Иван Грозный - Руслан Скрынников

На свадьбе Марфы с царем ее свахами были жена и дочь Малюты Скуратова, а его дружками — сам Малюта и его зять Борис Годунов. Этот факт дает ключ к истории третьего брака Грозного. Видимо, Малюта сосватал монарху свою родственницу.

Любовные чувства играли ничтожную роль в выборе царской невесты. Терзаемый страхом перед изменой и заговорами, самодержец полагался во всем на советы верного Малюты.

Невеста сразу после обручения 26 июня 1571 г. стала «сохнуть» и, казалось бы, должна была уступить место другим претенденткам. Но Иван, «положа на Бога упование, любо исцелеет», сыграл свадьбу, когда невеста была совсем плоха. Две недели спустя, в первой половине ноября, Марфа умерла.

Скуратову удалось разрешить трудную задачу, которая была никому другому не по плечу. Свадьба с едва живой боярышней состоялась, и Малюта вступил в родство с царской семьей. Это сразу вознесло худородного опричного временщика на недосягаемую высоту. Со временем с ним породнились знатнейшие фамилии. Одна дочь Скуратова стала женой князя Глинского, другая — Дмитрия Шуйского, брата царя Василия Шуйского. Третья дочь стала царицей Марией Годуновой.

Поставив цель, Малюта, как всегда, шел к ней напролом, не стесняя себя в средствах. Будучи верховным шефом смотрин, Скуратов безжалостно убирал с пути всех, кто мешал осуществлению его планов. Когда опричный «маршалк» (ясельничий) Булат Арцыбашев попытался сосватать Ивану IV сестру, его убили, а сестру отдали стрельцам на поругание. Доктора, участвовавшие в смотринах, говорили то, что угодно было опричному временщику.

Прежде чем сыграть свадьбу, Грозный по совету Скуратова позаботился о мерах безопасности. Все иностранцы получили приказ немедленно покинуть Александровскую слободу. Может статься, шеф сыскного ведомства опасался, как бы невеста из-за колдовства, порчи и сглаза не умерла до венчания.

Высшее духовенство особым приговором засвидетельствовало, что третий брак фактически не состоялся, ибо венчанный муж девства невесты «не разрешил».

Официально было объявлено, что царицу извели ядом злые люди из окружения самого государя: «Дьявол воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу нашу, еще в девицах сущу… и тако ей отраву злую учиниша». Нетрудно догадаться, из какого источника шел этот слух. Скуратов внушил царю, что жизни членов царской семьи вновь угрожают его недруги — изменники и чародеи. Он вновь выступил спасителем династии. Смерть Марфы помогла Скуратову расправиться с заподозренными «ближними людьми» царя, иначе говоря, со старым опричным руководством.

В Москве толковали, что мать Собакиной передала дочери через одного придворного какие-то травки «для чадородия». Вскрытие гробницы Марфы обнаружило поразительный биологический феномен. Царская невеста лежала в гробу бледная, но как бы живая, не тронутая тлением, несмотря на то что пролежала под землей 360 лет. Достаточно было нескольких минут, чтобы лицо ее почернело и превратилось в прах.

В истории мировой медицины случаи такого рода хорошо известны, но причины явления недостаточно изучены. Что произошло с цветущей девицей на выданье, сказать невозможно. Может быть, ее нервная система не выдержала потрясения? А может быть, девица не умерла, а лишь впала в летаргический сон и ее похоронили живой? Собранные на смотрины невесты жили в опричной Слободе много месяцев.

Приглянувшихся девственниц царь брал на блуд. Под конец обесчещенных боярышень наделяли кое-каким приданым и выдавали замуж за придворных или же отпускали к родителям. На склоне лет монарх похвалялся тем, что растлил тысячу дев. Может быть, он преувеличивал, но не намного. Злосчастные смотрины надолго запомнились подданным великого государя.

Монашеское братство

Опричнина не была единой политикой, и ее цели менялись в разные периоды. Этот факт, впервые точно установленный, имеет первостепенное значение для истолкования иностранных свидетельств об опричнине. Игнорирование открытия приводит к очевидным недоразумениям.

Наделение опальных казанскими поместьями и последовавшая вскоре амнистия — таковы характерные черты опричных репрессий «первой» опричнины. Основным содержанием «второй» опричнины был массовый, длительный, кровавый террор. На первом этапе было казнено несколько человек, на втором — несколько тысяч.

Избиения, по общему мнению, лишены были смысла.

