Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I - Кирилл Александрийский

Заметить надо опять, что по Своей ипостаси Отец есть другой, отличный от Сына, а не является, как казалось некоторым из невежественных еретиков, сыноотцом (υἱπάτωρ).

Вы посласте ко Иоанну, и свидетельствова о истине [425] (5, 33)

Как только что признали мы постыдным и не лишенным крайней глупости — быть кому-либо хвалителем собственных достоинств, хотя бы по великой добродетели он и не допускал (при этом) лжи, — так родственную и близкую с той неуместность представляет и то, если кто без зова приходит для свидетельства о чем-либо и самовольно является к судьям или желающим расспрашивать. Ведь таковой показался бы, и не без основания, совсем не истину стремящимся говорить, но ревностно желающим свидетельствовать не о природе дела, а вернее — открыть свое мнение (о нем). Посему Господь наш Иисус Христос, вернее же как Бог, весьма искусно предотвращая и обвинение фарисеев в этом, говорит: вы посылали к Иоанну. Не самозванцем, говорит, был Иоанн в приговоре обо Мне — он должен быть вне обвинения в этом, — он представил свободное свидетельство. Вы посылали к Иоанну вопрос, и он засвидетельствовал об истине. Спрашиваемый теми, кои были к нему посланы, не он ли Христос, он исповедал и не отрекся, исповедал, что я не (есмь) Христос, но что послан я пред Ним (1, 20; 3, 28). Так засвидетельствовал он об истине, ибо Христос есть истина (Ин. 14, 6).

Аз же не от человека свидетельство приемлю, но сия глаголю, да вы спасени будете [426] (5, 34)

Не отклоняет, как бесполезный, голос Иоанна и не представляет бездейственным свидетеля истины. Иначе Он справедливо оказался бы совершающим нечто нелепое против Себя Самого, странным образом отказывая в достоверности тому, кого Сам послал вопиять: уготовьте путь Господень, прямыми делайте стези Бога нашего (Ис. 40, 3). Но, как сражающийся с безмерным упорством иудеев, переходит к высшему и достопримечательнейшему, говоря, что нет необходимости принимать Ему свидетельство о Себе от голоса человеческого, — напротив, Он представил более блестящее доказательство из подобающей истинному по природе Богу власти и из всемогущества Божеских знамений. Ведь голос человека можно иногда и отвергнуть, хотя бы то, пожалуй, и был кто-либо из причисленных к святым. Это некоторые и не укосняли делать и противодействовали словам пророков, восклицая так: другое нам глаголите и возвещайте нам иное прельщение (Ис. 30, 10). Кроме того, и еще некоторые, убежавшие из Иерусалима или из страны Иудейской в Египет — то были Азария сын Осии и Иоанн сын Карея и вси мужи презорливии, как написано, — открыто не повинуясь пророчествам Иеремии, говорили: лжеши, не посла тя Господь к нам глаголати: не входите во Египет (Иер. 43, 2). А доказательство посредством чудес какое может допускать себе противоречие? И засвидетельствование всемогуществом Бога и Отца какой еще может дать любителям обвинений повод для упорства? Так и Никодим — а это был один из наставников у них и находился между получившими начальство — представлял непререкаемое свидетельство от чудес, говоря: «Равви! Знаем, что от Бога пришел Ты учителем, ибо никто не может знамений этих творить, кои Ты творишь, если не будет Бог с ним» (Ин. 3, 2).

Итак, поскольку зломыслие иудеев доходило даже до недоверия самому святому Крестителю, приводившему свидетельство в его словесном виде, [427] то и говорит опять применительно к их нравственному состоянию...

Спрашиваемый от вас, блаженный Креститель хотя и засвидетельствовал об истине, но если для вас нет ничего неприкосновенного и вам обычно с безрассудством предаваться всякому злословию, то и голос того (Крестителя) вы, естественно, отвергли. Но если вам и это кажется правильным, то пусть будет так, пожалуй уступлю, соглашусь с вами, отвергну для вас и голос Иоанна и вместе с вами отрину его свидетельство — Я имею свыше свидетельствующего Отца. Научая же опять, что речь эта заключает только предположительное согласие (с иудеями), благополезно присоединил: сие же говорю, да вы спасетеся, вместо: таковые слова высказал Я вам не потому, чтобы в действительности было так, но предположительно, чтобы всяческим образом спасались вы.

