Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2 - Джеймс Клавелл

И сейчас, в своем кабинете, глядя в ночь невидящими глазами, не слыша стрельбы, не замечая вспышек, которые время от времени освещали погруженный во тьму город, Мак-Айвер думал: Боже мой, САВАК? Я должен постараться помочь ему, должен. Эти несчастные ребятишки и бедная женщина. Я должен! И когда Валик предложит пилоту взятку, даже если я и предупрежу его заранее, устоит ли он? Если Валик предложил двенадцать миллионов сейчас, в Абадане эта цифра удвоится. Тому эти деньги были бы никак не лишними, Ноггеру Лейну тоже, да и мне, и вообще кому угодно. За короткий перелет через залив – короткий, но в один конец, возвращения не будет. И вообще, откуда у Валика столько денег наличными? Разумеется, из банка.

Уже несколько недель ходили упорные слухи о том, что за определенную мзду некоторые люди с большими связями могли получать и вывозить наличные деньги из Тегерана, хотя все банки – официально – и были закрыты. Или за еще большую мзду переводить деньги на номерные счета в Швейцарии, и что сейчас швейцарские банки ломились от наличности, утекавшей из страны. Миллиарды. Несколько миллионов в нужную руку, и все становилось возможным. Не то же ли самое мы видим по всей Азии? Будь честен, почему только Азии? Разве это не так для всего остального мира?

– Том, – устало произнес он, – попробуй связаться с военным диспетчерским центром и выяснить, получено ли разрешение для 212-го, о'кей?

Для Локарта это был самый обычный рейс: Мак-Айвер сказал ему лишь, что виделся сегодня с Валиком и генерал передал ему кое-какие деньги, и больше ни слова. Ему еще предстояло решить, кого послать пилотом. Как он хотел бы полететь сам, чтобы никого не подвергать этому риску. Растреклятые медосмотры! Чертовы правила, будь они прокляты!

Локарт направился к ВЧ-рации. В этот момент из приемной раздался шум, шарканье множества ног, и дверь распахнулась. На пороге стоял молодой человек с автоматом на плече и зеленой повязкой на рукаве. С ним было еще полдесятка бойцов, таких же молодых. Иранские сотрудники застыли, парализованные. Молодой иранец посмотрел на Мак-Айвера и Локарта, потом сверился со списком.

– Салам, ага. Каптан Мак-Айвер? – обратился он к Локарту на неуверенном английском, с сильным акцентом.

– Салам, ага. Нет, это я капитан Мак-Айвер, – нервно произнес Мак-Айвер. Его первой мыслью было: не из той ли эти ребята группировки, которая расстреляла Кияби? Вторая мысль: Дженни нужно было улетать вместе с остальными, я должен был настоять на этом. Третья – о пачках риалов в его открытом дипломате на полу у стойки для шляп.

– А, хорошо, – вежливо произнес молодой человек. Под глазами у него залегли темные круги, лицо было волевым и сильным, и, хотя Мак-Айвер прикинул, что ему не больше двадцати пяти, было в его облике что-то от старика. – Опасность здесь. Вам здесь. Сейчас. Пожалуйста, идти. Мы комитет этот квартал. Пожалуйста, вы идти. Сейчас.

– Хорошо. Разумеется… э-э… спасибо. – Дважды до этого Мак-Айвер подумывал о том, что было бы разумно закрыть управление из-за беспорядков и людских толп на близлежащих улицах, даже несмотря на то что эти толпы – и это было поразительно, учитывая их огромные размеры, – вели себя очень дисциплинированно и наносили мало ущерба собственности или европейцам, за исключением машин, припаркованных на улицах. Сегодня впервые кто-то поднялся к ним наверх, чтобы предупредить его лично. Мак-Айвер и Локарт послушно оделись. Мак-Айвер защелкнул дипломат и вместе с остальными двинулся к выходу. Он выключил за собой свет.

– Как тут свет, когда нигде нет? – спросил командир иранцев.

– У нас свой собственный генератор. На крыше.

Молодой человек улыбнулся странной улыбкой, сверкнули ослепительно белые зубы.

– Иностранцы есть генераторы и тепло, иранцев нет.

Мак-Айвер хотел было что-то сказать, но решил, что лучше промолчать.

– Вы получали письмо? Письмо про уезжать? Сегодня письмо?

– Да, – ответил Мак-Айвер.

Одно послание пришло в управление, другое – на квартиру: Дженни обнаружила его в почтовом ящике. Оба письма были короткими: «Первого декабря вас предупредили, чтобы вы уезжали. Почему вы все еще здесь, если вы здесь не как враг? У вас осталось мало времени. Университетские сторонники Исламской республики в Иране».

– Вы… э-э… представители университета?

– Мы ваш комитет. Пожалуйста, сейчас уходить. Враги лучше никогда не возвращаться. Нет?

Мак-Айвер и Локарт вышли. Революционеры последовали за ними вниз по лестнице. Лифты не работали уже много недель.

Улица была пустынна: ни толп, ни пожаров, вся стрельба доносилась издалека.

– Не приходить назад. Три дня.

Мак-Айвер уставился на него.

– Это невозможно. У меня столько де…

– Опасность. – Молодой человек и его остальные сверстники молча ждали и смотрели. Не все были вооружены автоматами. У двоих были дубинки. Двое держались за руки. – Не приходить назад. Очень плохо. Три дня, говорит комитет. Понимаете?

– Да, но одному из нас необходимо заправить генератор топливом, иначе телекс отключится, и тогда мы потеряем связь, и…

– Телекс неважный. Не приходить назад. Три дня. – Молодой человек терпеливо показал им, чтобы они уходили. – Здесь опасность. Не забывайте, пожалуйста. Спокойной ночи.

Мак-Айвер и Локарт сели в свои машины, запертые в гараже под зданием, чувствуя на себе завистливые взгляды. Мак-Айвер ездил в своем «ровере», купе 1965 года выпуска; он звал свою машину Лулу и содержал ее в безукоризненном состоянии. Локарт позаимствовал машину Скота Гаваллана, маленький потрепанный «ситроен», который специально сделали невзрачным с виду, хотя двигатель на нем стоял усиленный, тормоза работали идеально, и при необходимости он мог развивать очень высокую скорость. Они отъехали и, повернув второй раз за угол, остановились рядом друг с другом.

– Эти сукины дети не шутили, – зло сказал Мак-Айвер. – Три дня? Я не могу не приходить в офис три дня!

– Да. Что теперь? – Локарт бросил взгляд на зеркало заднего вида. Молодые иранцы появились из-за дальнего угла и стояли, наблюдая за ними. – Нам лучше двигаться дальше. Я приду к тебе на квартиру, – торопливо произнес он.

– Да, но только утром, Том, сейчас мы ничего не можем сделать.

– Но я собирался вернуться в Загрос. Сегодня должен был улететь.

– Знаю. Останься здесь до завтра, полетишь на следующий день. Ноггер сможет выполнить этот специальный рейс, если разрешение придет, в чем я сомневаюсь. Приходи часов в десять.

Мак-Айвер увидел, что молодые люди двинулись в их сторону.

– Часов в десять, Том, – торопливо повторил он, отпустил сцепление и, ругаясь, уехал.

Молодые люди проводили их взглядом, и их командир, Ибрагим, был рад, что они уехали, поскольку он не хотел столкновения с иностранцами, не хотел убивать их или вести их на суд. Только САВАК. И виновных полицейских. И врагов Ирана внутри Ирана, которые хотели возвращения шаха. И всех предателей-марксистов, тоталитаристов, выступавших против демократии, и свободы вероисповедания, и свободы образования и университетов.