Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

Но безраздельной власти среди депутатов Хасбулатову, конечно, было мало. Он стремился к абсолютной власти в государстве. И по целям, и по методам он поразительно напоминал Сталина. Это был «кремлевский горец» № 2. Подобно тому как Сталин превратил незначительный, наполовину технический пост партийного генсека в наивысший пост в партийной, а значит и в государственной иерархии, Хасбулатов был одержим жаждой вознести в общем-то второстепенную должность парламентского спикера до максимальных высот, поставить ее над должностью президента.

К тому моменту, о котором идет речь, это еще не удалось. Но не хватило совсем немногого. Расстояние до намеченной вершины все сокращалось, и не было никакого сомнения, что Хасбулатов будет вновь и вновь предпринимать попытки достичь ее, обрести абсолютную единоличную власть в государстве. И кто знает, чем может закончиться очередная такая попытка.

Все тогда ждали, предпримет ли Ельцин в действительности тот шаг, о котором предупредил, — обратится ли в случае неблагоприятного для него и правительства голосования на съезде напрямую к народу с просьбой решить на референдуме вопрос о «депутатском корпусе».

Лично я считал, что это действительно могло потребоваться. Вообще кто бы мне сказал, ради чего, ради каких таких оправдываемых разумом целей общество еще два с лишним года должно было терпеть этот самый «корпус», эту тяжелую гирю на его ногах, не позволявшую сделать ни одного полноценного шага вперед.

7 декабря депутаты не сумели набрать необходимые две трети голосов, чтобы принять конституционную поправку, согласно которой требуется согласие Верховного Совета на назначение и освобождение вице-премьеров и десяти ведущих министров. Этой поправки очень домогались оппозиционеры. Но на следующий день Ельцин сделал им неожиданный подарок. Он сам в порядке законодательной инициативы предложил назначать министров обороны, внутренних дел, безопасности и иностранных дел с согласия ВС. Это был очередной компромиссный шаг президента. И вскоре стало ясно, в чем смысл предлагаемого Ельциным компромисса: он наконец представил Съезду кандидатуру Егора Гайдара на пост главы правительства. Право Верховного Совета соглашаться или не соглашаться на назначение силовиков было как бы предоплатой, которую Ельцин предлагал депутатам за лояльное отношение к представленной им кандидатуре премьера. Впрочем, идею о возможности такого «бартера» Ельцину подсказал один из лидеров оппозиции во время встречи президента с Советом фракций. Президенту она понравилась…

Рассчитывать на то, что оппозиция выполнит свое обещание и действительно пойдет на такой обмен, было, конечно, достаточно наивно. Депутаты охотно приняли ельцинскую «свечу», касающуюся силовиков, но ответной любезности с их стороны не последовало.

Кстати, по результатам голосования конституционных поправок Ельцин увидел, какое число депутатов твердо противостоит ему: 690–693. Почти квалифицированное большинство. Причем в любой момент оно могло стать квалифицированным без «почти»: две трети состава Съезда — это 694 депутата (общее число нардепов — 1040). Не хватает сущего пустяка — нескольких голосов. Понятно, что 521 голоса — простого большинства, необходимого для утверждения Гайдара председателем правительства, — у сторонников президента не было.

Чтобы дополнительно подстраховаться, оппозиционеры пускались во все тяжкие ради компрометации и.о. премьера. При этом, естественно, не пренебрегали никакими, даже самыми грязными, методами. Утверждали, например, что в их распоряжении имеется некий документ, будто Гайдар лечился в психиатрической больнице.

Вообще, надо сказать, Егору Тимуровичу, наверное, надолго запомнится то время. В том числе и количеством помоев, которые регулярно выливались на его голову, и очно, и заочно. Любое упоминание его имени приводило нардепов в необычайное злобное возбуждение, этакий истерический экстаз.

— Кто вообще доказал, что Гайдар что-нибудь понимает в экономике? — кричал, например, депутат Николай Павлов на одной из сессий ВС, незадолго перед VII съездом. Забавно, не правда ли? Вы слышали когда-нибудь про такого экономиста — Николая Павлова? Следуя тональности, заданной им, и опять-таки демонстрируя начитанность, депутаты на той сессии сравнивали тактику гайдаровского правительства с «манерами хулиганов Мишки Квакина» (ну, никак не давал нардепам покоя писатель Аркадий Гайдар!).

Вернемся, однако, к съезду. Многие ожидали, что в случае провала Егора Тимуровича Ельцин проявит твердость и другого кандидата выдвигать не станет: он имел право продлить полномочия Гайдара как и.о. премьера еще на три месяца. Однако дальнейшие события повернулись несколько иначе.

В правительстве и в его аппарате явно нет единства в вопросе о том, как реагировать, если Съезд не утвердит Гайдара премьером. Более того, время от времени предпринимаются какие-то непродуманные cуетливые шаги, которые могут быть восприняты противниками кабинета просто как слабость. Так, некий неназванный представитель пресс-бюро правительства выступил с заявлением, что в случае неутверждения Гайдара «команда реформ» в полном составе подаст в отставку. Но это утверждение тут же было опровергнуто самими членами упомянутой «команды». Александр Шохин: «Я не могу сказать, что все мы присягали именно этому составу правительства. Мы присягали президенту, который сделал ставку на реформаторское правительство…».

Вечером 7 декабря состоялся брифинг вице-премьера Анатолия Чубайса. Среди прочего, Чубайс заявил, что никаких официальных заявлений о своей отставке в случае неутверждения Гайдара премьером правительство не делало. Более того, по словам Чубайса, сотрудник правительственной пресс-службы, выступивший с подобным заявлением, был немедленно уволен. Причем уволен по предложению самого Гайдара. Тем не менее, как сказал Чубайс, «уход Гайдара будет сопровождаться уходом ключевых экономических министров», в том числе и самого Чубайса. Все члены правительства едины во мнении, что никто, кроме Гайдара, не может реально претендовать на пост премьера и что ни в коем случае он не должен быть вторым лицом в правительстве. Отставка Гайдара, заявил Чубайс, тяжело отразилась бы на всем ходе экономических реформ, остановила бы процесс разгосударствления крупных промышленных предприятий и существенно замедлила темпы малой приватизации. Выбор между Гайдаром и каким-то другим премьером означал бы выбор между Гайдаром и дестабилизацией.

Хотя многие противники реформ на съезде уверяли, что они вовсе не являются таковыми, для Чубайса очевидным признаком их обильного присутствия в зале заседаний стало голосование об отмене частной собственности (с таким «р-р-революционным» предложением выступил один из депутатов): за него отдали голоса около 300 депутатов. «Сопротивление есть, сопротивление жесточайшее, любыми формами и методами, допустимыми и недопустимыми», — сказал Чубайс.