Тайные врата - Кристин Керделлян

Немного посомневавшись, король добавил:

– И еще: они должны стать доказательством существования Бога.

По тону короля, по манере произносить слова Ленотр понял, что он должен воспринять пожелания в самом прямом смысле. Вписать в эти сады, которые станут самыми величественными в мире, доказательство существования Бога. Удивился ли он такому заданию? Он знал, что молодой Людовик не был искренне религиозным. Слишком ищет наслаждений, слишком сосредоточен на себе, чтобы отдаваться молитве.

Но начинающий монарх обладал «верой угольщика», как скажет потом Вольтер. Политическое благочестие, идея лестницы, прохода между ним и Небом, предназначенного укрепить его фундамент. На самом деле король получил свою власть от Бога. Был Его сыном, Его представителем на земле. Так что он не мог обойтись без религиозной привязки, дабы укрепить свою власть. Версальский парк должен стать инструментом в его политике.

Парк, возникший из небытия, знак победы человека над природой, должен доказать существование Бога. Доказать, не показать!

Ленотр, имевший серьезные познания в математике и оптике, знавший Декарта, скончавшегося двенадцать лет назад, отправился советоваться с его учениками, математиками. Их ответ воспламенил его воображение. Да, Разум управляет Природой. Да, языком Вселенной была математика. Следовательно, существует неопровержимая формула, доказывающая существование Бога.

Не колеблясь, они открыли Ленотру код, который он должен явить всему миру. И Ленотр вписал его в свой план.

И я его только что видел.

До сих пор не могу в это поверить. Математическое доказательство существования Бога! Вот оно, у меня перед глазами, в черных черточках, которые я сам продублировал желтым, окружив Латону, Юпитера, Зеленый ковер и Аполлона.

0°=1

Ноль в нулевой степени равняется единице. Иначе говоря, возведенный в нулевую степень ноль равен единице.

Тебе не надо объяснять, почему эта формула доказывает существование Бога: из нуля, то есть «ничто», ничто кроме пустоты, создана Единица, то есть «нечто», первая осязаемая целостность. Высшая сила, способная создать мир, заставить бытие возникнуть из небытия, – не это ли определение мы даем Богу? На языке математики это означает, что существо может возникнуть из небытия. Следовательно, Бог существует.

Доказательство, зашифрованное в формуле, тривиально. Ты, наверное, слышала его. И сразу забыла, как все остальные. Между тем расчет не так уж сложен.

Замерев у края фонтана Латоны, глядя в сторону того фонтана Ящериц, который должен был быть фонтаном Юпитера, я принялся вслух декламировать расшифровку доказательства, словно желая убедить невидимого слушателя.

В математике известно, что если некоторое число X, возведенное в степень Y, разделить на то же число X, но уже в степени Z, результат окажется равен тому же самому числу X в степени (Y-Z). То есть формула выглядит так:

Xy-z

Если Y = Z, получается,

1 = Х°

Если X = 0, получаем

0° = 1

Ребячество, я знаю… И все же, если возвести ноль в нулевую степень, получится не ноль, как наш ограниченный разум позволяет нам считать, а единица. Любая цифра в нулевой степени равна единице, и ноль не является исключением из правила.

Из «ничего» возникает все. Или, если угодно, из отсутствия рождается присутствие. Из небытия рождается Вселенная.

В начале было ничто. Разум. И разум породил мир.

Можно доказать самого Бога.

Бог, в конечном счете, бинарен.

Возникает тот же навязчивый вопрос: почему я не подумал об этом раньше? Меня всегда интересовала эта тема.

Философские доказательства Декарта, Кьеркегора и Гегеля завораживали меня еще в том возрасте, когда приятели мои гоняли на скейтбордах. В двенадцать лет я читал Канта и нашел три «доказательства» бытия Бога: доказательство космологическое, основывающееся на идее причинности (если мир существует, то потому, что существует Создатель); доказательство теологическое, отталкивающееся от порядка мира, его целенаправленности, выводящее на сцену Господа-архитектора; наконец, доказательство онтологическое, которое выводит существование Бога из понятия о Боге («Бог совершенен, бытие совершенно, значит, Бог существует»). Вместе с Кантом я опроверг все три доказательства, которые больше постулировали бытие Бога, а не доказывали его.

Но вот оно, четвертое доказательство. На этот раз неопровержимое. Чисто математическое.

