Оправдание Шекспира - Марина Дмитриевна Литвинова

старая нянюшка» [150]. Затем сравнивает любовь Троила с любовью автора сонетов. И для лучшего понимания чувств Троила относит нас к сонетам 93, 137, 138. Современные исследователи видят влияние на «Ромео и Джульетту» и поэмы Чосера «Троил и Крисейд» [151]. Так что чистой случайностью одновременное появление в 1609 году «Сонетов», «Ромео и Джульетты» и «Троила и Крессиды», изданию которой противились некие высокопоставленные господа, назвать нельзя.

Продолжим цепочку. Конец 1609 года – пьеса Бена Джонсона «Эписинa, или Молчаливая женщина», где главный герой – Ратленд и его платоническая, не в меру говорливая жена Елизавета. Об этой ее черте мы знаем из другой комедии Джонсона «Лис, или Вольпоне» – 1606 год. 1610 год – примирение четы поэтов, выверено по архивным записям. И переиздание пьесы Марстона 1599 года «Хистриомастикс» со вставной пьесой, где некий граф Ландулфо смотрит пьесу «Троил и Крессида» и называет ее глупой, пошлой неправдой. Далее «Цимбелин». В «Цимбелине» Шекспир объясняет причину ревности Леоната Постума, который, поверив коварному итальянцу Якимо, отдал приказ убить свою верную жену. В 1611 году выходит стихотворный сборник Эмилии Лэйниер «Славься Иисус Царь Иудейский» [152], где «Эмилия» защищает себя от возводимой на нее хулы. «Эмилия» – псевдоним графини Ратленд, убедительно доказано И.М. Гилиловым. Затем «Зимняя сказка», где Дельфийский оракул именем Аполлона называет безумного ревнивца «ревнивым тираном», там же есть обещание раскаявшегося Леонта написать на могиле жены и сына правду об их смерти. Мне представляется не случайным сходство имен героев «Цимбелина» и «Зимней сказки». И близость имен Якимо и Яго. «Зимняя сказка» – единственная пьеса, где явно идейное участие Елизаветы. И наконец «Буря» – Просперо прощает все и всем. Это прощение обид перекликается с прощением Постума подлого поступка Якимо и с прощением в «Двух веронцах». Таков был характер Ратленда, он умел сопереживать чужому страданию, даже если оно приносило страдание ему самому.

В одном письме бельвуарского архива есть глухие намеки, что его первый брат Фрэнсис был не самым добродетельным человеком: письмо с этим намеком получил незадолго до смерти пятого графа Роджера его второй брат Джордж, который был у постели умирающего до последних минут его жизни; ни жены, ни первого брата в Кембридже с ними не было. Ратленд все о Фрэнсисе знал, но, простив, сделал его, как старшего брата, главным распорядителем своего завещания – мудрое решение, не допустившее семейной распри.

Лето 1612 – смерть несчастной четы Ратлендов. Этот же год или начало 1613, как доказывает И.М. Гилилов, – реквием по Ратлендам, сочиненный друзьями на их смерть. 1623 год – Первое Фолио, намечено издание на 1622 год. 1632 год – Второе Фолио и «Леди Магна» Бена Джонсона. В ней – подготовка и издание первого собрания пьес Шекспира в аллегорической форме, упоминание некоего проекта. Полагаю, речь идет о Братстве розенкрейцеров.

1633 год – заявлена в Реестр пьеса Форда «Разбитое сердце», где утверждается невиновность жены, убитой ревнивым мужем. 1636 год – «Дополнения» Кэмдена с эпитафией, относящей читателя не только к пьесе «Разбитое сердце», но и к пьесе Хейвуда двадцатипятилетней давности, в которой представлено понимание ситуации, противоположное пониманию Форда.

Жена и в самом деле, уверяет Хейвуд, дала повод мужу для отчаяния и ревности. Вставленная в «Дополнения» Кэмдона 1636 года эпитафия связывает эти две пьесы – точный повтор последних строк пьесы Хейвуда напомнит читателю, знакомому с пьесой Форда, название старой пьесы «Женщина, убитая добротой». А перелистав ее, читатель увидит, что ревнивый муж (Ратленд) имел право наказать жену, не такой уж самодур, как в начале пьесы рисует его Форд. И подумает, а ведь Хейвуд – очевидец и лучше знает, как оно было на самом деле.

В первое десятилетие XVII века он, по крайней мере, дважды был в Бельвуаре, принадлежа труппе королевы Анны, которая, как явствует из архивных документов Ратлендов, два раза давала представления в замке. Так что его версия могла показаться современникам более убедительной. Еще раз подчеркну, тон его пьесы добрый, сочувствующий всем участникам драмы.Затем, конец 1639 года, трагедия Джона Саклинга «Бренноральт», где девушка, переодетая в мужское платье, читает сонеты Шекспира. А через год Джон Бенсон печатает второе издание сонетов Шекспира в поэтическом сборнике, где меняет «sweet boy» на «sweet love».

И все это венчает поэтический памфлет «Судебное заседание на Пернасе» 1644 года, где Кэмден пострадал из-за того, что запятнал доброе и славное имя благородной дамы, названной в памфлете «Феникс».

С цитатой Кэмдена связана чуть ли не детективная история. Она покажет, как в библиотеках Англии, Америки и России велись поиски материалов, проливающих свет на историю Шекспира. Иногда находки были случайны, ищешь одно, находишь другое. Так, например, был найден портрет Елизаветы Ратленд, но об этом дальше.

В середине девяностых годов, работая в Вашингтоне, я занялась в последний день странным, забытым исследователями стихотворным памфлетом «Судебное заседание на Парнасе» [153], который приписывается не без оснований Джорджу Уизеру. В предисловии Хью Макдональда к факсимильному изданию (1948) сказано: «На титульном листе одного из двух экземпляров памфлета, хранящихся в Бодлеанской библиотеке, имеется надпись: “George Wither the author of these rimes”, сделанная рукой Томаса Барлоу, Линкольнского епископа, который был главой Бодлеанской библиотеки с 1652 года по 1660. В 1691 году Барлоу завещал библиотеке большое собрание своих книг» [154].

Участники заседания – шекспировское окружение, включая Уизера, Томаса Мея, Флетчера и Бомонда, Мессенджера, Хейвуда, Майкла Дрейтона. Все они присяжные заседатели, в том числе и Шекспир (William Shakespeаre). У Бена Джонсона роль пониже, он судебный пристав, поминаются и его пьесы «Новая гостиная» и «Леди Магна», потерпевшие провал.

Выездная коллегия – крупнейшие гуманисты того времени, возглавляемые Бэконом. Председательствует на Парнасе, разумеется, Аполлон. На скамье подсудимых дюжина лондонских газет, их обвиняют во всех смертных грехах, тех самых, в коих повинны и современные «средства массовой информации». Обвиняемые заявляют об отводе присяжных под разными предлогами. К Шекспиру претензия – он «мимик»: «Shakespear’s a Mimicke» [155]. Аполлон разбирает заявленные отводы и оставляет их без внимания, включая и обвинение против Шекспира, хотя и обещает разобраться: если и впрямь кто-то виноват, возможно, будут приняты меры.

На восьмой странице памфлета мое внимание привлекли насколько строк – аллюзия на «Честерский» сборник, реквием, оплакивающий графа Ратленда и его жену:

И старый Кэмден поспешил к скамье,

Но Аполлон его отверг постыдно:

Недавно жалобу он получил

Из верного источника, о том

Что совершен поступок