Фея Лоан - Райдо Витич

Вампирша! - мелькнуло в голове парня, и в грудь холод от ужаса пробрался. Петя замычал, слабо дернулся и почувствовал, как скользит вниз, в духоту, пустоту, не иначе - преисподню.

К его счастью и несчастью Феи в кухню вернулся Семен. Увидел, что девушка опять целуется, рывком оторвал ее от Петра и толкнул на табурет.

- Опять?!! - рыкнул ей в лицо вне себя от ревности и не понимания. - Почему?! Что тебе еще надо?! - треснул кулаком о стол, с трудом сдержавшись, чтобы не ударить ее.

Самарин сполз по печи на пол и в ужасе смотрел на Фею. Говорить он еще не мог, как и шевелиться. Воздух вокруг казался густым, ватным, звуки доходили с трудом, язык же вовсе онемел. Она вампир! - хотел предупредить Семена, спасти друга он этой напасти, но пока лишь мысленно кричал ему: осторожнее, Горец!

Фея сжалась, понимая лишь одно - Семен против, чтобы она брала и-цы его братьев. Но тогда ей остается лишь умереть: жизненную силу брать нельзя, сейкап отобран.

- Что мне тогда делать? - несмело спросила Семена. Тот услышал "сэ", понял по недоуменному взгляду, что девушка не понимает, в чем ее винят, не видит ничего зазорного в том, что делает. Колмогорцев осел в растерянности: как может сочетаться невинность и порочность, причем обе с крайними градусами? Ему вспомнилась одна девчонка из его прошлого, за которой он бегал месяц, и был уверен - девочка, и чуть дышал на нее, но когда дошло до дела иллюзия лопнула. Та девочка сказала, что бережет себя для мужа, но минет Семену сделает…

Может и Фея из той же серии? - посмотрел ей в глаза и услышал за спиной тихий шепот:

- Она вампир, Горец. Берегись.

Мужчина посмотрел на парня: сбрендил?

- У нее зрачки вертикальные.

Конечно, - кивнул вяло: и клыки растут.

- Шел бы ты Петя…

- Я не шучу! - лицо парня исказила судорога отчаянья, из глаз слезы брызнули.

- … Отдыхать.

- Сема, - попытался подняться Петя, тяжело давалось, кренило его то в одну сторону, то в другую. И мужчина поверил бы, что тот сил лишился, если бы сам не помнил поцелуй Феи, его оглушающий эффект.

Семен поднял парня, усадил за стол, но Петя шарахнулся в сторону, с ужасом глянув на девушку. Пришлось придержать его и для успокоения Самарина шею ему осмотреть:

- Что-то укусов не видать, - буркнул Колмогорцев и уже рявкнул в лицо молодого. - Она тебя в губы целовала, а не в шею!!

- Сем, но зрачки-то…

- Уйди, от греха!

И на Фею тяжело уставился.

Эйфия удрученно смотрела на Петра, его реакция была абсолютно типичной для землян, именно так, и более бурно реагировали тэн. Ужас и агрессия возникали мгновенно, затем брезгливость, ненависть, стойкие как пластпорт.

Она совсем забыла о том, расслабилась, решив раз землянин захотел, чтобы она стала его женщиной, значит в курсе ее особенности, значит, ничего ей не угрожает и все адекватно воспринимают ее необходимость получать жизненную энергию. И не подумала, что, тем, кому это не требуется, у кого своей в избытке, не могут знать, как это жить с ее отсутствием, им не понять чужого организма. Все что не так, все что отлично хоть на крупицу оказывается, вызывает у землян брезгливость и отторжение, ненависть до ярости, в которую вплетен страх. Именно он диктует им правила жизни. Именно в страхе отличие Эйфии от своих - флэтонцы вовсе его не знают и презирают каждого, кто с ним знаком, но ближе к землянам от этого постыдного знания Фея не стала и не стане. Мамины гены служат плохую службу.

Как так получилось, что от родителей она взяла самое плохое? Патологическую ранимость и постоянные страхи от мамы, слабые, неработающие без стимуляции энергетические каналы от папы, окэсто, зараженным жутким вирусом окрона.

Рэйнгольф и Эйфия близнецы, но почему тогда брат взял лучшее, оставив сестре худшее? Ему вовсе не нужен допинг, он копия отца по характеру, Эя же никчемная, хлипкая, не флэтонка - суррогат остаточных биологических и психических материй. Недоразумение, которому нет места ни в среде своих, ни в среде чужих, ни на стороне матери, ни на стороне отца. Клаон, причем худший из экстерьера.

Дома ее предадут осуждению за все проступки, здесь забьют. И нет выхода, некуда идти, не к чему стремится, если даже муж, который должен быть вместе с ней чтобы ни случилось, как и она с ним, не принимает ее, не знает кто она и что. Его взгляд был холодным, неприязненным, уничтожающим, взгляд его брата Петра, того хуже - отвергающим, ненавидящим, презирающим. Так смотрят на слизняка, перед тем как раздавить.

Понимание было настолько четким, что Эйфия побледнела, застыла от горя.

Мне остается только умереть? - мелькнуло в голове.

На Семена ее жалобный вид не произвел впечатление. Он рывком поднял девушку и потащил к комнату. Толкнул внутрь и подпер дверь табуретом.

- А теперь рассказывай! - обернулся к Фее. - Ты не выйдешь отсюда, пока я не пойму, почему и зачем ты это делаешь! Нимфоманка? - прошипел подходя. - Они знают, что такое удовлетворение, наслаждение, а ты не знаешь, что такое мужская ласка!… Ты же даже не в курсе, откуда дети берутся! У тебя же глаза как блюдца стали, когда ты меня нагим увидела. Ты целуешь, но прикоснуться к себе не даешь, а нимфоманка бы раздевать начала. Что происходит? Кто ты?

