговор, но на этот раз всадница обратилась к нему.

— Если бы я знала, что ты не сможешь отличить колючки от цветка, я бы давно выцарапала тебе глаза! А теперь убирайтесь оба!

Супруги без промедления воспользовались ее советом. Я понял, что мои планы рухнули. Конечно, Джанет забыла про меня, а я боялся окликнуть ее, не желая привлечь внимание волшебниц. Молодая пара достигла края поляны и скрылась, унося мои надежды на ужин и ночлег под крышей. Я с сожалением покачал головой, и ветки кустарника шевельнулись.

Всадница, проводив влюбленных взглядом, уже разворачивала лошадь. Но теперь она остановилась.

— Что это там блеснуло под луной? — воскликнула она в изумлении.

Не получив ответа, волшебница соскользнула с седла.

— Кто бы там ни прятался, выходи!

Не ожидая, пока меня принудят, я выбрался из-под куста и распрямился в полный рост. Всадница изучающе смотрела на меня.

— Какой красивый светлячок скрывался в ветвях! — обрадовалась она.

Возвышаясь надо мною, она подошла ко мне, едва касаясь травы, и тронула мою белую прядь.

— Кто ты, обладатель этой серебристой жилки? Мне было неприятно, что меня застали с поличным.

— Всего лишь человек, — пробурчал я. Она изучала меня и находила это забавным.

— Человек? — переспросила она. — А хоронишься под кустом, будто кролик. Впредь буду проверять внимательней, не сидит ли кто в кустах.

Я тоже с интересом глядел на незнакомку. Она была — возможно, благодаря луне — чрезвычайно привлекательна. Она не выказывала ко мне враждебности, и я осмелел:

— Это может оказаться опасным для тебя. Она помолчала, чтобы эффектнее сразить меня ответной репликой:

— Или же для тебя.

Подойдя поближе, я заметил, что она гораздо красивей, чем мне сначала показалось. Приятен был ее голос и аромат ее тела. Но прочие мои чувства не были удовлетворены, хотя испытывали экстаз предвкушения. От моей настороженности не осталось и следа.

— Пусть твои спутники уйдут, тогда увидишь, — настаивал я.

— Я отошлю их, — пообещала она.

Я не ошибся — незнакомка действительно играла здесь первую роль. Ее подопечные ждали ее на поляне, разбившись на группки. По ее указу они заскользили обратно в лес.

— Подожди вон под тем деревом. Я отдам необходимые распоряжения и вернусь к тебе, — шепнула она.

Едва она отвернулась, я подхватил ее на руки и, подняв повыше, поцеловал. Поцелуй взволновал меня еще больше. Отпустив ее, я почувствовал, что у меня кружится голова, и засмеялся.

И она тоже засмеялась.

— Теперь я знаю, ты дождешься меня. Замечание показалось мне странным, но и помимо него случилось немало удивительного. Когда я поторопился, пропуская всадников, мне уже не понадобилось продираться сквозь высокую, мокрую траву. Я легко ступал, едва касаясь ее верхушек.

Не знаю, долго ли я ее ждал. Теперь весь смысл существования сосредоточился в ее возвращении. Прислонясь к дереву, я заметил, что на мне совершенно новая и к тому же сухая одежда. Но это меня скорее обрадовало, чем удивило. Да, я не знаю, долго ли я ждал ее. Наконец я услышал, как незнакомка возвращается, напевая песню. Это был ее голос, и я слушал очарованный.

Лучшей нет игры на свете:

Не наскучит мне

Уловлять влюбленных в сети —

Чтобы, как во сне,

Был покорен и послушен,

Лишь ко мне неравнодушен,

Чтобы мог один мой взгляд

Повергать иль в рай, иль в ад.

Я пока еще не видел ее, но со следующей строфой ее голос зазвучал так весело, что и я улыбнулся.

Ты застыл ошеломленный,

Страстию горя,

Как мураш, навек плененный

Каплей янтаря.

Стану жечь тебя — ни слова,

Прогоню — вернешься снова.

Раб ты прихотям моим —

Ты без них тоской томим.

Спев последнюю строку, незнакомка остановилась напротив меня. Во мне вновь вспыхнуло желание, и я обнял ее, чтобы помочь сойти с седла. Но она засмеялась и покачала головой.

— Садись позади меня, мой дорогой.

Мальчиком мне случалось бродить вокруг конюшен, когда меня привозили в деревню. Этим и ограничивалось мое знакомство с лошадьми. Но если она желала, чтобы я ехал с ней, — как я мог отказаться? Однако сесть в седло оказалось не такой уж трудной задачей. Я обнял ее, чтобы не упасть; груди ее касались моей руки. Она прислонилась ко мне. Душистые волосы ее на виске мягко обжигали мне щеку. Я закрыл глаза.