Настоящее имя - Даниил Корецкий

— …шестикратная олимпийская чемпионка по лыжам москвичка Любовь Нефедова, несмотря на трехлетнюю дисквалификацию за применение допинговых средств, снова приступила к тренировкам в составе национальной сборной. Медицинский комитет Международной федерации считает, что Москва играет не по правилам и несанкционированные тренировки Егоровой наносят удар всему спорту…

Гитарные струны расслабились. Макс перевел дух и направился к выходу из магазинчика. Чуть в стороне обнаружил ещё одного посетителя — молодой парень с испитым лицом, типичный работяга — докер в кожаной курточке, он тоже прикипел взглядом к экрану, где резвились блондинки. А на экране тем временем появился черный, как головешка, рослый негр, — блондинки бросились сдирать с него трусы. Арабы застонали. Для них самое интересное только начиналось…

Вверх по улице до автобусной остановки, здесь — контрольная проверка, можно встать среди остальных пассажиров и оглянуться. Из магазина вслед за Максом никто не вышел. Возможно, арабы и работяга в самом деле были лишь случайными посетителями. Возможно.

Макс дождался прибытия двухэтажного «даблдеккера», но когда все пассажиры вошли в салон, он отошел от подножки и остался один на тротуаре. Автобус уехал. Это был ещё один нехитрый страховочный финт. Но не очень эффективный. При наличии радиосвязи сотрудникам «наружки» или частным агентам Джонсона вовсе необязательно ходить по пятам за объектом, они могут находиться в разных местах — кто-то в магазине, кто-то в толпе на той же остановке, — и «передавать» его с рук на руки. Макс поднялся вверх по улице, зашел в паб, заказал рюмку бренди и устроился за столиком у окна, за шторкой.

Некоторое время он смотрел в окно, а когда уже собрался уходить, вдруг увидел того самого работягу-докера из магазина. Круглая бледная рожа, приплюснутый нос, оттопыренные уши. Явно в детстве получал мало витаминов. Он поднимался вверх по другой стороне улицы, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. Оглянулся.

Макс спрятался за занавеску. Случайность? Или…

Он подождал у стойки, затем вышел на улицу. Докера не было видно. Макс сел в такси, доехал до какого-то супермаркета с огромным резиновым слоном на крыше, пересел в другую машину, вышел на Ливинстон-стрит, прошел два квартала.

Нет, все чисто, кажется. Макс остановился у первого таксофона. Набрал номер Джонсона.

— Одну секунду, — сказал секретарь, — сейчас мистер Джонсон поднимет трубку.

После короткого гудка послышался голос главного эксперта МВФ:

— Здравствуйте, мистер Томпсон. Я смотрел телевизор. Все в порядке.

Наступила тишина и Макс решил, что разговор окончен.

— Не думал, что обычный бизнесмен способен организовать такую солидную передачу! — в голосе Джонсона отчетливо слышался сарказм.

Тем не менее, попрощались они достаточно дружелюбно.

Повесив трубку, Макс взял такси и доехал до кинотеатра «Одеон», а оттуда пешком направился в центральный офис почтовой службы. За окошком с надписью «Poste restante» (до востребования), сидела худая, как смерть, девица с тонкими выщипанными бровями.

— На имя Джошуа Перри что-нибудь есть? — спросил Макс.

Девица ткнула пальчиком в клавишу компьютера, скосила глаза на экран и сказала:

— Одну минуту.

Вскоре Макс держал в руке телеграмму из Ниццы: «Погода хорошая. Пьер ещё не вернулся. Телеграфируй пл. Шуайе, 17. Алекс.»

На город давно спустился вечер, Лондон переливался яркими неоновыми огнями. Макс посмотрел на часы. Пять минут десятого. Сев в машину, он покружил по городу и поехал в аэропорт. Оставив прокатный «остин» на стоянке, отдал ключ дежурному, взял билет в первый класс, из таксофона позвонил по дежурному телефону резидентуры.

— Вас слушают, говорите, — сказал обезличенный голос на том конце провода.

— Это Макс. Информация для Худого: нас преследуют неизвестные, прошу помощи.

— Но сейчас ночь, никого нет, — теперь голос был взволнованным и испуганным. Посольские ребята очень боятся таких осложнений.

— И потом… Чем мы можем помочь?

— Прошу помощи! — нажимал Макс. — Иначе нам придется скрываться и действовать на свой страх и риск!

— Позвоните утром… — растерянно промямлил неизвестный собеседник. А может лучше действительно так…

Макс положил трубку.

Через несколько часов он взошел на борт «А — 310» следующего в Ниццу. И сразу после взлета заснул мертвым сном. Слишком много нервных перегрузок свалилось в этот раз на его плечи.

