Фея Лоан - Райдо Витич

Эйфия встала, прошлась по комнате, решая для себя, что будет делать.

- Я буду брать и-цы у твоих братьев. Ты сам не оставил мне выхода отобрав сейкап. Я должна выжить ради тебя, себя, своих родных, ради ребенка, что возможно ты мне уже подарил. Я не вижу причин умирать. Моя смерть не улучшает положение дел, но усугубляет его. Мой уход будет выглядеть как трусливое бегство от трудностей, от ответственности за те проступки, что я совершила. Мне хватит стыда за свою трусливую натуру, за страхи что множатся и никак не поддаются уничтожению. Папа прав - я сейти, я флэтонка и должна выполнить свой долг. Хватит бегать от трудностей и потакать своим худшим качествам. Я не желаю позорить тебя, огорчать родителей, поэтому стану сильной и преодолею барьеры инстинктов. Если ты против моего решения, если считаешь иначе, я готова принять любое твое решение. Если ты считаешь, то я должна умереть - скажи мне об этом и я буду покорна твоей воле. Во всяком случае, тогда в моей смерти будет хоть какой-то смысл. А умереть так же глупо и бездарно как я прожила свою жизнь - худшего позора для флэтонца нет и быть не может. И ничего кроме заслуженного презрения такая дочь и жена вызвать не может.

Фея смолкла и воззрилась на Семена, с гордо поднятой головой ожидая его вердикт.

У мужчины возникло ощущение, что девушка объясняла ему сложную механику какого-то ритуала, не иначе той секты, в которую ее затащил Хакано. И правила, законы того сообщества играли для нее важное значение, были непреложны. Однако, судя по виду, ради него она готова была отринуть их, более того, девушка смотрела на него как на последнюю инстанцию, с готовностью принять любую блажь, что взбредет ему в голову. У Колмогорцева даже сомнений не возникло: выдай он ей сейчас нож, скажи " сделай харакири" она так и сделает.

У него мурашки по кожи пробежали от ее безоглядного доверия, какой-то ненормальной смиренности его воле. Сладко было это осознавать, но и страшно. Феноменальная покорность, но только ли ему? Не поменяла ли девушка своего гуру, только и всего? Не сходно ли это с дурным фанатизмом, бездумной, марионеточной верностью тупым лозунгам, вождям и идеалам? Семен терпеть не мог фанатиков, "рыб-прилипал" живущих чужим умом, чужими законами и ради чужих целей. Принять же мысль, что девушка признает только его, и только потому, что он ее мужчина, он не мог. Это бы значило, что его признали частью себя, а себя неделимой половиной его, а это было бы слишком чудесато для него, слишком возмутительно приятно… и не понятно.

Как проверить в чем он прав, в чем нет?

- Иди сюда, - позвал. Подошла. Указал на пол: встань на колени. Встала. Семен поморщился: все-таки версия с гуру? Ножны да, - показал на цепь на ее шее и поманил к себе. Сняла отдала. И взгляд спокоен.

Мужчина не без содрогания вынул клинок и приставил его к горлу девушки - та хоть бы дрогнула, хоть взгляд в сторону отвела или слово молвила.

- Не понимаю, - скривился мужчина, убирая нож. Посмотрел на лезвие с витым узором стали, и приставил к своей шее.

- Нэй! - тут же перехватила его руку Фея, взгляд испуганным стал. За него испугалась? Подумала он всерьез? Или?…

Семен внимательно посмотрел на девушку и уколол свой палец острием. И опешил: Фея вскрикнула, словно укололи ее, выхватила клинок из его руки, откинула в сторону, и, сжав пораненную руку мужчины, слизнула кровь с пальца. Принялась выговаривать Семену, умоляя и укоряя.

Колмогорцева немного перекосило от понимания, что девушка не желает, чтобы ему был причинен вред, но при этом от него готова принять даже смерть. Он искоса смотрел на нее и силился понять, кто из них двоих ненормален?

- Ладно, - сказал севшим голосом. - Допустим ты декабристка из какой-нибудь Зимбабве или Албании, чудом сохранившаяся девственница, воспитанная в джунглях, вдали от развращенной цивилизации. Но это не отвечает на мой вопрос: ты обычная фанатичка или действительно феномен, который с какого-то счастья достался мне. Но в первое верится, во второе нет. Не бывает настолько преданных, исчезли они из природы. Если я не прав, я готов молится на тебя, но если нет… Давай проверим? - прищурился нехорошо.

Ее поднял, сам встал и, открыв дверь, крикнул Петю.

Парень, вялый, будто вареный, протиснулся в комнату с постной физиономией:

- Ну?

- Хочешь ее?

Выставил Фею, держа за плечи.

- Ты чего, Горец? - обалдел парень. Глаза расширились.

- Потрогай ее, ты же этого хотел, ну?