Как, должно быть, ликовал Ленотр в то время, располагая эту формулу между Латоной и Аполлоном, между замком и Большим каналом! Благодаря ему сады Версаля будут вызывать не только эстетические эмоции и нести политическое послание, как этого хотел король, но и отвечать на самый вечный вопрос человечества: кто был в начале всего творения? И кто господствует в его конце?

Увы! Задолго до того как работы в этой части парка были закончены, Ленотр наблюдал, как его совершенные замыслы разрушились. Король по секрету сказал ему, что Церковь резко отрицательно настроена против демонстрации формулы. Мысль, что Бога можно изложить в уравнении, отдавала богохульством. Папа презирал научные теории, даже если они работали на него. Бытие Бога не могло быть описано человеческим рассуждением, тем более математическим. А король, добрый христианин, не мог пойти против желания Церкви. Ученики Декарта были вынуждены подписать обязательство не публиковать свое открытие.

Но Ленотр не желал верить в богословское крючкотворство. Его мэтр, молодой монарх, поддается мнению прелатов! Он, такой горячий сторонник науки! Причина отказа крылась в другом. У Людовика XIV должен был быть в этом свой интерес.

И понять какой, было не так уж сложно.

Людовик XIV почувствовал вкус к абсолютной власти. Настолько, что Бог был ему уже не нужен. Он стал Самим Богом!

Помнишь, как мы ходили в спальню короля? Его кровать окружена барьером, как в ту эпоху окружали алтари в церквях. Перед ним вставали на колени, как перед Священным жертвенником, даже когда монарх отсутствовал. Подданные заискивали перед ним, восторгались им, Великого Людовика едва не обожествляли. Он ни перед кем не должен был отчитываться, кроме себя. Конечно, он продолжал посещать церковь и славить Бога. Но Бога бесплотного, конкуренции с которым он не боялся. Только дожив до шестидесяти двух лет и попав под влияние госпожи де Ментенон, он согласился сделать капеллу в Версале выше, чем весь остальной замок. Из раскаяния? Чтобы вымолить прощение за то, что на склоне лет он толкнул свой двор на путь ханжества?

Бедный Ленотр! Как Авраам, готовящийся дрожащими руками принести в жертву своего сына, чтобы выполнить волю Бога, садовник, конечно, едва не умер, когда король попросил его переделать чертежи своей мечты об абсолюте. Конечно, он считал, что Людовик XIV сжег первый план, уничтожил все следы своей первоначальной мечты. Так что никто никогда не увидит настоящий план садов. Никто не поймет, почему изменено базовое доказательство; и заодно почему колесница Аполлона против здравого смысла движется не в ту сторону.

Потому что Ленотр отомстил – на свой лад. Он заменил фонтан Юпитера банальной репликой Ящериц, полной копией соседнего фонтана. И лишил всякого смысла солнечный миф, решив, что колесница Аполлона должна ехать в другую сторону, к замку. Официальная версия: «чтобы он никогда не поворачивался спиной к королю». Как Латона в то время. Внешне все сохранено. Идея Бога не появляется ни разу.

Идея, но не рука. Ленотр, я уверен, предчувствовал, что его маленькая эстетическая месть не останется без божественного одобрения. Все поколения Бурбонов должны будут платить за противостояние Людовика XIV Высшему владыке. Великий дофин, сын «короля-солнца», умер в 1711 году. Затем сын дофина – в 1712. Сын его сына, Людовик XV, правнук Людовика XIV, правил, правда, долго и хорошо, но проклятие продолжилось Людовиком XVI, взошедшим на гильотину.

Добряк Ленотр не мог видеть этого, но знал, что так все и будет. И король был уверен, что он знает.

И теперь ты тоже знаешь.

Только ты, даже если я тебе не позвонил в тот день, чтобы поделиться своим открытием. И тем не менее едва я перенял невероятное наследие, хранившееся под Большим Трианоном, я стал думать, кому мне его передать. Открытие, которые мне дороже, чем все программы, задуманные со дня основания моей компании, кому я его доверю? Французским историкам? Они поторопятся опровергнуть его. Катрин? Она меня разочаровала, я не хотел ничего ей рассказывать. Амелии? Она слишком разумна и, кроме того, слишком ненавидит виллу «Трианон» и все, что имеет к ней отношение. Кевину? Слишком мал. Не осталось никого, кроме тебя, моя сообщница, самая давняя подруга, которой я доверяю. Ты сможешь понять.