Когда листья станут золотыми - Кларинда

— Тааак… Моя жена гостей привечает?

— Серый, привет, ты чего?

— Сереж, какие гости? И ты же обещал, что…

— Обещал? Не пить обещал? А ты хвостом крутить не обещала?

— Серый, тихо, тихо. Что с тобой? Я сижу спокойно, видишь? Сейчас встану и выйду. И ты со мной, и убедишься, что…

— Сереж, не надо!

— Серый, ты в уме? Ты же сам хвалился, что жена беременная!

— Не твое дело!

— Сереж, не надо!

— Стой! Совсем сдурел?

… Он пропускает удар, боль взрывается в челюсти, он летит куда-то вниз, по дороге стукаясь о препятствия. Во рту соленый вкус крови, язык тянется к источнику боли и нащупывает острые осколки…»

— Коль, проснись!

Коля раскрыл глаза. Над ним стоял Кир.

— Привет, ты чего спишь на полу, как марсианский богомол?

— Привет, — никакой крови во рту не было, язык скользил по ровным округлым краям двух здоровых новеньких зубов. Сон из прежней жизни, из действительности, к которой надо вернуться.

— Ты приехал, да?

— Конечно, а то как бы я тут был. Коль, а что ж вы меня с собой не взяли? — в голосе мальчика было искреннее огорчение.

— Возьмет, — пообещал Коля. — В этот раз видишь, никак не получилось, но Алиса еще куда-нибудь полетит и тебя возьмет.

— Ну ладно. Вы же голодные, наверное? Я вам кашу варю.

— Какую?

— Овсяную.

— Молодец. Будешь… ну, кем-нибудь ты обязательно будешь.

— Виктор Михалыч заглядывал, сосед. Звал потом всех на пироги и спрашивал, не надо ли чего.

— Отдай ему куртку оранжевую, — сказал Коля, укладывая голову на локоть. Секунду отдохнуть…

— Какую? Здесь нет.

— Ну, значит, на «Пегасе» осталась, — пробормотал Коля, отключаясь. Но проспал он недолго и почти сразу подскочил.

— Кир! Сколько я провалялся?

— Минут пятнадцать. Алису будить?

— Не надо, пусть спит, — Коля поднялся на ноги. Прошел в прихожую, остановился перед зеркалом, пригладил волосы. Вид как вид. И брать ему с собой нечего.

— Ты уходишь? — Кир остановился в прихожей.

К горлу неожиданно подступил комок. Молодой человек только молча кивнул.

— А ты же вернешься еще?

Коля помотал головой.

— Н-нет, не думаю. Но я постараюсь, ладно? Давай пять.

Он крепко стиснул мальчишескую ладошку.

— Береги сестру. И вообще этот… мир. Хорошо?

Кир кивнул с самым серьезным видом:

— Обещаю. А ты куда сейчас?

Коля на секунду замедлился с ответом. А будто Алиса не поймет, куда…

— На стоянку флипов. И к Институту времени.

32.

…Кому-то может показаться странным радоваться, покидая Благословенную Землю, но я был готов танцевать и петь от счастья.

И не имеет значения, какая придет боль, я чувствую, что могу с ней справиться.

Гита Премборн, «Письма из-за моря».

Медленно потухающее облако космического газа и пыли окружила целая армада кораблей — ученые, службы безопасности, военные (из мест, где они сохранились), временщики. Все надеялись что-то найти, но пока что, кажется, их надежды не переходили в разряд сбывшихся.

Показания бортового компьютера «Пегаса» изучили вдоль и поперек и разобрали на биты за неимением атомов. Определить это позволило только, что поле забвения имеет неизвестную природу, необыкновенную мощь и что (вот это была замечательная новость) большинство производимых им физических воздействий обратимы. Была надежда, что что-то рассказали бы Крыс и Весельчак, но оба авантюриста как в воду канули. Их след затерялся на Палапутре, где в тот день угнали несколько торговых кораблей. Какой из них конкретно похитила знаменитая криминальная парочка, так и не установили. Галактический патруль лично начесал холку за разгильдяйство планетарным правоохранительным органам, однако делу это не помогло.

Астрономы, забросив все неотложные дела, в срочном порядке изучали звезды, ставшие сверхновыми за последнюю сотню тысяч лет, а таких набралось немало. Некоторые попали под подозрение, как уничтоженные Странниками. Родное солнце претендентов на мировое господство пока не нашли. Кто-то высказал предположение, что засланный в будущее объект и был этой самой звездой со сферой Дайсона вокруг, и был обсмеян — светило при таком раскладе получалось совсем крошечным.

Биологам так и не позволили подлететь к Каштанке, отчего те кусали локти — зародившуюся теорию, что фирециллы являются потерявшими память разумными существами, не получалось ни подтвердить, ни опровергнуть. Археологам повезло больше — и они увлеченно разбирали разрушенную базу Странников. Патруль разумно не мешался у них под ногами, а результаты исследований передавались в Галактический центр. Но животных охраняли как зеницу ока.

Биологи возмущались и писали жалобы. С одной из таких бумаг в Галактический центр полетел профессор Селезнев. Дочь его не сопровождала. Она эти два дня находилась то в офтальмологическом отделении, то в Институте времени.

Зрение у Пашки восстановилось достаточно быстро. Даже Мария Тимофеевна, поохав и повыносив мозг всем врачам и медсестрам приличествующее для таких случаев время, согласилась, что все могло быть гораздо хуже и что Пашка в очередной раз отделался легким испугом.

Несмотря на все уверения Алисы, что он нисколько ее не стеснит, оставшиеся до возвращения дни Коля Герасимов прожил в Институте времени. Ричард ходил с загадочным выражением лица и отказывался что-то рассказывать. Алиса все равно сделала оптимистичные выводы — потому что за самоуправство ее никто не отчитывал. Об участи великого итальянского гения Темпест тоже молчал как рыба. И это, скорее всего, означало, что первая проверка по Радуге дала красный цвет.

В день, который Ричард выбрал для возвращения, Алиса поднялась рано. Кира она будить не стала: Коля просил этого не делать, сказав, что уже попрощался с мальчиком и что долгие проводы — лишние слезы. Завтракать тоже не хотелось, просто заварила любимого ромашкового чаю.

На подоконнике все еще лежал сборник Солженицына, никак руки не доходили навести порядок. Алиса взяла книгу, чтобы убрать в шкаф, машинально раскрыла. На странице сразу проступил текст. Аккумулятор зарядился за десять дней, проведенных под солнечными лучами. И на закладке тоже появились буквы — Алиса с радостным изумлением поняла, что Коля сам догадался, как пользоваться электронной закладкой и делать заметки. А ей говорить не стал, ох, и врединой же он был. Она пробежала глазами несколько коротких четверостиший. Быстро поднялась, сунула книгу в шкаф, а закладку положила в карман.

Ночью прошел дождь. Трава на лужайке вокруг Института поблескивала тысячью солнечных отражений, переливающихся в водяных капельках. Внутри было тихо — обычный рабочий день еще не начался. Алиса неслышно прошла по коридору в лабораторию Радуги. По пути задержалась у кабинета Темпеста — оттуда слышались голоса.

— Насчет происхождения не сомневайся, — говорил Ричард, — это твое и есть. Просто ты в свое