Настоящее имя - Даниил Корецкий

Дрогнуло и отклонилось острием вниз шило, утратила опасный блеск бритва, будто замылилась пеной с остатками щетины во время мирного утреннего бритья. Боевой дух двоих бритоголовых угас, теперь они не только не попытались бы остановить уходящих противников, но и сами с большим удовольствием пустились в бегство.

Но Спец всегда учил «не оставлять никого за спиной» и сейчас наглядно продемонстрировал реализацию этого принципа.

Продолжающая движение по плавно восходящей траектории табуретка достигла наивысшей точки, после чего резко обрушилась вниз на бритую макушку. Что-то хрустнуло — то ли дерево, то ли кость. Шило вонзилось в пол — круглая, захватанная потными пальцами рукоятка мелко дрожала. Рядом лежал его хозяин, поза которого наводила на мысль, что дерево оказалось крепче кости.

Четвертый бритоголовый бросил бритву и кинулся к двери. Но табуретка летела быстрее и гулко ударила его в спину между лопаток, после чего беглец принял такое же положение, как и его сотоварищи.

Спец вытер о штаны взмокревшие ладони и подмигнул Максу.

— Вот что такое подручные предметы!

— Уходим! — повторил Макс. На этот раз их никто не задерживал.

— У нас в Америке мы не даем всякому сброду хулиганить в ресторанах! напустил туману Веретнев, продвигаясь к выходу среди настороженных англичан. Внезапно те начали аплодировать.

— Виват, Америка, виват! — скандировала какая-то женщина. Волынщик заиграл довольно бодрый марш.

— Повышаешь авторитет главного противника? — спросил Макс, когда они оказались на улице.

— Брось! — Веретнев махнул рукой. — Это было раньше. Сейчас, похоже, главные противники хозяйничают у нас дома!

Они быстро дошли до конца квартала, свернули за угол. Макс обернулся.

— Не бойся, по английским законам это правомерная самооборона, — дал справку Алексей Иванович.

— Да, нам самое время пообщаться с властями, — недовольно буркнул Макс. — Где вы оставили машину?

— На стоянке, пятнадцать минут пешком.

— Тогда пошли!

Веретнев сел за руль, Макс опустился рядом, Спеца отправили в гостиницу собирать вещи.

— Куда едем? — спросил Алексей Иванович.

— Брайтли-стрит, восемнадцать, — ответил Макс.

— А-а-а, — понимающе протянул Веретнев и хотел что-то спросить, но покосившись на Макса, промолчал.

Автомобиль легко вписался в плотный транспортный поток. Слон вел машину так уверенно, будто никогда не уезжал из Лондона. И хорошо ориентировался в огромном городе. Вскоре машина остановилась на тихой фешенебельной улочке. Яркий фонарь освещал кованную чугунную решетку и табличку с цифрой «18».

— Приехали, — сообщил Веретнев. Сейчас он был всего-навсего драйвером, поэтому держался совершенно спокойно. А Максом уже владело напряжение, всегда предшествующее ответственной операции.

— Откатитесь в конец квартала и ожидайте в тени, — распорядился он, а сам направился к калитке со звонком. По логике вещей осложнений здесь быть не должно. Человек, получивший триста тысяч фунтов от другого государства вряд ли станет звать полицию, когда ему напомнят о прошлом. Хотя люди нередко действуют вопреки здравому смыслу…

К счастью, Арчибальд Кертис чтил логику. Через тридцать минут, Макс вернулся в машину.

— Поехали, — не выражая эмоций, произнес он.

— Ну как? — не выдержал Веретнев.

— Они почти не держат дома наличных денег! — пожаловался Макс.

— И что?

— Пришлось взять чеком на предъявителя. Пять тысяч фунтов. И восемьсот наличкой — наскреб-таки…

Макс тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

— Что ж, теперь Володька сможет развернуться, — удовлетворенно сказал Слон и дал газ.

Спец уже ждал у дешевой второсортной гостиницы. Они наскоро договорились о связи и распрощались. Когда уносящий товарищей автомобиль затерялся среди других машин, Карданов ощутил острый приступ одиночества.

Теплая вода с силой вырывалась из отверстий гидромассажного устройства на дне ванны, разгоняла кровь, успокаивала, будоражила, словно крошечные пальцы тайских массажисток. Густо заросшие волосами ноги серебрились от налипших к ним пузырьков воздуха.

Видеодвойка в дальнем верхнем углу ванной комнаты выдавала записанные на кассету биржевые и политические новости за последние дни.