Характерная особенность «Сказаний» иностранцев состоит в том, что их авторы попали на опричную службу в период «второй» опричнины. Они не только наблюдали вблизи за деяниями опричников, но и сами принимали участие в карательных экспедициях. Рассказы о казнях заняли особое место в их сочинениях. В смысле полноты и достоверности известия иностранцев о начальных событиях опричнины далеко уступают их известиям о терроре.

По словам Генриха Штадена, опричники не должны были ни говорить с земскими, ни сочетаться с ними браком. А если у опричника были в земщине отец или мать, он не смел их никогда навещать. Штадену принадлежит поразительное свидетельство о земских и опричных дворянах: «Часто бывало, что ежели найдут двух таких в разговорах, убивали обоих». Исследователи полагают, что слова Штадена характеризуют ситуацию, сложившуюся в период становления опричнины. Согласиться с этим невозможно. При учреждении опричнины царь предоставил охранному корпусу всевозможные привилегии, и убийство опричника каралось очень строго.

Штаден попал в опричнину в разгар террора, когда земцев действительно убивали без суда и следствия, по ничтожным поводам. Но можно ли верить Штадену, будто вместе с земцами убивали также и опричников? Сомнения в достоверности известия немца-опричника отпадают, коль скоро установлено время, к которому они относятся. В 1570-1571 гг. Грозный старался держать в страхе опричный корпус.

Глава опричной думы был убит без всякого суда. Рядовых опричников убивали, используя любой предлог, например разговор с земцем. Убийства, описанные немцем-опричником, показывают, чего более всего опасался самодержец. Он страшился объединения недовольных дворян земщины и опричнины.

Ливонские дворяне Иоганн Таубе и Элерт Крузе добились милости царя, представив ему проект создания в Ливонии вассального Ливонского королевства. Проект был утвержден царем в 1569 — 1570 гг., а его авторы удостоились чести быть принятыми в опричнину.

Описывая жестокости опричнины, Таубе и Крузе отметили такой штрих: «Казненный не должен был погребаться в его (царя) земле, но сделаться добычей птиц, собак и диких зверей». Это показание следует отнести в целом ко второму периоду опричнины. В начале опричнины царь разрешил «честно погрести» главного изменника Горбатого в Троице-Сергиевом монастыре, а через несколько дней обеспечил его душу заупокойным вкладом.

По словам Таубе и Крузе, Грозный создал в опричнине монашеское братство. Их свидетельство в деталях совпадает с рассказом Шлихтинга. Объясняя эту затею, исследователи обращают внимание на то, что в общежитийном монастыре монарх усматривал «нечто вроде идеальной модели организации общества». Иван претендовал на роль учителя и наставника своих подданных в мирских делах и делах веры.

«Тщу же ся со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единого истинного Бога в Троице славимаго от Бога данного им государя», — писал Иван Курбскому. Создание «братства» позволяло царю «сделать постоянным объектом такого воспитания все его ближайшее окружение». Прошедшие такое воспитание должны были стать достойными помощниками Ивана IV в осуществлении им миссии, возложенной на него самим Богом (Б.Н. Флоря).

Воспитательные цели Грозного не подлежат сомнению. Но прежде следует выяснить обстоятельства, которые сопутствовали рождению загадочного «братства».

Следует начать с вопроса, к какому периоду относится показание иноземцев.

Полагают, что орден возник вместе с учреждением опричнины. Так ли это?

Не кажется ли странным, что царь, едва вернувшийся на трон после отречения, тут же взялся играть роль игумена? Игумену полагалось отрешиться от мирских дел управления. Руководству опричнины было поручено новое неслыханное дело, требовавшее усилий и труда. Предстояло организовать опричное войско, размежевать опричные и земские владения, наладить сбор налогов в опричную казну, провести репрессии. Время было самое неподходящее для того, чтобы опричная дума и «двор» могли предаться иноческому житию.

Источники позволяют весьма точно установить время, когда Грозный проявлял наибольший интерес к монашеству применительно к себе и своей семье. В 1567 г. он поведал старцам Кирилло-Белозерского монастыря о своем сокровенном желании принять пострижение в их обители. Самодержец постарался дать инокам доказательства серьезности своих намерений. Он пожертвовал деньги на устройство кельи для себя в стенах монастыря. То не был мимолетный порыв. Иван присылал кресты и иконы для украшения своей кельи. В 1569-1570 гг. по его желанию в Кирилло-Белозерском монастыре были устроены кельи для царевичей Ивана и Федора.