Право быть - Вероника Иванова

И он бы добился успеха, возможно, очень большого. Он искоренил бы магию в границах Западного Шема, но что началось бы потом? Новая война за территории, ибо кто из магов отказался бы от возможности припасть к освободившимся линиям Силы? Скорее всего, подлунный мир снова погряз бы в крови междоусобиц, пока все не вернулось бы на круги своя. Лет эдак через триста, но ни Магайон, ни я, разумеется, этого бы не увидели.

Прекратить поединок? Легко. Правда, иногда отказ от боя один на один приводит к сражениям многочисленных армий, как могло произойти и в моем случае. Нет уж, лучше крохотная война с единственным погибшим, чем мир, алчущий жертвоприношений.

Тем более он все-таки наступил. Мир в душе дядюшки Хака.

- Если я скажу, что он не оставил мне выбора, поверишь? Рыжий немного подумал и кивнул:

- Поверю. Но разве чужой выбор тебя когда-нибудь останавливал?

И снова в точку. Еще полгода назад при подобных обстоятельствах я бы пустился во все тяжкие, только бы не допустить кровопролития, или уж постарался бы избежать чьей-нибудь гибели, потому что полагал жизнь самой большой ценностью на свете. Думал, что полагал. Но с той поры утекло столь-

ко… воды, что добро и зло поменялись местами не один десяток раз, и теперь, глядя на их умильно улыбающиеся рожицы, мне трудно угадать, кто в какую из минут водил моей рукой и владел моими мыслями.

Да, дар жизни драгоценен, спорить с этой древней мудростью смешно. Но то стихотворение было оборвано на полуслове, должно быть, мой дальний предок не успел записать самое главное. Или не написал намеренно, оставляя свободу выбора для каждого, кто ступит на скользкий путь мастерства.

…Держа в ладони, словно на весах, Горячий шар мятущейся души, Ни на мгновенье не сожмет кулак. Захочешь пламенеть? Да будет так. Погаснешь? Пусть. Но сам всегда решишь, Чего ты стоишь. И заплатишь сам.

Если человек желает что-то сделать, ему нужно позволить ощутить свободу воли, иначе он превратится в раба. Я мог отговорить герцога от принятого решения, но это означало подчинить его моим желаниям. Означало стать господином и вновь услышать сладостное и ненавистное «dan-nah».

- Считаешь, я не должен был?

- Убивать? - Борг пожал плечами.- Поединок - такое дело, что возможны любые случайности, и винить тебя не за что. Но ведь можно было не доводить до драки?

- Можно.

- Так почему же…

- Герцог желал поединка, неважно по каким причинам. Мне нужно было разрушить его надежды?

- Спасти его жизнь. Ведь ты мог это сделать.

Мне бы научиться столь истово и блаженно верить! Можно было сохранить тело Магайона в неприкосновенности, это верно. Но жизнь… Разве она сводится к тому, чтобы только дышать, спать, есть, пить и посещать отхожее место?

Жизнь. Она остается с нами ровно до той минуты, пока мы

Дословно -«хозяин». Слово происходит из Старшего Языка, а его истинный смысл теряется во мраке веков. Доподлинно известно лишь одно: этим титулом удостаивают только того, кто способен нести на себе груз ответственности за чужие судьбы, ибо быть «хозяином» - значит не «властвовать», а «владеть».

сами не решаем ее отпустить. Герцог умер раньше, чем написал на листке бумаги несколько слов. Он, человек могущественный и влиятельный, внезапно осознал, что уязвим точно так же, как и простой бедняк. Чудом сбежав из плена, он ужаснулся даже не возможности снова стать узником, а тому, что вслед за собой приведет в рабство тех, кого любит и кем дорожит.

Можно было бороться. Можно было залить кровью весь Западный Шем, начав с несчастной женщины, попавшей в жернова чужой злобной воли. Но, достигая определенного временного отрезка, человек понимает одну жестокую истину: что бы ты ни творил с рождения и до смерти, в памяти людей всегда останется больше твоих злодеяний, чем добрых дел. Добавить еще одну бойню к уже имеющимся? Мне хочется ве-I шть, что Магайон думал и об этом, перед тем как закрыть книгу своей жизни.

- Это означало бы еще вернее убить его. Донести о дуэли, позвать стражу, сдать герцога… Думаешь, он был бы счастлив?

Борг брезгливо сморщился.

- Счастлив, да уж… Но можно же было с ним просто поговорить?

А я этим и занимался. Правда, примерно на середине разговора понял, что чем больше разрастается паутина слов, тем сложнее из нее выбраться и взглянуть на происходящее бесстрастно и хладнокровно. Я мог повернуть намерения Магайона вспять, это верно. Но у меня не было такой цели, у меня…

Да, Борги, отчасти в гибели дядюшки Хака виноват я. Не стоило лезть в расспросы, надо было сразу же приступать к уговорам, делать все что угодно, лишь бы внести сумятицу в сознание герцога. Но мне так нужно было узнать причину… Что ж, заплатил за любопытство.

- Поговорил. Только неудачно.

Карие глаза недоверчиво моргнули. Мол, как это у меня что-то вдруг могло взять и не получиться?

- Ошибку может совершить любой из нас. Согласен? Борг задумчиво посмотрел в бокал.

- Ошибка… Пусть будет так. Хотя первым все равно ошибся герцог.

Когда вызвал меня на дуэль? Может быть. Но, как показа-

ли дальнейшие события, своей выгоды Магайон добился, пусть и окольными путями.

Дверь приоткрылась с еле слышным скрипом, застав и меня, и рыжего врасплох, потому что обязательных шагов, предваряющих появление грузного тела милорда Ректора на втором этаже, заранее не раздалось.

- Вот вы где, заговорщики! Чудненько. Вы-то мне и нужны. Вернее, сначала не мне, а… Поднимайтесь сюда, ваше высочество, прошу вас!

Мы с Боргом переглянулись, и, подозреваю, в этот миг выражения наших лиц были удивительно похожи, потому что серьезный разговор с утра пораньше не входил в наши планы, а разговор с принцем, да еще в присутствии Ректора Академии, заведомо не мог оказаться несерьезным.

Дэриен изменился не меньше, чем рыжий великан, и, видимо, под воздействием тех же самых причин. Складка губ потяжелела, в равной мере намекая на упрямство и жесткость, янтарные глаза научились смотреть властно, без неуверенности, вселенной болезнью, а может быть, просто стали прежними, ведь принц был принцем и до нашего знакомства. Хотя… Пожалуй, сейчас на меня смотрел будущий король. Весьма и весьма взбешенный король, перед которым можно было находиться только стоя, что мы и сделали, с сожалением покинув лавки.

- Празднуете чужое горе?

Вот так, ни приветствия, ни воспоминаний о прошлом, ни радостного «как давно мы не виделись». Холодная ярость, сдерживаемая одними лишь границами высокого сана.

- Поминаем умерших, дуве Дэриен.

- Которых сами и отправили на тот свет? Благородно, нечего сказать!