Запрещенная реальность. Перезагрузка - Василий Головачев

Делегация, оживлённо обсуждая достопримечательности комплекса, сунулась было к галерее, чтобы спуститься к верхним кельям, но её не пустили. Сколько ни уговаривал гид дюжих парней в серых балахонах хотя бы одним глазком взглянуть на вырубленные в скалах пещерки, где находились мощи святых угодников, живших сотни лет назад в кельях, охранники были непреклонны.

– Не можна! У нас наказ нiкого не пускати! – стояли они на своём.

Гид сдался, объяснил обступившим его туристам ситуацию и повёл группу к выходу из Лавры.

А Матвей вдруг почувствовал знакомый взгляд, впервые пережитый им ещё в номере гостиницы. Вещи снова напомнили о себе, отзываясь на его психофизическое зондирование пустот Лавры тонким биополевым резонансом.

– В каком ухе звенит?

Дива с недоумением покосилась на него, поняв смысл сказанного.

– В левом.

– Правильно. Там, за колокольней…

– …стоит часовня. – Она обняла его, поцеловала, прошептала, прижав губы к уху: – Молчи! Мы не одни! Нашёл?

– Где-то недалеко, – почти неслышно ответил он, переживая всплеск эмоций от жаркого дыхания губ любимой. – Метров пятьдесят от нас… и спуск…

– Потом обсудим.

К обнимавшейся паре приблизилась ещё одна пара монастырских служителей, неизвестно где прятавшаяся до сих пор. Молодые, гладко выбритые монахи одеты были в чёрные сутаны.

– Предъявить документы, громадяни.

Матвей и Дива с недоумением оглянулись, не спеша разнимать объятия.

– Sie zu uns? – наивно спросила женщина по-немецки.

– Документи, будь ласка, – сказал второй монах.

Матвей выпрямился, высокомерно вскинул подбородок:

– Dokumente? Ma Latvian grazhdanin!

Монахи переглянулись, и он добавил по-русски, коверкая язык:

– Не телайт клупости, я ест латышский крашданин.

– Zeigen sie ihren Pass, – сказала Дива.

Матвей достал паспорт на имя Зигмунда Скуиньша, протянул монаху:

– Мы кулять територия, понимайт?

Монахи внимательно изучили паспорт, вернули документ.

– Вам не можна тут затримуватися.

Дива «перевела» сказанное на немецкий.

– О’кей, – сказал капитан с тем же высокомерием в голосе. – Ми уходить.

Они догнали группу немецких туристов, вышли вместе с ними за ворота.

Дива что-то сказала старику-гиду, сунула ему конвертик с деньгами, взяла Матвея под руку.

– Идём.

Не глядя на расписанные стены внешнего фасада церкви, они спустились к дороге и сели в белый джип с украинскими номерами.

– Теперь рассказывай, – повернулась Дива к спутнику.

– МИР под северным концом Дальних пещер, – уверенно заявил Матвей.

Глава 6

Приспешники мрака

Председатель Национального Совета безопасности и обороны Парфён Иудович Турчанов уже несколько лет успешно руководил всеукраинским Союзом Неизвестных, решая с его помощью как политические, так и деловые вопросы. Именно он, обработанный по американским технологиям пси-подчинения сотрудниками отдела спецопераций ЦРУ, будучи спикером Верховной Рады, и начал в Украине очередную «цветную революцию» в две тысячи четырнадцатом году, призвав на помощь ультранационалистические силы, за что и получил благословение заокеанских «друзей» на развёртывание полномасштабной войны с Россией, а потом и возглавил Союз Неизвестных Украины, полностью управляемый Советом Неизвестных США.

Начинал Парфён Иудович, родившийся в Днепропетровске в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году, как комсомольский работник, после распада СССР нашёл «свою веру», став диаконом баптистской церкви «Слово жизни», и его не зря в начале двадцать первого века прозвали «кровавым пастором», прославившимся колоссальной изворотливостью и умением посылать людей на смерть «во имя жизни».

Нынешнее совещание иерархов украинского Союза Турчанов созвал в Центральной церкви христиан-баптистов Киева. Церковь располагалась в треугольнике улиц Щекавицкой и Кирилловской и Ярославского переулка. Поскольку служения в церкви проходили всего два дня в неделю: в пятницу и воскресенье, прихожане в данный момент отсутствовали. На собрание в церковь были приглашены не члены Совбеза, а иерархи украинского UnUn: диарх Овценюк, нынешний глава Нацбанка Украины, прозванный Кроликом за форму голого черепа и оттопыренные уши, триарх Заливайченко, бывший директор Службы безопасности, а нынче глава Нафтогаза, помощник Турчанова Сливняк, занимавший в Совбезе пост секретаря, и бывший митрополит Киевский Слободан, он же – Хранитель модуля иной реальности под Киевом, перешедший на сторону «освободителей народа» (от жизни, как шутил он сам).

Турчанов никогда не отпускал бороды, но бриться не любил, постоянно зарастал седоватой щетиной, не улыбался ни по какому поводу и походил на борова в человечьем обличье. Он и говорил, как боров, гнусаво, с повизгиванием, мрачно, зато всегда решительно и безапелляционно, что воспринималось простыми прихожанами как благовест самого Бога, а не речи посредника между небом и землёй.

Впрочем, примерно так же общались со всеми и остальные иерархи украинского Союза Неизвестных, на голубом глазу объявляя свой параноидальный бред в адрес России и Новороссии «истиной во всех инстанциях, не подлежащей сомнению». Они являлись своего рода лакмусовой бумажкой нынешней украинской власти, раздувающей мыльный пузырь самомнения, агрессивного неприятия правды и чужого мнения, пузырь патологической ненависти к иноверцам – россиянам, не приемлющим бандеровский ультранационализм и фашизм.

Помещение, где собралась пятёрка «шестёрок» на побегушках у ЦРУ, представляло собой шестиугольник, объятый наклонными стенами без единого окна и с готическим потолком. Кресел в помещении тоже было шесть, по одному на грань шестиугольного стола из мореного дуба, но заседателей присутствовало пятеро, шестой – Дмитро Ебыш, главный идеолог ультранационального крыла «Правого сектора», в настоящий момент метался по Киеву вместе со своими головорезами в поисках «русских террористов». Каждый день он докладывал Турчанову о задержании очередных «шпионов», и к настоящему времени их количество приближалось к численности полноценного батальона.

Прибывшие были немногословны и никаких напитков не потребляли. Говорили исключительно по-украински.

Турчанов сел и посмотрел на помощника.

– Кость Львович, слухаемо тебе.

Лысый Сливняк пригладил три волоска надо лбом, крякнул и обстоятельно пересказал разговор с «дивной красулей», как он выразился, по имени Сигма.

– Может быть, Сима? – усомнился Кролик-Овценюк.

– Не, Сигма, – мотнул головой Сливняк. – Всё прошло отлично, она поверила.