Первый звонок ещё никого особенно не насторожил. Перевод трехсот тысяч долларов из Москвы в Цюрих по накатанной дороге через Олбибанк на Каймановых островах не прошел в обычные четыре дня. Срок заканчивался в пятницу, а перед уик-эндом всякое бывает: спешка, накладки, небрежность клерков…

Но в мире больших денег царит и большая ответственность, поэтому Клим Гринков — руководитель международными финансовыми операциями «Консорциума», испытывал легкое беспокойство и в выходные несколько раз звонил дежурному бухгалтеру: нет ли новостей.

Новости появились в воскресенье вечером: полтора миллиона «зависли» на Кипре, а «Дойчбанк» отказался проводить операции по платежным поручениям «Консорциума».

Напившись элениума и нитроглицерина, Гриньков все же решил руководству ничего не сообщать, надеясь, что в понедельник ситуация прояснится и недоразумения будут устранены. Хорошо бы посоветоваться с опытными людьми, но Илья Сергеевич Атаманов, возглавлявший международные операции пять лет подряд, внезапно умер от инсульта и уже был похоронен на престижном столичном кладбище.

Утром в понедельник позвонил личный референт самого Горемыкина и ледяным голосом сообщил, что в двенадцать Петр Георгиевич собирает совещание руководства по поводу блокировки счетов «Консорциума» крупнейшими европейскими банками. Через полчаса у Гринькова развился обширный инфаркт и вместо совещания у Горемыкина он оказался в реанимационной палате кардиологического центра.

Но совещание в двенадцать часов все равно состоялось.

Несмотря на громкое «погоняло»9, и авторитет, Директор не был хозяином сам себе. В криминальном бизнесе каждый от кого-то зависит. И над ним стояли влиятельные люди, которые давали советы, требовали отчета, прикрывали в случае необходимости. Без них Директор не являлся бы винтиком могучей и непобедимой Системы, а был бы обычным уркой — главарем небольшой уличной шайки, лежал бы себе на верхних тюремных нарах, поближе к параше, а может, просто спился бы давно или искололся.

Директор это хорошо понимал.

В один из весенних дней, а вернее — вечеров, когда по закатному московскому небу ползли вытянутые, как отжатое белье, облака, а небо напоминало сине-оранжевую тельняшку, Директору позвонил Смольский и предложил встретиться напротив универсама «Юго-Западный».

Директор погрузился в свой синий «пассат» и прибыл на место ровно через пятнадцать минут. Тут же рядом с машиной появился грузный мужчина с непокрытой лысеющей головой и пухлыми щеками, посмотрел в одну, в другую сторону, наклонился к открытому окошку.

— Что там у вас за дела? Разборки, мочиловки… Где порядок?

Смольский был промежуточным звеном между Директором и верхними эшелонами Системы и обычно выражал их мнение. Отсутствие порядка во вверенной Организации это серьезный упрек и с другой стороны салона вполне мог появиться ствол с глушилкой — для оргвыводов.

— Ничего у нас нет, все под контролем, — поспешно ответил Директор и машинально глянул на дверь пассажира: закрыта ли на защелку. Как будто это имело значение…

— Лобан по-пьяни в драку воткнулся, его и уделали. А с Мазом… Он этому сморчку, чмошнику задроченному три тонны не отдал, а тот ждать не стал… По понятиям, вроде, все правильно. Хотя тот сам беспредельщик: собрал отморозков и окучивает ларечников возле метро, а бабки не сдает. Вот с ним проблема. Низовые пацаны к нему потянулись… Он уже на меня болт кладет с прибором!

— Это который чистодел? Без всяких следов?

— Ну, — с обидой кивнул Директор. — Маз его нашел, я его поднял, а он, гнида, безо всякой благодарности…

Смольский добродушно улыбнулся.

— Почему же? Маза ведь отблагодарил? Может и тебя отблагодарит!

Директор дернулся.

— Я его скорей в канализацию спущу!

Но особой уверенности в голосе не было. Скорей наоборот: угроза скрывала беспокойство, а может и страх.

— Должен быть порядок! — Смольский поднял палец. — Ты для того и поставлен! Раз он ценный специалист — прояви гибкость, отдай ему эти ларьки!

— А потом машину, бабу, кабинет…

— Хватит сопли пускать! — перебил Смольский и снова осмотрелся по сторонам. — Сейчас он нам нужен. Есть серьезное дело. Очень серьезное. Справится — мы его к себе заберем. Не справится — ему конец. А тебе хоть так, хоть этак — успокоение. Где он сейчас?