Твоя половина мира - Евгений Прошкин

Плюс нервы, конечно. Сколько их, бедных клеточек, сгорело в башке, пока он выходил под прицелами снайперов? Много, слишком много. После такой встряски полагается принять грамм пятьдесят в чистом эквиваленте и лечь на что-нибудь мягкое. Но пока это мечта.

И самое главное — транквилизаторы, нездоровый эксперимент над самим собой. Весь потребленный ди-пэкзедрин как будто сконцентрировался в одной точке и оттуда разросся мутным пятном сонливости. Не свалиться бы... Потом — можно. Потом, когда все закончится, когда форвард Люгер станет стопроцентно, безоговорочно, восхитительно мертвым телом, — вот тогда можно будет и рухнуть. Часов на десять-двенадцать, не меньше.

“Рухнешь, Хаген, — заверил Демон. — И не на десять, а навсегда. Поворачивай, пока не поздно. Это добрый совет”.

“Давно меня ждешь?”

“Дольше, чем ты думаешь”.

Тиль набрал воздуха и, задержав, медленно выдохнул.

Вперед! Демон прикончит его в самом крайнем случае — не раньше, чем увидит зрачок пистолета и поймет, что выбора уже нет. Тилю останется лишь нажать на спуск. Он может не успеть и этого... Но он будет стараться. Изо всех сил.

Стволы ударились о стену и брякнули на разные голоса: “стейджер” — ласково, по-домашнему, вороненый “з-мерш” — звонче и жестче.

“Это просто смешно, Хаген”.

“Значит, посмеемся...”

“Что ты будешь делать со своими пистолетами?

“Стейджер” можешь выкинуть сразу. Память о сестре? Я тебя понимаю, но “стейджер” бесполезен. К тому же в нем всего три патрона осталось”.

Тиль сжал рукоятки. Демон знал и это. Скверно.

“Полицейский “з-мерш” тоже не годится. Оружие нормальное, но для другого случая. Меня можно убить бомбой, к примеру. Но где ты ее возьмешь? А пистолеты... забавно, Хаген. Это тебе не дешевый “Селигер”, двери здесь надежные”.

“Я постучусь”.

“Я не открою”.

“А я снова постучусь”.

“Будешь долбить до утра, пока за тобой не явятся”.

“А явятся за мной лишь после того, как погибнет Альберт?”

“Естественно”.

“Как это произойдет? Что ты ему приготовил?”

“Не скажу, а то сюрприза не получится. Но ты будешь удивлен”.

“Щенок паршивый... Я тебе голову отпилю!”

“Ты мне это уже обещал, Тили”.

“Я тебе не Тили! Слышишь, щенок?”

“Не злись, Хаген. Нужно мыслить позитивно. Какие у тебя варианты? Никаких”.

Оттолкнувшись от стены, Тиль понесся вниз. Замок на поясе отмерил двадцать шесть метров и закрылся. Трос загудел басовой струной, и Тиля подбросило вверх. Потом еще раз, уже слабее. После третьего рывка инерция погасла, и ветер закачал его из стороны в сторону. Под ногами летала светящаяся улица — как ночное небо, только ярче. Пятьдесят второй этаж, почти двести метров... С крыши это было гораздо ближе.

Поймав момент, Тиль уперся пятками в темное стекло и энергично кивнул. Со лба, ударив по переносице, съехала панель активной оптики. Пистолеты Тиль так и не выпустил — он должен был ощущать рукоятки все время, каждую секунду.

За окном оказалось пусто — Тиль висел напротив квадратного холла. Мягко переступая, он подался левее, к спальне.

Первое, что он разглядел, — это кровать. Большая кровать занимала половину комнаты и сама была занята. Люгер, молодой и спортивный, делал это красиво — на красивом белье с красивой девушкой. Девятнадцать лет — хороший возраст.

Сосредоточившись, Тиль нарисовал вокруг себя гостиничный коридор.

Осторожно, осторожно... Подниматься по лестнице было муторно, зато безопасно. Теперь наоборот: идти по прямой легко, но в любой момент может кто-нибудь появиться. Порядочные люди спят, да не все же люди порядочные... Руки вниз, вдоль тела. Манжеты на куртке расстегнуты, стволов почти не видно.

Вот она. Массивная красная дверь слитой табличкой “52034”. За дверью — ни звука. В коридоре по-прежнему тихо, словно все пространство залито воском.

Люгер перевернулся, но заканчивать, похоже, не планировал. Девушка откинула голову и раскрыла рот.

Поправка! Массивная красная дверь с литой табличкой “52034”. За дверью слышится стон.

Если, конечно, не допускать мысли, что у партнерши Люгера приступ астмы...

“Ты уже здесь, Хаген?”

“Пятьдесят два этажа — не так уж много”.

“Проваливай, форвард. Не до тебя мне сейчас”.

Тиль видел только коридор, коридор и ничего, кроме коридора, но вполглаза продолжал наблюдать за Люгером. Тот застыл, однако через секунду вернулся к своему благородному занятию. Параллельное общение его совсем не отвлекало.

Тилю подумалось, что он бы так не смог.

Сглотнув, он провел влажными рукоятками по животу и снова стиснул их в ладонях.

Какой тут звонок? Как выглядит кнопка? Это и есть та мелочь, на которой можно попасться. Ладно, круглая. Пес с ней: круглая, цвета слоновой кости. Но если это ошибка, если Люгер ее почему-то запомнил... Вот только не надо психоза, и так давно уже псих... Все: круглая, костяная. Костяная и круглая, круглая, мать ее!..

Тиль повторил свое заклинание несколько раз, будто звонок, окажись он квадратным и черным, мог от этого изменить форму и перекраситься.

“Оставь меня, Хаген. Дай мне еще минуту!” В голосе наконец-то прорезалась хоть какая-то интонация — живая, человеческая.

“Уговорил: минута — твоя. Лишняя минута жизни. Дарю”.

Завершив неотложное, Люгер откатился в сторону и взял с пола стакан.

Непрерывно ощущая рукоятки, Тиль представил, как бы он позвонил в номер. Нажал бы на кнопку пистолетом.

“А вот и я. Тук-тук”.

Не очень удобно, но что поделать...

Круглую и костяную. Придавить стволом “стей-джера”.

“Звони. Сейчас”.

“Уверен, Тили?..”

“Звони, звони”.

Люгер поднялся с кровати и, накинув халат, достал пистолет.

“Ну чяго, Хаген, что? Ты действительно надеешься, что я тебе открою? Придурок”.

“Поговорим как мужчины. А?..”

“Придурок ты, Хаген, придурок”.

Люгер вышел в холл и остановился посередине.

“Звони еще, Элен”.

Передернув затвор, Люгер подкрался к двери.

“Элен, учти: он на голову выше. Сдвигается влево, ближе к замку... Не торопись. По сигналу”.

“Я готова”.

Тиль дождался, пока Люгер замрет, и крикнул:

“Давай.”

Дверь затряслась и прорезалась косой печальной ухмылкой. Встопорщились длинные, как клыки, щепки, по комнате разлетелась туча трухи — вместе с обшивкой из двери выносило уплотнитель.

Люгер успел вздрогнуть — больше он не успел ничего. Первая же пуля, пробившаяся сквозь броню, угодила ему в грудь и вышла ровно по центру спины, из которой выплеснулось что-то тяжелое и рваное. Люгер начал валиться, но следующее попадание подбросило его вверх и швырнуло к стене.

Дальше Тиль не видел. И не особо стремился.