Внутренний порок - Томас Пинчон

— Ну, вот же праведная сука.

— Не, я в смысле футболок с Писклей, на которых у неё афро?

— А… не слыхал про такие. Хочешь, поищу?

— Ну и, может, Лесли ван Хаутен заодно, что скажешь?

— Ребята, — пробормотала Клэнси.

— Точно, — сказал Док, — тогда… Наверно, мне У тебя нужно узнать только, кто были эти «друзья» Глена, которые ему сделку по оружию обеспечивали.

— Какая-то кодла беломазых стоматологов с нижнего Заката. Сидят в таком выебнутом доме, похож на большой зуб?

— А-га, — Док, пытаясь не выдать пустоту в душе, которая его вдруг настигла. — Ну. Наверно, придумаю местечко-другое, где можно поискать.

Возникли вопросы. Типа, что за хуйня тут у нас творится, по сути. Если у Глена всю дорогу были «друзья» в «Золотом Клыке», что он вообще делал за решёткой? Тянул локш за какую-то фигуру в организации «Клыка» повыше уровнем? Его туда намеренно подкинули, как стукачика «Клыкового», словно у них была генеральная схема разместить своих агентов во всех областях общественной жизни? И насколько глубоко из-за этого «Клык» увяз в убийстве Глена? Глен что — ещё один Руди Блатнойд, ткнул в какую-то биоактивную точку на коже, навсегда стёртую со схем таинственного тела «Золотого Клыка», до того неловко, что с ним пришлось разобраться?

И действительно ли всё это — множественные варианты?

За окном уже стемнело, они проголодались, и почему-то все вместе оказались в «Пластиковом никеле» на Сепульведе. Внутри стены были украшены серебристыми пластмассовыми копиями орлов с пятицентовой монеты США, каждая величиной с гигантскую пиццу. Ряды кабинок разделяла искусственная живая изгородь фута в два высотой, очень зелёная и тоже из пластмассы. Бригады неведомых специалистов по сборке живых изгородей тщательно подгоняли тысячи крохотных модульных имитаций лиственных веточек, как вилками, так и розетками в их почти нескончаемой сложности, дабы создать этот странным манером развлекательный кустарник. Со временем в нём затерялись всевозможные мелкие предметы, включая защепки для косяков, сами косяки и трубки для гашиша, рассыпанную мелочь, ключи от машин, серьги, контактные линзы, мельчайшие чеки из глянцевой кальки с коксом и героином, и тому подобное. Жизнь под низом, скажем, один грамм. Известно было, что посетители тратили часы, пока у них кофе совсем не остывал, тщательно прочёсывая эту изгородь дюйм за дюймом, особенно если на спидах. Время от времени глубокой ночью их прерывало какое-нибудь пластмассовое изображение на стене: Томас Джефферсон мог повернуться из левого профиля в фас, отстегнуть ленточку, что удерживала причёску, растрясти её в полноцветный рыжий нимб циркового урода и заговорить с избранными торчками — обычно он цитировал Декларацию Независимости или Билль о Правах, что вообще-то сильно помогало при множестве защит в суде, сосредоточенных на проблемах обыска и выемки. Сегодня он дождался, когда Клэнси и Тарик отправятся в туалет в глубине заведения, быстро повернулся к Доку и сказал:

— Сице! стало быть, «Золотой Клык» не токмо Яремщиной промышляет, но и торгует утварью Раскрепощенья.

— Эй… но ты ж отец-основатель, тебя разве не парят все эти базары про чёрный апокалипсис?

— Древо Свободы по временам должно освежаться кровью патриотов и тиранов, — отвечал Джефферсон. — Сие Навоз естественный.

— Ну да, а как быть, если патриоты и тираны оказываются одними и теми же людьми? — сказал Док, — типа, у нас сейчас этот президент…

— Коль у них кровь истекает, — пояснил Джефферсон, — дело в сём. Меж тем, как вознамерен ты поступить с теми сведеньями, кои только что приобрёл у мистера Халила?

— Так, поглядим, какой у нас выбор? Пойти в ФБР и сдать Тарика с ВОМЧВОПЧем. Натравить федералов на «Золотой Клык», заблаговременно предупредив Тарика, чтоб жопу свою уносил подальше. Всё рассказать Йети Бьёрнсену, и пусть уж он передаёт ПДИДу или кому там ещё, а они пускай и разбираются. Что я упустил?

— Ты уже начинаешь нащупывать здесь общую нить, Лоренс?

— Я никому из этих людей не могу доверять?

— И ещё помни, что сделка Глена по оружию так и не осуществилась. Поэтому тебе на самом деле никому ничего рассказывать не нужно. А нужно тебе, однако, вот что… — Он резко замолчал и вновь обратился в собственный профиль с косицей.

— Опять сам с собой базлаешь, — сказала Клэнси. — Тебе, Док, найти бы подлинную любовь.

