Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Кроме Венеции, центрами итальянской торговли были Пиза, Генуя и Амальфи, расположенные на западном побережье Италии и потому вначале отдававшие предпочтение торговле в западном Средиземноморье, так что венецианцы сосредоточили усилия в противоположном конце моря, куда приходили товары из далекого, загадочного и таинственного Востока. Поскольку Европа не могла предложить почти ничего такого, что пользовалось бы спросом на Востоке, Венеция обратилась к производству ремесленных изделий, и в первую очередь стекла. Когда же сие привело к открытию, что посеребренное стекло обращается в зеркало, они не пренебрегли ценной монополией, приняв законы по ее защите. Существуй в то время Соединенные Штаты и принадлежи честь открытия им, они ввели бы лицензии на используемые технологии и жестоко преследовали бы по суду всякого, кто самостоятельно нашел бы рецепт производства амальгамы «в обход копирайта», но венецианцы поступили проще, вполне в духе времени приняв закон, наказывавший смертной казнью всякого, кто открыл бы секрет серебрения зеркал непосвященному. Предание гласит, что как-то раз семейство мастеров зеркальных дел надумало покинуть город, дабы нажиться на своем искусстве где-нибудь в чужих краях. Совет же выслал шпионов, проследивших беглецов до самого побережья Атлантики, где их настигли и перебили поголовно.

Отношение венецианцев к религии было не менее прагматичным. Когда им показалось, что они переросли своего безвестного покровителя – Святого Теодора, они решили, что при своем могуществе и славе заслуживают святого рангом никак не ниже апостола, вследствие чего предприняли десантную вылазку в духе нынешних кинобоевиков в Александрию, дабы похитить останки Святого Марка. А раз мощи оказались в Венеции, никто уже не посмеет усомниться, что городу покровительствует сам Святой Марк – Сан-Марко. Для раки святого они выстроили великолепный собор Сан-Марко, переименовав величественную площадь перед ним в Пьяцца Сан-Марко, а лев Святого Марка стал символом венецианского могущества.

Интересы Венеции главенствовали над интересами церкви, что, пожалуй, ярче всего отразили слова одного дожа на суде. В Венеции по обычаю всякий дож, проигравший военную компанию или крупное сражение, подвергался официальному отрешению от должности через суд. И когда в подобном положении оказался один из дожей Гримани, в свою защиту он сказал следующее: «Но разве мой сын, кардинал Гримани, не передавал нам все секреты папского престола, дабы мы могли распорядиться ими к наилучшей выгоде?»

Вот от такого-то правительства и предстояло зависеть Четвертому крестовому походу. Французские дворяне даже не подозревали, что пока они договариваются о доставке своей армии в Египет, венецианские послы в Каире выторговывали для себя более выгодные концессии. Договор о крестовом походе был подписан в апреле 1202 года, всего за два месяца до выступления крестоносцев в Египетский поход, – и как раз после того, как венецианцы убедили эмиссаров султана аль-Адила, что Венеция в агрессии против Египта участвовать не будет.

В июне крестоносцы собрались, но с деньгами у них было туго. Каждый должен был сам заплатить за себя, но многие растратили все свои накопления, добираясь в Венецию. Воззвали к богатейшим баронам, иные из каковых сделали дополнительные взносы деньгами и даже золотыми и серебряными предметами для переплавки, но смогли наскрести не более пятидесяти тысяч дукатов. Венецианцы выстроили корабли и наполнили склады провизией, но не желали расстаться ни с тем, ни с другим, пока не получат все до последнего гроша. А недоставало еще добрых тридцати пяти тысяч дукатов.

Три месяца крестоносцы стояли лагерем на острове в Венецианской лагуне, всячески выкручиваясь, чтобы добыть деньги на покупку насущного пропитания у венецианских хозяев. Знать крестоносцев тем временем торговалась с пожилым дожем Энрико Дандоло, особенно интересовавшимся помышлениями Бонифация де Монферра. Дож питал к грекам столь же сильную неприязнь, как и Бонифаций. Ранение лица, в свое время полученное им в уличной потасовке в византийской столице, почти лишило его зрения. Вдобавок, Алексей III не жаловал венецианских купцов, нуждавшихся в греческих перевалочных базах, чтобы получать меха из России и шелка, доставляемые по суше караванами из Китая. А тут еще Бонифаций оказывает гостеприимство законному наследнику, чьего отца сверг и ослепил Алексей III. Любопытно…