Линсей Джонсон, главный эксперт Международного Валютного Фонда, наслаждался покоем в своем поместье под Лондоном, намереваясь взять тайм-аут на всю ближайшую неделю. Предстояло завершить экспертизу по России и это малоприятное дело портило ему настроение. На полке замигал огонек радиотелефона. Джонсон выключил воду и взял трубку.

— Извините, сэр, — это был Ларри, личный секретарь. — Вам звонил мистер Томпсон. Сын Тома Томпсона, друга мистера Бена Колдуэлла. Я порекомендовал ему позвонить позже.

На несколько секунд Линсей застыл с трубкой в руке.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Соедини меня с ним.

Положив трубку, Джонсон вылез из ванны, набросил купальный халат и направился в свой кабинет. «Бен»… Человеческая память избирательна, главный эксперт Джонсон здесь не был исключением. Сначала ты не хочешь об этом думать, потом не хочешь об этом вспоминать, наконец начисто забываешь и живешь дальше… Когда это было? В семидесятом? Годом раньше или годом позже? Черт, какая разница… Джонсон увидел перед собой залитое пьяными слезами лицо своего бывшего патрона и покровителя, его дрожащие руки, сжимающие бокал с виски, отсвет огня из камина в остановившихся расширенных зрачках, бессвязное бормотанье: «Святая дева! Они продали меня, Линсей!.. Подлецы… Русские скоты, азиаты… И зачем я с ними связался… Они использовали меня, а теперь решили утопить, чтобы спастись самим… Мальчик мой, всему конец! Я уже не лорд Колдуэлл… Я — никто! Я — „Бен“!! Просто: „Бен“!! „Бен“!!..»

Лорд действительно дружил с Томпсонами, они оказались русскими шпионами. А после этого появился мистер Уоллес… И друзья мистера Уоллеса обратились к нему в связи с экспертизой по России. А теперь объявилась другая сторона…

Томпсон позвонил через четверть часа.

— Я хотел бы встретиться с вами, мистер Джонсон. Для личной беседы. Я располагаю информацией, которая…

— Кого вы представляете? — перебил его Джонсон.

— Никого, — был ответ. — Сам себя.

— Завтра, — сказал Джонсон. — В одиннадцать часов в моем загородном доме. Вы знаете адрес?

— Да.

Другого ответа Линсей и не ждал.

— Это папа, это мама, а это я, — палец Макса последовательно упирался в людей, запечатленных на фоне Виндзорского замка. — Правда, сейчас меня трудно узнать. Кстати, вот моя метрика…

— Да, да, да…

Джонсон то разглядывал фотографию, то брался за метрику. Он был растерян. Он действительно знал и мужчину, и женщину, даже маленького мальчика вспомнил: Колдуэлл принимал всю семью в своем поместье и Линсей катал мальчика на пони. Мужчину звали Том, женщину — Лиз. Лорд был явно неравнодушен к ней… И безусловно подлинная метрика — Макс Томпсон.

— Спрячьте документ. Я вам верю. Я вспомнил вашу семью. Но…

— Но чем вызван ваш визит? Вряд ли ностальгией по прошлому! К тому же… рассказать обо мне вам могли только в российской разведке… Я ни в чем не виноват, но эта история здорово испортила мне жизнь…

Макс покачал головой.

— Нет. О вас мне рассказал отец полтора месяца назад. Я был у него на свидании. А разведка…

Он тяжело вздохнул.

— Мои родители сидят в английской тюрьме, меня пятилетним, в чемодане вывезли в Союз, я рос в детдоме. Я тоже ни в чем не был виноват. А пострадал гораздо больше вас. Так что разведкой я сыт по горло… Я занимаюсь бизнесом. Не вдаюсь в подробности, но мне очень важно, чтобы Россия получила кредит.

— Неужели вы думаете, что в столь глобальном деле могут сыграть роль интересы отдельного лица? — вяло удивился Джонсон и подошел к окну, рассматривая не успевшую зазеленеть пустошь за стеклом.

— Когда чаши весов колеблются, то почему бы и нет? Тем более, что это «отдельное лицо» перемолото в детском возрасте шестеренками безжалостной машины! Той же самой, от которой пострадали и вы!

Потянув рычаг, Линсей открыл окно. Холодный воздух окутал разгоряченное тело.

Чаши весов действительно колебались. Но друг мистера Уоллеса настоятельно рекомендовал выдать отрицательное заключение. Он аргументировал это интересами большой политики и окончательной расстановкой сил в мире. И Линсей позволил убедить себя. Но тогда перед ним не стоял мальчик из чемодана, который требовал справедливости и наглядно показывал, что ЦРУ нагло пытается манипулировать независимым экспертом, к тому же английским джентльменом!

Впрочем, этот «мальчик» тоже не так прост, как старается показаться, и он тоже пытается им манипулировать.