Музейный артефакт - Данил Корецкий

Гладиаторы за руки и за ноги утащили труп. Скорее всего его бросят в илистый пруд неподалеку.

– Одного больного мы вылечили, – сказал Император. Он скрывал свои чувства, которые можно было расценить как слабость. – Перейдем ко второй предъяве…

И сам огласил обвинение:

– Козырь прислал «малевку»[69] с «кичи». Предъявляет Студенту из Ростова…

Студент подошел, стал на место Шнопса, правда, сдвинувшись в сторону от лужи крови, которая медленно впитывалась в холодную осеннюю землю.

– Козырь его позвал, как честного вора, «дело» делать с нашими ребятами. Пошли втроем – он, Шут, Весло. А потом он делиться не захотел, завалил пацанов и уехал. Нормально?

– Ни фига себе!

Воры изумленно переглянулись. Это не вписывалось ни в какие понятия.

– На-армално. – Дато Сухумский хищно облизнулся. – Сэйчас такие борзые пашлы – кого угодно зарэжут!

– Не так все было! – уверенно сказал Мерин. – Пусть он расскажет!

Заступничество авторитета стало для всех неожиданным. Уж слишком большой «косяк»[70] упорол Студент.

– Не так все, не так! – покачал головой подсудимый. Он был на удивление спокоен, как будто заранее знал, что все закончится хорошо.

– А как? – с издевкой прищурился Император. – Скажи, как все было? Может, пацаны живы?

Студент глубоко вздохнул, обвел сходку взглядом. Волчьи морды, злые, ненавидящие взгляды, вот-вот клыки выглянут…

– А было так… Пошли втроем, они на стреме остались, я взял цацку, на которую заказ был, вернулся к ним, за «капустой»… Только они платить и не собирались, у них даже не было с собой «бабок»! Зато финка была и удавка, чтобы меня кончить! Только я быстрей оказался… А что мне было делать?

– Значит, «бабки» тебе не отдали? – прогудел Дед.

– Не отдали.

– Точно? – спросил Император.

– Отвечаю.

– А сколько обещали?

– Вначале восемь штукарей, потом Козырь до десяти поднял…

– Но уехал ты без них?

– Конечно! Хорошо, что ноги унес!

– Ладно, зовите Знающего!

Мерин подумал, что приведут Жучка. Но на поляне неожиданно появился… Матрос!

Хотя нечто подобное Мерин предполагал, но такой оборот его удивил. А у Студента и вовсе челюсть отвисла.

– Привет людям! – поздоровался Матрос.

– Рассказывай, что знаешь, – кивнул Император.

– Да ничего особенного не знаю, – пожал тот широченными плечами. – Только тот базар, что твоим пацанам сдул…

– Вот это и повтори! – буркнул Дед.

– Студент мне семь штук проиграл, – сказал Матрос. – Он пустой был, я ему в долг поверил. А он все не мог достать. Только когда в Ленинград съездил, тогда и привез.

– Из Ленинграда привез? Точно? – выпытывал Император.

– Зуб даю! – Матрос подцепил ногтем большого пальца передний зуб, рванул. – Как приехал, в тот же день отдал. Правда, темнил вначале, но потом сходил и принес…

– Ну, что скажэш, Студэнт? – изогнул губы Дато.

– Выходит, заплатили тебе наши пацаны? – торжествующе сказал Император.

– Да нет, – растерянно произнес Студент. – Это другие деньги… Просто совпадение вышло…

Он понимал, что это совпадение его погубит. Сходка презрительно усмехалась. Все было ясно.

– Какими купюрами он рассчитался? – неожиданно спросил Мерин.

Матрос опять пожал плечами.

– Десятками в банковской опечатке. Семь пачек.

– А у Козыря для него четыре пачки двадцатипятирублевок заготовлено было. Их мусора на обыске забрали, – сказал Мерин.

Сходка недоуменно зашумела.

– А тебе что, мусора рассказали? – спросил Дед. – И протоколы свои показали?

Мерин невозмутимо покачал головой.

– Там еще один Знающий ждет. Давайте его послушаем.

Теперь на поляну вышел Жучок. Он заметно волновался и даже поздороваться забыл.

– Я домой к Козырю ходил, – сходу сообщил он. – С Клавкой базарил – его хозяйкой. Она понятой на обыске была. Менты «дуру» нашли и десять штук. Четыре пачки по двадцать пять рябчиков…

Наступила тишина.

– А откуда эти «бабки»? – растерянно спросил Император. Видно было, что он не ожидал такого поворота.

Жучок переступил с ноги на ногу.

– Козырь недавно в город ездил и привез. Сказал – за заказ. А потом спец приезжал из Ростова, они базарили за какое-то «дело». Подробностей Клавка не знает…

Император растерянно посмотрел на Деда, на Дато. Оглянулся по сторонам. Ясное дело становилось ясным совсем в другую сторону.

