Сыны Перуна - Сергей Жоголь

Очередной удар тарана, и ворота треснули.

— Всем приготовиться к атаке! — прокричал Радмир. — Гридь, вперед!

Прикрываясь щитами, три десятка бойцов тут же оказались возле пошатнувшихся ворот.

Удар, еще удар, еще. Одна половина ворот рухнула, придавив кого-то из осажденных, и толпа отважных дружинников стремительно кинулась в образовавшуюся брешь. Но ромеи были готовы к атаке. Плотная стена щитов, ощетинившись копьями, встретила княжеских гридней и опрокинула их строй. Примерно половина из тех, кто оказался внутри осажденного города, тут же пала, сраженная наповал. Атака почти захлебнулась, но тут гигант Боримир ворвался внутрь ромейской пехоты и, круша все на своем пути, умудрился нарушить плотный строй неприятеля. Вслед за ним еще несколько бойцов оказались внутри смешавшегося строя византийской пехоты, и началась беспорядочная сеча. В образовавшейся толчее трудно было отличить своих от чужих. Только один Боримир, с ревом махавший длинным варяжским мечом оказался в кругу. Окружившие его враги боялись приблизиться к разбушевавшемуся гиганту и пытались достать его копьями на расстоянии. У ног руса уже лежало четверо ромейских солдат, сраженных его молниеносным клинком.

Возглавлявший оборону городских ворот Иларий, увидев, что один человек способен решить исход боя, бросился к Боримиру, который в этот момент рассек голову еще одному из ромейских воинов. Увидав перед собой нового противника, который не побоялся принять честный бой, гигант-рус, оскалившись, бросился на Илария. Схватка длилась буквально несколько минут, но многим она показалась вечностью. Отразив несколько мощных ударов дружинника, Иларий сумел достать противника концом своего меча и при этом проткнуть русу его обожжённую ранее руку. Боримир зарычал от боли, дернулся и, оступившись о тело одного из ранее убитых им врагов, потерял равновесие. В этот миг меч Илария рассек звенья кольчуги богатыря и сразил варяга наповал. Воодушевленные этой победой защитники города бросились в бой за своим предводителем. В этот момент прозвучал сигнал отступления, и ромеи расступились. Пока длился бой у ворот, горожане подкатили к месту сечи несколько катапульт и произвели залп, буквально в упор расстреляв атакующих русов. Длинные дротики с тяжелыми металлическими насадками, посланные сильной стальной пружиной в нападавших, пробили насквозь несколько человек. Произведя залп, из-за катапульт ровным строем вышли новые ровные ряды пехоты и двинулись вперед. Защитникам, находившимся на стенах, удалось остановить идущее на подмогу Радмировой сотне славянское воинство из воев-ополченцев. Радмир понял, что очередная атака, начавшаяся так удачно, захлебнулась. В отчаянии, стараясь спасти остатки своих бойцов, бесстрашный сотник дал сигнал к отступлению.

Русы отошли, оставив защитникам ворота и тела героя этой битвы: Боримира и других павших дружинников.

6

Через одну из бойниц высокой башни Никифор Фока наблюдал воочию битву у главного входа в город. Он видел, как рухнули ворота, как русы ворвались в город, как Боримир почти добился победы и как бесстрашный Иларий её у него отнял. Рядом с полководцем стоял турмах Пелий Маркел и ещё несколько командиров. Преданный Анисим держался рядом со своим господином, готовый в любой момент подхватить стратига, так как тот еле-еле стоял на ногах.

— Они сражаются, как боги, эти варвары-русы. В них есть что-то демоническое, но в то же время прекрасное, — с грустью произнес великий стратиг. — Но и среди наших бойцов есть немало героев. Кто этот воин, что сразил того огромного варвара у ворот?

— Это и есть Иларий, мой господин, мы не так давно говорили с вами о нем, — вполголоса проговорил Анисим.

— Ах да, я стал хуже видеть и, видимо, поэтому его и не узнал. Так что же, ты, Пелий, предлагаешь мне сдать город на милость победителю? Это когда мы имеем в запасе таких героев? — сказал Фока, обращаясь к стоящему поблизости предводителю турмы.

— Увы, великий, именно запасов нам и не хватает. Две трети воинов пали, защищая стены города, войско князя у ворот столицы, помощи ждать не приходится. Войска в Анкире по-прежнему бездействуют, а Император не в силах что-либо изменить, — проговорил недовольным голосом Пелий Маркел. — Я думаю, что мы обречены и разумнее было бы попытаться спасти жизни своих солдат и жителей города.

