Твоя половина мира - Евгений Прошкин

— Спасибо.

— На месте я тебя передам, и... все. Там не Москва, там я уже никто.

— Брось эти нежности. Зачем оно тебе?

— Ты отличаешься, Хаген. Очень отличаешься от всех тех, кого я упек. А упек я многих. Под петлю, правда, подводить не приходилось еще. Ты у меня первый. Вот так...

Ефимов кивнул, и тяжелая многослойная створка вошла в пазы. Тиль еще долго слышал, как снаружи грохочут и лязгают — кузов укрепляли стальным профилем. Тюрьма на колесах превращалась в мобильную крепость.

Вентиляционное отверстие подавало пресный фильтрованный воздух. Оттуда же лился и свет — жидкий, как диетический супчик.

Тиль пошевелил руками и оценил великодушие Ефимова: несильно затянутая цепь позволяла сесть. С другим сопровождающим он ехал бы лежа, как овощ.

Минут через десять тронулись.

“Ничего у тебя не вышло. Никаких таблеток “фор-вертс” не будет”.

“Не будет, — мгновенно откликнулся голос, — потому что форвертс не связан с биохимией. Наш дар — следствие врожденной патологии, и он не передается. Нельзя вилять хвостом, если хвоста нет. Ученые раскопают это, но не сегодня. Даже не завтра”.

Тиль прислонился затылком к мягкому борту и посмотрел в потолок. Он чувствовал невероятную ясность, какой не было уже давно — не двое суток и не месяц, а все два года, с того самого дня, когда он перешагнул через внутренний запрет и открыто предъявил человечеству свои способности. Впрочем... излишняя бодрость могла быть вызвана как раз усталостью и передозировкой.

“Сидишь и не можешь понять, кто же из нас выиграл, а кто проиграл...”

“Потому что не понимаю твоей цели. Я ее не вижу”.

“Моя цель находится вне того, что ты считаешь реальностью”.

“Сам-то ты где находишься?”

“Меня не найдут, Тили. Это и не нужно, я не опасен. А если опасен, то... все же не так, как вы”.

— Да, Федор, — сказал Хаген вслух. — Мы представляем жуткую угрозу. Алекс Насич, распотрошенный в лаборатории. Ульрих Козас, застреленный полицейским. Михаэль Ситцев, принявший смертельную дозу транков. Штальманн и Крафт, задавленные грузовиком. И Серж, погибший под обломками особняка. И еще Люгер... Иеремия Люгер, которого мы убили из-за тебя.

“А еще тебе хочется назвать Элен и Альберта. В основном — сестрицу, конечно. Но ты боишься, так? Даже не стал ей звонить. Боишься, что ответить уже некому... Она жива, Тили. Альберту снесло череп, а Элен только поцарапалась. Но это не имеет никакого значения. Абсолютно никакого, поверь”.

— Я все больше убеждаюсь в твоем безумии... брат. Что ты мне доказываешь? И главное — зачем ты мне что-то доказываешь? Меня везут в пересылку. Оттуда — на Запад. Там мне в скором времени срежут воротник... До виселицы мой путь — в кандалах, под усиленным конвоем. И никакой форвертс меня не вытащит. Но... все-таки зачем ты устроил всю эту бойню? Ты научился управлять форвардами и сам же их истреблял...

“Мотыльки летят на свет. Даже Люгер прибыл спасать кого-то... Смех! Кого он мог спасти? Младенец с замашками престарелого мачо. По-немецки вообще не говорит, а по-русски говорит так, что и немцы не понимают”.

— Говорил. Иеремия говорил. Раньше. Теперь — нет. Машина резко затормозила, и Тиля кинуло вперед.

Он мог бы удариться о стену, но цепи удержали его на месте.

“Не нужно надеяться. Просто яма. Ваша колонна выехала из Москвы”.

“Я и не надеюсь, — мысленно ответил Тиль. — А если надеюсь, то совсем не на это”.

“На то, что кто-нибудь из оставшихся братьев сумеет со мной расправиться? Вряд ли. Ты самый сильный форвард... после меня, конечно. Так вот скажи, самый сильный форвард: можно ли меня победить?”

“Демона — нельзя, наверно. А Федора Полушина... все знали, что он полутруп. Что же случилось с нашим братом Федей? Почему ты стал Демоном?”

“Это все Серж придумал. “Демон”!.. Пил бы он поменьше — глядишь, и из него вышел бы толк. А случилось-то... Случилось, да. Но это настолько просто, что ты и не догадаешься”.

“И не собираюсь. Ты мне не интересен... Демон”.

Будь Полушин рядом, Тиль от него отвернулся бы, но Полушин был внутри, поэтому он поднял голову. Демоны — они не в небе.

— Ты старше! — внезапно осенило Тиля. — Ты просто старше, вот и все. Значит... форвертс прогрессирует? С возрастом он усиливается? Да, Альберт меня спрашивал... Он так и сказал: “Твой форвертс прогрессирует”.

“Вот, Тили, очень правильное слово: “прогрессирует”. Как болезнь. Форвертс и есть болезнь. Неужели Альберт это понимал? Может, надо было на него ставку делать? Хотя... Он слабый, наш Советник. Слишком долго ждать”.

“Ты... прогрессировал постепенно или это был скачок?”

“Скачок. Возможно — первый и последний, возможно — будут и еще...”

В голосе прозвучало что-то новое, Тиль это услышал сразу. Кажется... Полушин сожалел.

“В этом действительно мало радости. А началось все с обыкновенной бытовой травмы. Сломался нож в кухонном комбайне, и я его стал разбирать. Он был бракованный, но я этого не увидел, потому что накануне принял транквилизаторы... я с таблеток не cлезал, это ни для кого не секрет. И еще я не отключил комбайн от сети — запамятовал... В общем, меня тряхануло. Подумаешь — током ударило... Ничего страшного, но я... сразу начал видеть дальше. Гораздо дальше. А вскоре обнаружил, что форвертс этим уже не исчерпывается. Мои способности стали шире, и настолько, что я... Я их испугался. Испугался самого себя. В доме всегда были запасы гипнотиморола. Я проглотил огромную дозу...”

Что было потом, Тиль уже знал.

“Правильно: дар стал еще сильнее”.

— Когда это произошло? “Два года назад, в августе”.

— Да... Было бы странно, если бы не совпало. Машину подбросило, и браслеты врезались в кожу.

Зашипев, Тиль погладил руку... И наткнулся на чьи-то пальцы.

— Ты ошибаешься!

Элен упорно тащила его к двери.

Тиль осоловело покрутил головой. Посетители “Поросячьего визга” в панике покидали бильярдную. Те, кого блондин успел загнать на крышу, спускались обратно. Спасения наверху не было, а был один лишь вертолет и стрелок, ожидающий Хагена.

Сам блондин с простреленным горлом лежал возле открытой створки. Сбегая по служебной лестнице, люди натыкались на тело и цепенели.

— Ты ошибаешься, — повторила Элен. — Никто не будет тебя резать, ты нужен им не для этого.

— Подожди...

— Мы не можем ждать! Залп... Ты же видишь его! У нас не осталось времени!

Элен дернула Тиля за рукав, и он...

Врезался во что-то спиной. Он попробовал выпрямиться, но цепь напомнила, что мера его свободы невелика.

Тиль осмотрелся: квадратная камера, повсюду серый пластик, в потолке — решетка вентиляции...

“Гипнотиморол — не наркотик, Тили, а то, что ты видел, — не галлюцинация. Как ты можешь оценить то место? Что ты о нем думаешь?”