На самом деле, подумал он, мне хватит и того, чтоб найти выход отсюда. Пальцы его, понуждаемые своим собственным сознанием, поползли к пластиковой изгороди. Может, если рыться в ней достаточно долго и достаточно допоздна, он найдёт что-нибудь полезное — какой-нибудь крохотный забытый обрывочек своей жизни, а он и не знал, что тот потерялся, такое, отчего сейчас всё изменится. Он сказал:

— Рад за тебя, Клэнси, но что стало с теми двумя зараз?

Она мотнула головой на Тарика, уже возвращавшегося к ним.

— Док, этот парень — минимум двое зараз.

СЕМНАДЦАТЬ

Вернувшись к себе, Док застал Скотта и Дениса в кухне за расследованием его ледника — они только что забрались через окошко из проулка после того, как Денис, чуть ранее и у себя дома заснул, как это часто с ним бывало, с зажжённым косяком во рту, только на сей раз косяк отнюдь не выпал ему на грудь, не обжёг его и не разбудил хотя бы частично, а закатился куда-то ещё среди простыней, где вскоре и затлел. Немного погодя Денис проснулся, встал и забрёл в ванную, решил: а приму-ка я душ, — и как-то этим делом увлёкся. В какой-то момент его постель вспыхнула, в итоге прожгла потолок, непосредственно над которым располагалась водяная постель его соседа Чико, к счастью — без Чико на оной, а поскольку сделана она была из пластика, тот расплавился от жара, выпустив через ныне совсем уже прогоревшую дыру в потолке почти тонну воды и залив пожар в квартире Дениса, где теперь образовался некий гребной бассейн. Денис выбрел из ванной и, сразу не сумев найти объяснение тому, что обнаружил в квартире, вдобавок к тому что пожарную бригаду, которая как раз подъехала, он перепутал с полицией, выскочил наружу и помчался по переулку к Скотту Хрусту на пляж, а у него попробовал описать, что, по его представлению, произошло, сведя, по сути, всё к саботажу «Досок», которые так до сих пор и не прекратили замышлять против него всякие пакости.

Док нашёл сигару «Белая сова», из коей большую часть набивки он выщипал пинцетом и заменил сенсимильей из Гумбольдта, поджёг её, пыхнул и передал по кругу.

— Чувак, я не очень понимаю, как это могли быть «Доски», — выдохнул Скотт.

— Эгей, да я их видел, — стоял на своём Денис, — вот буквально на днях, в переулке шныряли.

— Там были только басист с барабанщиком, — сказал Скотт, — мы вместе тусили. В парке Уилла Роджерза будет бесплатный концерт, его назвали «Сёрфаделический Обалдей»? и «Доски» хотят, чтобы «Пиво» перед ними разогревало?

— Ништяк, — сказал Док, — поздравляю.

— Ну, — добавил Денис, — вот только они, конечно, тотальное зло.

— Ну, может, фирма, которая их подписала, да, — признал Скотт, — но…

— Даже Док вот считает, что они зомби.

— Вероятно, это правда, — сказал Док, — только зомби ж не всегда виноваты в своём состоянии, там же советники по профориентации не ходят, типа «Эй, пацан, никогда не думал сделать карьеру у немертвых…»

— Мой мне говорил, что надо заняться реальной собственностью, — сказал Скотт, — как мама.

— Твоя мама — не зомби, — отметил Денис.

— Ага, но ты б видел некоторых её сотрудников…

— Полагается регулярно проверять, нет ли на ней укусов, — посоветовал Док, — это именно так передаётся.

— Кто-нибудь понимает, почему недвижимость зовут «реальной» собственностью? — поинтересовался Денис, уже сворачивая новую файку.

— Эй, Док, — вспомнил Скотт, — я только что этого Дика опять видал, ну он ещё раньше играл с «Досками», а потом вроде как должен был кони двинуть, только не двинул?

Док чуть-чуть не догрузился — ровно настолько, чтоб спросить:

— Где?

— В Эрмосе, стоял в очереди у «Маяка»?

Тем самым отправив Дока в Унитаз Памяти — к тем временам, когда они с Шастой ходили на первые свиданки, вечерами тусовались перед кафе «Маяк», обоим цены в нём были не по карманам, слушали джаз изнутри и ели за углом хот-доги со знаменитого лотка «Сочного Джеймза», у которого на вывеске была гигантская сосиска с лицом, руками и ногами, в ковбойской шляпе и полном прикиде — она палила из пары шестизарядников и, по всей видимости, развлекалась на всю катушку. По воскресеньям неизменно устраивали джем-сейшн. Студийные музыканты приезжали на тачках, приобретённых на первые большие гонорары, чтобы в последующие годы выкупаться с арестплощадок, вытаскиваться на лебёдках из оползней, спасаться от покусительств разводных адвокатов, и все запчасти у них настоящие в виду грядущих перепродаж, которых так никогда и не случится, для фантазий о тех эпохах, когда зародились стремленья, на «морганах» из демонстрационного зала в Вествуде, чьи капоты прижимаются кожаными ремнями, «кобрах-298» и «бонневиллях» 62-го года, а также на этих сверхъестественных «де-сото», в котором Джеймз Стюарт, слетевший с катушек любви, преследует Ким Новак в «Головокружении» (1958).