– Все сходится! – сказал Мерин. – Мой пацан правду сказал! Ничего он не нарушал. А Козырь честного вора кинуть хотел. Вместо «капусты» – удавку на шею! Надо с него и спрашивать! А Студент – чистый!

Император прокашлялся.

– Что скажут честные воры?

– Прав Мерин, – сказал Дед. – Чистый пацан!

– Это Козыря косяк!

– Студент честный вор!

Только Дато скривился в очередной раз:

– А зачэм он рэбят палажил? Пашел бы к Смотряшэму, сам прэдъяву сдэлал…

– С удавкой на шее пошел? – спросил Мерин.

Дато только сплюнул.

– Кто еще против Студента? – Император обвел сходку взглядом. Но больше голосов «против» не было.

– Снимаем «предъяву», – подвел итог Император. – Студент чист. А с Козырем отдельный разбор будет…

Всю обратную дорогу ростовские воры пили водку и обсуждали сходку.

– Ну, Студент, со вторым днем рождения! – Мерин поднял стакан. Все чокнулись, выпили, закусили плавлеными сырками и хлебом с маслом.

– Скажи спасибо, что Мерин за тебя вписался! – сказал Султан. – Иначе кончили бы тебя, без вопросов.

– Да, Матрос старался, – кивнул Студент, с ненавистью глядя на здоровяка.

– А что Матрос? – невозмутимо спросил тот. – Матрос сказал, как было…

– Спасибо, братишка, за твою правду, спасибо, – пряча глаза, чтобы не выплеснулась ненависть, выдавил из себя Студент. – Вот Жучок тоже правду сказал, только другую!

– Да я за своих корешей кого хошь порву! – вскричал изрядно опьяневший Жучок, пытаясь вскочить с места. Но Султан его удержал.

– Порвешь, порвешь, – успокаивающе сказал Мерин. – Только сейчас без шума ложишься спать. Да и вообще, всем расходиться пора. Дома еще обсудим все, что надо…

Эпилог

Красно-голубой фарфоровый китаец безостановочно кивал головой. Студент сидел напротив и изумленно смотрел на статуэтку. Потому, что кивал он сам по себе, без постороннего участия. Как месяц назад, перед поездкой на сходку. Но тогда Студент был не совсем трезв. А сейчас – у него ни в одном глазу. Просто он задавал вопросы, а китаец жестами отвечал. Вот и выходил у них обоюдный разговор.

– Значит, я на подъем пойду? Уважуха будет, авторитет, деньги?

Китаец продолжал кивать.

– Матроса завтра же грохну! Подстерегу гада в подворотне, у катрана, и засажу пику…

Фарфоровая голова остановилась и закачалась справа налево.

– Что, не трогать Матроса?! – удивился Студент. – Почему?!

Китаец строго качал головой.

– Да, ты не особо разговорчивый… Хотя… Раньше ведь совсем молчал, – вслух размышлял Студент. – Правда, и сейчас молчишь, но разговариваешь… Как пацаны, когда между камерами перестукиваются. Вроде и молчат, а переговариваются…

Китаец согласно покивал.

Студент озадаченно рассматривал статуэтку и напряженно думал.

«Что происходит? Как может разговаривать кусок фарфора?! Да никак не может! И ведь у Сазана он такой самостоятельности не проявлял… Это потом началось. Когда к нему, к Сазану, фарт попер…»

Он взглянул на перстень, с которым никогда не расставался. Лев вроде улыбался или насмешливо скалился, а черный камень переливался красными отблесками по мелким граням…

– А раньше ты переговаривался? – спросил он.

Китаец отрицательно покачал головой.

«Из-за колечка этого все… И фарт, и оживший китаец… Не то что оживший, а вроде вселился в него кто… И говорит тоже этот неизвестный!»

– В тебе кто-то сидит?

Китаец кивал.

– Кто? Хозяин перстня?

Китаец кивал.

– А кто он?

Фигурка замерла. Или не хотела отвечать, или не знала ответа.

«А ведь недаром рука болела, когда я до «доски» дотрагивался! – вдруг пронзила Студента неожиданная мысль. – Неужели это… Неужели нечистый?!»

Хотя вопрос не прозвучал вслух, китаец закивал.

– Ах ты, сука! – Студент вскочил. – Я на такое не подписывался!

Он схватил фарфоровую статуэтку и с размаху шваркнул об стену. Но вместо того чтобы брызнуть сотнями осколков, она упруго отскочила и целехонькой оказалась на прежнем месте, укоризненно качая головой.

– На все ты подписался, причем давно! – вдруг услышал он чей-то голос. – Попа тронуть побоялся, зато потом стал без оглядки кровь пускать! И дальше будешь подо мной ходить, мои приказы выполнять! А за то получишь вечную удачу, золото, женщин, – все получишь, что хочешь! А статуэтка тут ни при чем, я тебе и в другом виде являться буду. А сейчас ухожу, прощай пока…