И на этом у нас окончится вторая книга.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Главы, содержащиеся в третьей книге

I. Точное изыскание о том, почему блаженный Креститель назван от Христа не только светильником, но горящим и светящим, — предметом толкования служит изречение: «Он бе светильник горя...» и прочее (5, 35).

II. О том, что Сын есть образ Бога и Отца, причем (дается) и изобличение против иудеев, как не разумеющих прикровенно сказанного Моисеем, — толкуется изречение: «ни гласа Его когда слышасте» и далее (5, 37).

III. О том, что Моисей указывал на пришествие Спасителя в словах: «Пророка вам возставит Господь Бог ваш якоже мене» (Втор. 18, 15 и 18).

IV. О том, что переходы Христа из Иерусалима часто означают перенесение благодати на язычников, — здесь же и рассуждение о пяти ячменных хлебах и двух (печеных) рыбках, — толкуется изречение: «и по сих отыде Иисус на он пол моря Тивериадска» (6, 1).

V. О том, что Единородный есть образ (καρακτήρ) ипостаси Бога и Отца, и не другой, кроме Него, или есть, или разумеется образ, — толкуется изречение: «еже (брашно) Сын Человеческий вам даст» и прочее (6, 27).

VI. О манне, что она была прообразом пришествия Христа и духовных даров (сообщенных) чрез Него, — предметом толкования служат слова: «рече убо им Иисус: аминь, аминь глаголю вам: не Моисей даде вам хлеб с небесе» (6, 32).

Глава I

Точное изыскание о том, почему блаженный Креститель назван от Христа не только светильником, но горящим и светящим

Только что окончив писание второй книги и переплыв широкое и глубокое море Божественных созерцаний, таким образом уже рассчитав достигнуть конца как некоей пристани и как бы причаливая ладью к земле, — мы усматриваем начало другого моря, то есть движение к дальнейшим речениям (Евангелия), совершать которое (движение) надлежит нам со всяким старанием, чего требует самая цель предмета и к чему в такой же мере побуждает изречение некоего (мудреца), что «добрых трудов плод благословен» (Прем. 3, 15). И вот, восходя опять в дерзновенное настроение духа, предоставим управление нами благому и человеколюбивому Богу. Развернув, подобно парусу, широту ума и имея благодать Духа как попутный ветерок с кормы, выйдем в глубокое изыскание, ибо Христос есть «дающий в море путь и в воде стезю» (Ис. 43, 16).

Вторая книга окончилась у нас на изречении: Я же не от человека свидетельство принимаю, но это говорю, чтобы вы спаслись (Ин. 5, 34). Третью же начнем со следующих за тем по порядку слов Христа о святом Крестителе.

Он бе светильник горяй и светяй: вы же восхотесте возрадоватися в час светения его [428] (5, 35)

Светильнику уподобляет святого Крестителя, так как он, по присущей природе человека мере сил, воссиял пред пришествием Его, впрочем, пользуясь не своим светом, ибо в светильнике не свой свет, но отвне сообщаемый и привносимый. Такое же освещение от Христа в духе можно видеть и во святых, почему и, весьма благоразумно мысля и поступая, сами своим голосом исповедуют, «что из полноты Его мы все получили» (Ин. 1, 16). Это потому, что свет по природе есть Единородный как воссиявший из света, то есть из сущности Отца. Тварь же причаствует Ему, как и все, что обладает способностью рассуждать и мыслить, есть как бы сосуд для наполнения Божественным светом, превосходно устроенный Всесовершеннейшим Художником всего Богом. Итак, по прежде уже данному рассуждению, светильник есть блаженный Креститель. Говоря это, Спаситель благоусмотрительно призывает неразумных фарисеев к воспоминанию слов Бога и Отца, говорящего в одном месте о Нем: «Я приготовил светильник Христу (помазанному — слав.) Моему» (Пс. 131, 17). И весьма благополезно и необходимо Христос к прежде уже сказанному присоединяет теперь и это. Так как Он, исключая всякий повод для непослушания иудеев и всячески привлекая их к вере в Себя, казался как бы соглашающимся на непринятие свидетельства его (Крестителя) в словах: Я же не от человека свидетельство принимаю, то, дабы не думали, что Господь действительно и истинно рассуждает о Предтече таким именно образом, каким являлся внешний вид речи, благополезно приводит в настоящем случае уже не Себя говорящим что-либо о нем, но (Псалмопевца), восклицающего словами Отца. Думал Он, что по крайней мере из благоговения к Богу и Отцу должен устыжаться противник, или уже более явным оказываться богоборцем, как скоро бесстыдно восстает против самых даже слов Бога и Отца.