В сентябре 1202 года дож открыл первую часть своего плана. Во время войны с королем Венгрии за контроль над далматинским побережьем Югославии венецианцы потеряли укрепленный город Зара. Если крестоносцы сумеют вернуть Зару республике, Венеция отложит получение причитающихся тридцати пяти тысяч дукатов, каковые надлежит уплатить уже по получении выгод от грядущих завоеваний. Как ни противились крестоносцы предложению напасть на единоверцев-христиан, иного пути они не видели, и в ноябре их флотилия отчалила из Венеции, чтобы за два дня пересечь Адриатику, окончив путь в Заре. Пять дней город отчаянно противостоял захватчикам, но в конце концов сложил оружие. Сочтя сопротивление Зары и понесенные крестоносцами потери достаточным к тому поводом, их войско вкупе с венецианским флотом дало себе волю ограбить город, прихватив все мало-мальски ценное. Сражение обернулось несомненной экономической выгодой.

Впрочем, в Риме его расценили отнюдь не столь благосклонно. Папа метал громы и молнии в гневе на воинство Христово, обратившее оружие на христианский город. Отлучив было от церкви всех причастных, он, однако же, смягчился, узнав, что венецианцы вынудили крестоносцев на агрессию не мытьем так катаньем. Что касается дожа, ему проклятье Папы было что божия роса. Венеция-то свою выгоду не упустила.

Засим армия встала в Заре на зимние квартиры. Тут-то главный замысел и раскрылся: Бонифаций получил от юного Алексея и Филиппа Швабского послание с официальным предложением. Буде крестовый поход выступит на Константинополь, дабы помочь Алексею вернуться на трон, юный принц обеспечит успех вторжения в Египет. Прежде всего, он покроет долг крестоносцев Венеции. Далее, он усилит их войско десятью тысячами византийских ратников. А как только война будет выиграна, пять сотен его всадников будут постоянно пребывать в Святой Земле, помогая христианским братьям удержать завоеванное. Но главное – он ручается, что православная церковь повсеместно признает первенство католической, а вместе с тем и верховенство Папы. Кое-кто из крестоносцев противился нападению на христиан, зато венецианцы поддержали план единодушно – наверное, потому, что дож продумал его загодя.

Поначалу Папа растерялся, но в конечном итоге решил, что цель оправдывает средства, – уж больно велико было искушение возобладать над православной церковью Византийской империи.

Весть о грядущем Великом Крестовом походе взбудоражила баронов и военные ордена Святой Земли, приготовившихся к его приходу. Жильбер Эраль, Великий Магистр ордена тамплиеров, скончался в 1201 году, и тринадцатым Великим Магистром был избран бывалый тамплиер Филипп де Плесье. Впрочем, после ряда сильных землетрясений, поразивших Сирию и Святую Землю, его приоритеты быстро переменились. Теперь людей и средства, собранные тамплиерами для надвигающейся войны в Египте, надлежало бросить на восстановление рухнувших зданий и развалившихся стен и башен. К счастью, мусульмане страдали от той же напасти, так что восстановительные работы привели к негласному перемирию.

Малолетний Алексей прибыл в Зару в конце апреля 1203 года, и флот крестоносцев тотчас же отплыл в Константинополь. Поскольку по пути приходилось останавливаться для пополнения припасов, флот прибыл к византийской столице лишь два месяца спустя. Царственные стены и башни величайшего из виденных крестоносцами городов повергли их в благоговейный трепет. Сей град еще ни разу не склонял головы перед врагом, но крестоносное воинство подгадало момент чрезвычайно удачно. Алексея III так занимали хитросплетения собственного дворцового переворота, что он напрочь забросил оборону города. Почти все солдаты в нем были наемниками, сражавшимися за деньги, а не за родной кров.

После стычек в окрестных городишках венецианцы сумели порвать цепь, преграждавшую путь в гавань, и флот вошел в нее. Алексей III не знал, что будет дальше, да и не горел желанием выяснять. Собрав все имевшиеся под рукой драгоценные камни и золото, он поспешно бежал из города.

Придворные вывели незрячего Исаака Ангела из сырой темницы, омыли его, облачили в изукрашенные драгоценными каменьями императорские одежды и усадили на трон, после чего отправили крестоносцам весточку, что Исаак вновь воцарился на престоле, так что нужды воевать больше нет. Однако дело осложнялось тем, что крестоносцы заключили договор с юным принцем, а не с его отцом-императором, и предложили Исааку пойти на сделку с Алексеем, и, кроме того, чтобы последнего короновали как соправителя, восседающего на троне обок своего слепого отца. Предложение, надо сказать, из ряда вон выходящее, но вполне приемлемое, ведь таким образом можно было избежать всеохватной войны. Посему 1 августа Алексея IV помазали на царство Византийское в величественном соборе Святой Софии.