Эя молчала. Понуро стояла перед ним и с несчастным видом смотрела в пол.

- Че-ерт! - процедил Семен, раздражаясь и на себя, за то, что орет и пугает ее, и на нее за то, что молчит, не пытается оправдаться, объяснить. - Как с тобой разговаривать? Как вообще с тобой общаться? Что мне думать? Я ни черта не знаю о тебе, еще меньше понимаю. Если тебе так нравится целоваться, почему мне не даешь себя поцеловать, - притянул ее к себе, обнял, попытался лаской добиться ответа, по голове погладил, но Фея стояла как замороженная, в сторону глядела. Пришлось заставить в глаза посмотреть, повернуть за подбородок к себе. - Ответь, не молчи.

Тишина.

Семен склонился, желая поцеловать девушку, та отвернулась, тогда он решил сорвать поцелуй силой, но она начала так яростно сопротивляться, что у Семена духу не хватило настоять. Он выпустил девушку и сел на постель, пытаясь сообразить, что к чему, сложить известное, построить какие-нибудь предположения, но в голову ничего не шло.

- Бред. В более дурной ситуации я еще не был, - качнул головой. Уставился на Фею. - Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста.

- И-цы, - только и смогла выдавить.

- Итши?

- И-цы. Жизненная энергия. Избыток скапливается на ваших губах, открывая доступ к источнику. Вы не защищаете ее. Владеете и будто не знаете чем. Ваше и-цы наиболее подходяще Флэтонцам: почти мгновенно и безостаточно усваивается, восполняет потери и восстанавливает каналы. Единственный минус - мы становимся такими же мягкими, как и оно, чувствительными, а значит, уязвимыми. Посмотри на меня. Я нонсенс в своей среде. Моей сестре Марине наоборот поставляли земных тэн, чтобы хоть немного исправить вздорный характер. А мне запрещали, я итак больше в маму… Поэтому отец хотел отдать меня цигруну. У них и-цы по качеству не уступает вашему, но более грубое, жесткое. Оно бы закалило меня, превратило в истинную флэтонку.

Фея села рядом с Семеном.

- Хорошо, что ты не понимаешь меня, иначе бы возненавидел. Странно: вы ненавидите нас, мы презираем вас и лишь потому, что у нас иная организационная система организма и мышления. Повод, ничего не скажешь. Возьми тебя - ты вроде бы неплохо ко мне относишься, но узнай, что я иная, тут же возненавидишь, как и твой брат. Учитывая вашу агрессивность и нежелание что-либо принимать и понимать, вы, наверное, убьете меня, как тех несчастных животных, вина которых лишь в том, что вам нравится их мех. Нравится, а не необходим как нам ваше и-цы. Конечно, многое изменилось и многим уже не требуется допинг, как это было раньше. Флэт возрождается, меняется атмосфера и энергетика планеты, но пройдет, наверное, несколько десятилетий, прежде чем мы станем сильными как прежде. А вы ослабните, если не научитесь защищать и беречь, то сокровище что дано вам от природы. Глупо не брать, то что просится само, тем более у вас, примитивов, дикарей, живущих неизвестно как и чем. Сегодня вы осуждаете нас, ненавидите, а завтра возможно станните точно такими же, уязвимыми и больными. Ваша атмосфера уже перестраивается, идет на слом. Ваше светило активно влияет на ваш организм, изменяет его, а вы ничего не чувствуете. Вы живете тем, что видите и радуетесь тому, а меж тем именно то, что вам не видно, то, что не определимо вашим зрением влияет на ваш организм, планетарную систему, на жизнь в принципе. Странные вы: не знаю, не вижу, значит, этого нет, узнал, увидел - возникает отторжение, желание уничтожить, чтобы забыть и опять не знать и не видеть. Иван тоже видел мои глаза, но он сделал вид, что не заметил их. Но видел бы ты ненависть и ужас что стояли в его глазах. Он словно прикоснулся к омерзительнейшему существу, которого нужно обязательно убить, пустить на шкурку как несчастных лис. А что потом? Он не поверил сам себе. Он решил, что у него галлюцинация, ему привиделось и принял вашу версию, уж не знаю какую. Но видно достаточно приемлемую для всех. Ты думаешь, я ничего не вижу, не чувствую? Я вижу, как ты плавишься от страсти, вижу как окрашивается в буро-алый цвет ярости твоя аура, когда ты узнаешь, что я взяла и-цы у твоих братьев. Я вижу энергии их характеров и эмоций, слышу их запах. Когда вы волнуетесь, весь дом наполнен ароматом из букета самых разных оттенков. Вы расходуете вашу энергию по пустякам, на глупые забавы, вы волосаты, неухожены, у вас мех на щеках… и даже там. Но я же не осуждаю вас за эти странности? Почему тогда именно мои глаза вызывают такую реакцию у вас? Признаюсь, я тоже шокирована твоим устройством. Но… у меня нет желания ни переделать тебя, ни отвергнуть. Ты мой муж и этим все сказано. И пусть у тебя хоть чешуя на щеках растет - я привыкну. Мое восприятие - мои трудности, но ваши трудности становятся отчего-то общей проблемой. Почему твой брат чуть не тыкал в меня пальцем как в экспонат зоопарка, и именно в глаза? Что плохого в них? Что плохого в том, что я пытаюсь выжить? Самосохранение естественный механизм любого организма. Я не могу сдаться и трусливо ждать своей смерти. В такой кончине нет ни чести, ни смысла. Один позор. Такой смертью я лишь докажу собственную несостоятельность, опозорю уже не только отца, но и тебя. Близких твое бесчестие касаться не должно.