Петя посмотрел в почти безумные глаза Колмогорцева и понял одно: тот сам не понимает что творит. Самое лучшее для Самарина испарится, но Семен рыкнул:

- Ну! - выставил Фею, поторапливая парня. Та непонимающе поглядывала на мужчин и не сопротивлялась.

Петя несмело потянул руку к ее груди. Девушка дернулась, пытаясь отодвинуться, и уставилась на Семена.

- Это моя воля, - бросил зло ей в лицо.

Эйфия к своему ужасу поняла, чего хочет мужчина, перевела жуткий в своем возмущении и обиде взгляд на Петра и как только тот почти достиг рукой ее груди, взбрыкнула. Оттолкнулась от Семена и впечатала ступни в грудь парня, выкидывая его прочь из комнаты. Петя с треском вылетел в коридор под ноги проходящего мимо Ивана. Мужчина замер, хмуро разглядывая Петра. Сунул руки в карманы куртки и уставился с подозрением на Семена:

- Вы чего братцы?

У Семена руки опустились - понял что наделал.

Фея развернулась к нему и ожгла полным обиды и обвинения взглядом, но лучше бы пощечину дала, ударила. Семен зажмурился, накрыл затылок ладонями, присел на корточки: ну, и сука же ты, Колмогорцев.

Девушка, еле сдерживая слезы, вылетела из комнаты.

Иван удивленно глянул на нее, помог подняться Петру. Парень хромая побрел в свою комнату, а Иван подошел к Семену, присел рядом, пытаясь заглянуть ему в лицо и прочесть по глазам, что здесь произошло.

- Сука я, - бросил ему Горец вяло, сел на пол, обхватив руками колени, уткнулся в них лицом. - Убить мало, урода!

- Расшифруешь? - озадачился Иван. Семен криво усмехнулся.

- Что здесь расшифровывать? Досталось счастье, а его собственными руками да головой дурной в хлам, в сортир… Не поверил я. Су-ка-а, - чуть не завыл от злости на себя, от вины перед девушкой, которую как исправить понятия не имел. Накуралесил, дурак.

- Ты про Фею?

Семен Ивана грудки схватил, в лицо выдохнул:

- Фея, это фея. Чиста она как слеза младенца, а вот я… Век мне теперь перед ней не отмыться. И ведь только бояться меня перестала. Дур-ра-а-ак, - опять накрыл затылок ладонями, уткнулся в колени.

- Хм, - только и смог выдать Иван.

Витек как раз из склада выходил, довольный добычей, как увидел Фею. И решил похвастать перед ней, купить мехами.

- Иди сюда, че покажу. Поди такого и не видела? - взял со стеллажа добрый мех так и не опознанного никем зверька. - Смотри! - выставил, встряхнул, заставляя голубоватый мех переливаться серебром. - Хочешь, твоим будет, - подмигнул скалясь довольно, уже предвкушая согласие девушки. Да и верно, какая от такого добра откажется?

Эйфия во все глаза смотрела на дикаря, что держал в руках шкурку убитого лауга и при этом счастливо улыбался. Вот куда пропал Хакано.

Девушку качнуло. Она отпрянула в ужасе в сторону от варвара и останков своего друга, дико закричав от горя и непонимания.

От ее крика полного скорби и отчаянья Ивана и Смена вынесло из комнаты, Прохорыча, отряхивающего у крыльца унты, наоборот внесло в дом. Витька же откинуло в склад.

Фея все кричала, пока не упала, споткнувшись о ровное место. Семен успел чудом подхватить ее, прижал к себе, пытаясь успокоить и узнать, что ее так напугало:

- Что? Кто?

- Хакано, - выдавила она, указав на шкурку в руке застывшего в ступоре от ее реакции на мех Виктора. И упала в обморок. От пережитого энергетические запасы были мгновенно израсходованы организмом, и он решил, что с него хватит.

Семен уставился на Виктора, потом на шкурку и понял, что тот диковинный зверек, что стал добычей Прохорова и был мифический Хакано, за которого Колмогорцев принимал Арчи. И стало ясно, что зверь не зря выбежал навстречу Виктору, а за помощью хозяйке. И был убит за свою доверчивость, как Семен фактически убил все, что появилось меж ним и Феей своим недоверием.

Волчица молодец. Она повадки зверей - людей знала, потому за помощью не ко всякому подошла и себя не подставила…

Дикий крик достиг тонкого слуха агнолика засевшего в километре от заимки. Не узнать голос сейти было очень сложно, в нем как обычно был букет эмоций. Однако ни одной опасной лично для сейти Эйфии агнолик не уловил, потому не стал себя обнаруживать. Он нажал сейсор гуэдо, чтобы сообщить Арвидэйф о благополучном окончании поисков и получить дальнейшие инструкции.

Глава 28

В шатер наследника зашел Стейпфил. Оглядел поникшего Константа и Спокойно восседающего напротив него Рэйсли, и получив разрешающий кивок от сегюр, сказал: