Убийство по-домашнему - Крейг Райс

— Я решительно требую, — говорил он. — Я должен это требовать! Моя фамилия Холбрук, Генри Холбрук.

— Почему вы пытались попасть внутрь этого дома? — спросил Билл Смит.

— Я как раз говорю об этом, — нервничал пожилой мужчина. — Моя фамилия Холбрук. Я являюсь… вернее, следовало бы сказать, я был адвокатом миссис Сэнфорд. Как ее адвокат я считал себя обязанным…

— Открыть ее дверь отмычкой, так, что ли? — перебил его Билл Смит. — Простите, но это не объяснение!

— Но я… — пожилой господин осекся.

— Как адвокат вы должны знать, что в этот дом нельзя входить без разрешения полиции.

Генри Холбрук стал еще бледнее.

— Моя обязанность по отношению к моей клиентке, — выдавил он из себя, — по отношению к покойной…

— Уверяю вас, — чуть мягче сказал Билл Смит, — что имущество вашей умершей клиентки в полной безопасности. Полицейские, которых вы видите вокруг дома, стоят здесь не только для оживления пейзажа.

— По правилам, — запинаясь объяснял мистер Холбрук, — в случае внезапной смерти клиента…

— В таком случае, хорошо, — любезно сказал Билл Смит. — Вы можете проверить, все ли вещи на месте в доме, но в сопровождении полицейского. Пожалуйста.

— А, нет… — путался мистер Холбрук, — не думаю, чтобы в этом была необходимость. Я полностью полагаюсь на ваше уверение, что все в порядке. Сожалею, что побеспокоил вас…

Сказав это, мистер Холбрук поспешно направился к дороге, где стоял его автомобиль.

— Какой-то он неясный, этот субъект, — прошептала Эйприл.

Дина, схватив ее за руку, прошипела:

— Смотри! Пьер! Пьер Дегранж! Художник!

С противоположной стороны подъездной дорожки за живой изгородью крался крепкий седобородый мужчина. Он каждые несколько секунд останавливался и оглядывался вокруг. На нем были вельветовые брюки, клетчатая рубашка и берет. В зубах он сжимал погасшую трубку. Неожиданно он нырнул в кусты. Дети, затаив дыхание, подождали какое-то время, однако он так больше и не показался.

Арчи прошептал (завизжал — так охарактеризовала его жалобный писк Эйприл):

— Хочу-у-у домо-о-й!

Дина крепко схватила его за руку, а Эйприл пробормотала:

— Не бойся!

Однако в сцене, которая разыгрывалась у них перед глазами, было нечто, вызывающее страх. Розовая вилла, в стенах которой вчера убили женщину… Полным-полно полицейских вокруг… Эти три человека — наверняка не знакомые друг с другом, — которые пытались проникнуть в дом… Огромное дерево нависло над виллой, словно рука великана.

— Эйприл, — сказала Дина, — нужно уже возвращаться, не то мы не успеем почистить овощи.

— Конечно, нужно, — поспешно согласилась Эйприл. — Морковка варится так долго!

Они тихо, как мышки, направились по дорожке к собственному саду.

Никто не проронил ни слова, пока морковка не оказалась в кастрюле на плите, а салат, вымытый и приготовленный, — в холодильнике. Арчи, не без протестов, принялся накрывать на стол.

— Знаешь, Эйприл, — задумчиво сказала Дина, — я размышляю над тайной миссис Сэнфорд. Почему все эти люди хотят попасть в ее дом? Наверняка они там что-то ищут, потому что миссис Черингтон вовсе не коллекционирует сувениры, а мистер Холбрук не пытался бы открыть замок отмычкой, если бы действительно имел право войти туда с разрешения полиции.

— Ты так думаешь? — сказала Эйприл, не сообщив собственного мнения. Она разделяла сомнения сестры.

— А мистер Дегранж? Что он там искал?

— Может, хотел нарисовать картину? — предположила Эйприл.

— Мистер Дегранж не рисует ни дома, ни деревья, — нетерпеливо сказала Дина. — Так говорила мамочка. Он рисует исключительно воду.

Арчи, который в этот момент вбежал в кухню за маслом, изумился:

— Рисует воду? Кто рисует воду?

— Мистер Дегранж, — сказала Эйприл. — Мамочка знает его, он сам сказал ей, что он художник, а когда она из вежливости поинтересовалась, что он рисует, он сказал, что рисует воду.

— Какой-то чокнутый! — сказал Арчи и, взяв масло, убежал в столовую.

— Я пыталась объяснить тебе, — продолжила прерванный разговор Дина, — что должна существовать какая-то причина, по которой все эти люди хотят попасть на виллу. — Она задумалась. — В этом доме что-то спрятано, и теперь все эти люди пытаются войти, чтобы найти эту вещь. Знаешь, Эйприл, я думаю…

Ее перебил Арчи, с криком вбежавший в кухню.

