Тень Уробороса (Лицедеи) - Сергей Гомонов

— Кстати, насчет идеи романа… — упорно продолжала выполнять навязанную Фаиной программу тетушка Кармен. — У Равиля отличная, незаезженная идея… Но… он неизвестен, нужно имя… Мне только что пришла в голову мысль. Что если вам, Сэндэл, поставить свое имя в качестве автора?

— Да вы с ума сошли! Еще я не судилась с вашим племянником из-за обвинения в плагиате!

— Нет же, нет! Равиль согласен на все, лишь бы книга увидела свет! Ему втемяшилось в голову напечатать ее именно в бумажном виде — и все тут. И он настолько в отчаянии, что ему не нужны медные трубы! Я была бы очень благодарна вам, просмотри вы роман…

— Попробуй, любовь моя! Ну че те — жалко?! — поддержал примадонну Валентин.

— Для подобного у меня существуют литературные агенты. Я не вмешиваюсь в этот процесс… — но Сэндэл уже колебалась. — Передайте кому-нибудь из них этот ваш романчик, а я положусь на их слово. Если они решат, что произведение стоит того, чтобы на нем фигурировало мое имя — тогда я не против…

— Дорогуша, а где ты тут видишь своих литературных агентов? — возразил Буш-Яновский. — Я думаю, ты неразумно упускаешь свой шанс. Давно я не читал твоих новинок…

— А «старинки» разве читал? — огрызнулась писательница.

— Нет, но у нас с Полиной в доме были все твои книги. Кстати, на стереографии в последней ты получилась… как бы сказать-то?.. усталой… Вот бы тебя такую, как сейчас — да на новый экземплярчик! Да с рекламным слоганом: «Возрожденная Сэндэл Мерле дарит вам свою новую книгу под названием…» Да, госпожа Морг, а какое название у вашей книги?

— «Альмагест».

— «Альмагест»! Пф-ф! Вульгарная претенциозность! — тут же отозвалась Сэндэл.

Флайер мчался уже над сушей, а вздыбленное море оказалось далеко позади. Писательница уселась на место, любуясь своими загорелыми ножками.

— А мне нравится…

— Правда?

— Ну, привлекает… Необычно.

Сэндэл внимательно посмотрела на любовника. Ситуацию на книжном рынке она знала куда лучше, чем Кармен Морг. Извечная картина: индустрия делания денег. И если уж такому примитивному существу, как Валентин, понравилось это название, полдела сделано. Издатели всегда ориентируются на примитив… Ах, ох, придется, похоже, принять заманчивое предложение тетушки Кармен…

Писательница сощурила глаза, сегодня синевато-черные, как виноградины.

— А что означает «Альмагест» ты хоть знаешь?

— Ха! Понятия не имею! — гоготнул Валентин и добавил: — Но я бы такую книжку купил! — чем окончательно добил сомневающуюся спутницу. Кармен тем временем молчала.

— Хорошо, госпожа Морг. Я подумаю, что можно сделать. Роман большой?

— Не очень, Сэндэл.

— Я хотела бы взглянуть на него…

Тем временем взбесившийся океан набросился на берег, сметая пляжные и портовые постройки, выкидывая наружу камни и переломанные судна.

Но Даниилоград выдержал удар. Город и низины были затоплены, однако ощутимого ущерба зданиям наводнение не нанесло. Правда, потом еще в течение двух недель уборочная техника будет устранять завалы из раскуроченных деталей суден, легкомысленно цветастых пляжных навесов и зонтиков, перемешанных с тоннами черного песка и острых камней.

Власти будут хвалиться своевременным реагированием и прочерками в списках с графой «погибшие». А близкие тех, кто не вернулся живым из той роковой катерной прогулки, будут взирать на голопроекции, стискивать кулаки и сдерживать слезы…

Колумб, типография Города Золотого, 23 июля 1001 года

Печатный цех типографии не прекращал работы ни днем, ни ночью. Огромные, мало изменившиеся с прежних времен станки, штампующие продукцию, работали с таким грохотом, что «синты»-рабочие давно перешли на общение знаками.

Из отдела главного технолога в цех беспрестанно поставлялись алюминиевые листы с оттисками будущих книг, буклетов, газет, журналов и открыток. Конвейер походил на морской прибой, упорно выкидывающий на пляж ненужные ракушки. Все размеренно, рассчитано, безошибочно. Каждый работник внимательно отслеживал пометки на обертках пластин, подхватывал «свою» и помещал в соответствующий станок.

Там пластина претерпевала следующую порцию пыток, прокатываемая меж валиками каждой секции печатающего устройства. Первая, вторая, третья, четвертая — и оттиск стандартной цветной странички готов.

А на выходе стоял второй биокиборг и собирал готовые к скреплению листы.

Колумб славился не только лучшими в Содружестве курортами. И не только лучшими аграрными достижениями славился Колумб. Это была еще и книжная столица Галактики. На Земле уже почти отказались от старинного, «бумажного» метода книгопечатания. Информнакопитель казался куда удобнее.

Типографские запахи — клея, красок, смесей, разогретой аппаратуры — были в новинку для главного технолога. Да хотя бы просто потому, что он, андроид, являлся всего лишь точной копией прежнего технолога. Во время пересменки настоящий работник был изъят тихим и неприметным офицером ВПРУ. Подмены не заметил никто.

Прокатный стан заглотил очередную порцию алюминиевых листов. Эта порция была довольно велика. Она изобиловала не текстом, но оттисками стереографий. При этом ни одному «синту» не пришло в голову рассматривать, что там выплюнула послушная машина.

Разносчик переложил на ленту второго конвейера кипу еще горячих листов, и она уехала в «отдел сборки». Такой же разносчик отправил в тот же отдел пачку тисненых кожаных переплетов с другого станка. Партия была внеочередной и оплачена заказчиком вдвойне. Однако этого рабочие не знали. Принимая пачки так называемых спуск-полос, «сборщики» методично приводили их в надлежащий вид, укладывая в следующую машину и принимая уже обрезанными и переплетенными. «Браковщик» отсматривал каждый экземпляр и так же раскидывал книги в три стороны: на ленту принятия, на ленту доработки и в утилизатор. Приборы занудно фиксировали процент брака.

Этим утром новая книга Сэндэл Мерле «Альмагест» выйдет в продажу. С обложечного портрета, обрамленного конгревом, радостно улыбалась загорелая красавица с нереально правильными чертами лица и соблазнительными формами. На титульном же листе романа под именем автора и названием виднелась дополнительная подпись: «Моя жизнь с Максимилианом Антаресом».

Глаза пролистывающего книгу «браковщика» безучастно скользили по ярким снимкам с компрометирующими посла надписями: «Антарес и его окружение: лучший друг террористки Эммы Даун, член организации «Подсолнух» Биар Масса с супругой и я с мужем. Сегодня Биар улыбается, а завтра спровоцирует волну бунтов на несчастном Клеомеде». Или: «Алан Палладас, ученый с Земли, принужденный сотрудничать с Антаресом, играющим по правилам госпожи Даун»… Остальное — в таком же духе, красочно, с иллюстрациями и дополнительными комментариями очевидицы, жены дипломата. Мало того: за деньги самого же Максимилиана Антареса, поспешно отчисленные издательству за срочность исполнения заказа…