В ответ на эти слова Фока только грустно усмехнулся.

— Я не думаю, что обречены все. Я — да. Я обречён, так как доживаю свои последние дни, а может быть, и часы. Боль пронизывает все мое тело, мои суставы горят адским огнем, а кожа словно готова разорваться и лопнуть. Я не боюсь смерти, потому что смерть только облегчит мои страдания. Да, да, я не боюсь умереть, но я боюсь позора, боюсь стыда. Я сражался в сотне битв и не желаю перед смертью потерпеть поражение. Язычники пришли на нашу землю, чтобы разорить нас и разрушить то, что веками строили и создавали наши великие предки. Города, храмы, памятники — всё это наше достояние и гордость, и мы обязаны все это беречь. Так что пока у нас есть такие солдаты, как этот Иларий, наши стены стоят. Пока Константинополь — величайшая из столиц мира, второй Рим, отстаивает свою независимость, я приказываю всем вам сражаться. Ступайте к своим воинам, ступайте и бейтесь, и помните то, что я вам сказал.

После этих слов воины удалились, оставив своего бесстрашного вождя наедине с его верным слугой.

7

С легкой руки Фоки Иларий получил чин дунгария и теперь в его подчинении формально было почти четыреста воинов, готовых выполнить любой его приказ. Но, принимая в подчинение свое новое подразделение, он вынужден был признать, что в каждой центурии недостает по два-три десятка бойцов. Ничего не поделаешь — боевые потери. Ведь для того чтобы укомплектовать воинские подразделения, у их нового командира не было ни времени, ни средств, война вносит в жизнь солдат свои поправки и корректировки.

Иларий поднялся на стену и окинул взором всю панораму боя. Густой непроглядный туман окутал землю, и со стен крепости не было видно, что же готовит горожанам очередной день осады. Вокруг новоиспечённого декарха, полулежа, полусидя, расположились защитники стен — солдаты, городская стража и простые горожане — торговцы и ремесленники, взявшие в руки оружие, чтобы защитить свои дома, семьи и годами нажитое имущество.

«А ведь для многих из них этот день может стать последним», — с грустью подумал Иларий, глядя на потрепанных, перепачканных кровью и грязью защитников города.

Перед ним сидел молодой солдат с перевязанной грязной тряпкой головой и, стиснув зубы, при помощи неизвестно откуда появившейся у него в руках иглы пытался зашить рваную рану на бедре. Кровь стекала по пальцам юноши, но он, словно не замечая этого, втыкал иглу в собственное тело и продолжал накладывать швы.

— Мой отец — лекарь. Он врачевал всех жителей в нашей деревне, даже некоторые знатные господа время от времени обращались к нему за помощью. Это он показывал мне, как нужно штопать такие раны, — с гордостью заявил раненый, увидев, что Иларий пристально смотрит на него. — Правда, я сам раньше никогда никому не накладывал швов, теперь вот приходится тренироваться на собственной шкуре, — и, пожав плечами, юноша продолжил свое занятие.

Оставив солдата наедине с его раной, Иларий проследовал дальше, изредка посматривая сквозь бойницы, в надежде хоть что-то разглядеть в этой густой, плотной стене тумана.

После героической схватки за городские ворота стратиг Фока вызвал Илария в свои покои и торжественно, в присутствии нескольких кентархов, назначил его на новую должность.

— На войне карьера солдата идет быстрее, — печально усмехаясь, заявил старый полководец. — Так глупо же было бы этим не воспользоваться. Верно?

Иларий ничего на это не ответил, а лишь молча кивнул. Старый воин больше не выходил на стены. Очередной приступ снова свалил его, и поэтому всю организацию обороны города снова взял на себя Пелий Маркел, и именно к нему должен был проследовать вновь назначенный дунгарий, чтобы доложить о том, как организована оборона восточной части городской стены. Но он не успел.

Сквозь густые клубы плотного тумана, который начал понемногу рассеиваться, Иларий увидел конницу русов. Небольшие отряды всадников стремительно проносились вдоль стен. Огромные человеческие толпы выходили на заданные позиции и выстраивались в ровные, плотные ряды, готовые для новой атаки. Передвижные щиты, лестницы и другие примитивные осадные орудия — всё это занимало свои места в движущейся человеческой массе, чтобы выполнить отведенную им роль.

— Все на стены, к оружию, трубить сигнал к бою! — что было сил прокричал Иларий. — Отправить гонца к Пелию Маркелу, они снова идут на штурм.