— А вот и нет! — воскликнул он. — А вот и нет! Он рисует не воду, он рисует водой!

Сестры устало переглянулись над головой мальчика.

— Арчи, — сказала Эйприл, — мистер Дегранж рисует не водой, а масляными красками. Понимаешь, масляными красками!

Круглое лицо Арчи приобрело зловещий красный оттенок.

— Я меньше вас, и поэтому вы…

— Послушай, Арчи, — поспешно и строго успокоила его Дина, — не кричи. Мистер Дегранж рисует картины. Масляными красками. Понимаешь?

— Ну, понимаю! — раздраженно ответил Арчи.

— Так вот, на этих картинах он рисует воду. Идет на берег океана, садится и рисует картину. Но он не рисует ни берег, ни лодки, ни людей.

— А небо? — недоверчиво спросил Арчи.

— Он не рисует ничего, кроме воды, — решительно сказала Дина.

Арчи гневно фыркнул.

— Зачем же он ходит так далеко, к самому океану? — спросил он. — Мог бы сидеть дома и смотреть в таз с водой.

Он взял несколько вилок и ножей и выбежал из кухни.

Дина тяжело вздохнула.

— Ну так вот, как я говорила… — Она снова осеклась.

— Ну, говори же, — подстегнула ее Эйприл.

— Мне кажется, что миссис Сэнфорд была шантажистка.

Эйприл молчала целую минуту, не доверяя своему голосу. Наконец, нарочито безразличным тоном она сказала:

— Меня бы это вовсе не удивило.

— Как? — немного растерявшись, спросила Дина. — Значит, ты тоже подозревала ее в этом?

Эйприл решила во всем ей признаться. Она никогда не умела ничего скрывать от Дины, даже тогда, когда это касалось сюрприза в день рождения или на рождество.

— Слушай, — начала она, хотя чувствовала, что Дина не одобрит ее нахальства. — Сегодня днем…

— Знаешь что? — перебила ее Дина. — Нужно устроить прием!

Эйприл ошеломленно уставилась на нее.

— В такое время прием! — выдавила она из себя. — Тебе сейчас захотелось развлечься?

Дина мечтательно кивнула головой.

— Завтра вечером. В пятницу. Ты выпросишь разрешение у мамочки. Человек на десять. Ты пригласишь пятерых и я столько же.

— Но, Дина, прием…

В кухню влетел Арчи.

— Я тоже, я тоже, я тоже! Меня вы тоже должны взять.

— Хорошо, хорошо, — сказала Дина. — Пригласишь свою Банду.

Арчи запрыгал и закричал: «Ура!»

Эйприл вздрогнула. Банда состояла из двенадцати маленьких мальчиков в возрасте от девяти до двенадцати лет, субъектов, без исключения, крикливых, плохо вымытых и имеющих самую дурную славу.

— Дина, ты что, сошла с ума?

— Мы будем играть в поиски сокровищ, — сказала Дина. — Прекрасная идея. Эти поиски охватят также соседний сад. При этом нам удастся, возможно, не только обыскать участок, но также пробраться на виллу.

— Понимаю! — обрадовалась Эйприл. — А Банда…

— Банда, насколько я ее знаю, — ответила Дина, — доставит полиции столько хлопот, что никто не станет обращать внимание на нас. Сразу после обеда составим список гостей. Но ты хотела что-то сказать мне, когда я тебя перебила?

— Ах да… Так вот, Дина… — Эйприл кончиком языка облизала губы. — Сегодня днем…

— Ну, доченька, как у вас дела? — прозвучал с порога приятный голос Мариан Карстерс. — Обед, как я вижу, почти готов. Я даже не заметила, что уже так поздно.

Мариан все еще была в рабочих брюках, волосы у нее были растрепаны, а на лбу — черная полоса от копирки.

Дина вилкой попробовала картошку.

— Собственно, все готово, — сказала она. — А что там с индюком?

— С индюком? — Мариан побледнела, потом покраснела. — Индюк преспокойно лежит в холодильнике! Я должна была засунуть его в духовку в два часа, но, конечно, думала о другом. Теперь, наверное, уже слишком поздно.

Все взглянули на часы. Приближался шестой час.

— Ну, ничего страшного, — добродушно сказала Дина. — В кладовке есть три банки сардин. Мы обожаем сардины. — И она положила в картошку масло.

— В таком случае индюк останется на завтра, — вздохнула Мариан. Она была удручена, во взгляде была просьба простить ее. — Это все из-за того, что у меня слишком много забот. Я ведь очень люблю готовить.

— Мамочка, ты готовишь лучше всех на свете, — сказал Арчи.

— Мамочка, — торжественно заявила Эйприл, — ты должна выйти замуж. Тогда ты могла бы готовить, сколько твоей душе будет угодно.

— Замуж! — Мариан покраснела, и это было ей очень к лицу. — А кто бы захотел на мне жениться?