Рай и ад Земли - Юрий Иванович

Рассказчица сделала паузу, в задумчивости уставившись на вазочку с печеньем. Сердобольная Катаржина поняла это по-своему:

– Проголодалась? Так я тебе сейчас чего-нибудь быстро…

– Нет-нет! – с испугом перебила Александра. – У меня за сегодня и так наверняка килограмм лишний прибавился. Мало того, что торт вечером ела, так он и днем меня накормил…

– Насильно?

– Гораздо хуже: увлекая личным примером. После катка мы немного прогулялись, а перед посещением оранжереи он заявил, что зверски проголодался, и затащил меня в довольно уютный ресторан. Там его явно знают: потому что обслужили так быстро и качественно, что мне только позавидовать пришлось. Мне тоже, как я ни отнекивалась, принесли большую тарелку с набором вкуснятинки. Я бы, конечно, сдержалась, но тут Дима стал кушать. Ба, ты себе не представляешь, как это на меня подействовало. Он просто упивался обедом – и делал это так заразительно, творчески и аппетитно, что впервые в жизни, намереваясь только попробовать, я, глядя на него, слопала всю порцию. Напоследок еще и горячую сырную пампушку заглотила вместе с соком. И только когда начали вставать, осознала, что такое одышка и неудобства при беременности.

– Может, стоило зайти в туалет и просто облегчиться? – осторожно предложила старая полька. – Есть ведь несколько способов…

– Куда там! Он меня так заболтал, что я забыла, как меня зовут и что я рядом с ним делаю. Тем более – про то, что, еще сидя за столом, намеревалась сбегать в дамскую комнату по-маленькому. Уже непосредственно в оранжерее я вспомнила об этом только из-за рези в мочевом пузыре, настолько мне приспичило. Ну и, наверно, оттого, что он рассказывал очень смешную историю, согнулась от смеха, а разогнуться не могу! Представляешь? Чуть прямо на месте не обделалась…

Разновозрастные компаньонки синхронно захихикали, словно старые подружки. Разве что бабушка посерьезнела первой:

– А он как на это отреагировал?

– Чуть хуже не сделал: настолько испугался, что вознамерился схватить меня на руки и волочь в «скорую помощь». Если честно, успей он это сделать, я бы точно не сдержалась и опозорилась. А так я моментально представила себе самую опасную боевую ситуацию, мобилизовалась – и вполне естественным голосом поинтересовалась, где ближайший туалет. Но шла я туда словно под пулеметным огнем: закусив губу и не дыша. Ощущение, словно меня уже подстрелили.

– Со мной такого никогда не случалось, – констатировала Катаржина. – Правда, и в руки такого «болтливого ящика» я никогда не попадала. Ну а потом? Вроде вы собирались на шариках полетать?

– Ага. Он меня привез на летное поле, но как раз поднялся резкий ветер, и мы на последнее воспарение не попали. Зато Дмитрий, мне кажется, на следующий раз договорился о чем-то более необычном: он довольно интенсивно общался с заведующим ангарами и что-то незаметно совал ему в кармашек. Возможно, в следующий раз прокатит на планере, ведь хвастался удостоверением пилота.

– А ты не боишься?

– Ха! Ну как можно бояться того, чего никогда не испытывала? Другие летают и не боятся, а я уж и всяко не последняя трусиха. А ты летала когда-нибудь на планере?

– Не довелось, – грустно вздохнула старушка, – хотя всю жизнь мечтала.

– Так он и тебя прокатит! Только намекнем.

– Еще чего! С моим больным сердцем только в облаках кувыркаться. А вот в молодости я жуть какая боевая была, похлеще тебя.

Александра недоверчиво скривила губу:

– Участвовала в жутко рискованных соревнованиях по скоростному приготовлению пирожных?

– И со ста раз не угадаешь, – совсем не обиделась бабушка, вновь прикрывая глаза поволокой воспоминаний. – Я ведь три года занималась мотокроссом. Выиграла несколько престижных соревнований. Гоняла как сумасшедшая: на тренировке меня никто, кроме тренера, обогнать не мог. Тогда еще девушки и парни соревновались на единых условиях. Эх…

– И чем все кончилось?

Теперь девушка смотрела на старушку с восхищением.

– Не повезло, разбилась довольно сильно. А пока лежала в больнице, примчалась тетка – единственная оставшаяся в живых из старшей родни – и порвала мои права и прочие документы на вождение. В те времена восстановить подобное было почти невозможно. Тетку я тоже боялась как огня. Так что… оставалось только покуривать от безысходности.

Некоторое время обе молчали, думая о превратностях судьбы, а потом бабушка посоветовала:

– Да ты ложись, отдыхай. Я-то высплюсь, а тебе рано вставать.

– Верно, пойду…

– Ты хоть с работой освоилась? Вдруг детективы прямо к тебе на рабочее место припрутся?

– Чего они там не видели? Но если что – там все в полном порядке, ни к чему не придерешься. А через неделю и так офис закроют, меня – по сокращению; шеф шутит, что пора мне на другое довольствие переходить. Но в данный момент мое место работы никого не насторожит, все – как и положено для серенькой мышки. – Девушка встала, сонно потянулась и отправилась в спальню: – Все, валюсь с ног…

– Спокойной ночи! – пожелала ей в спину старая полька. Затем с сомнением взглянула на полупустую пачку сигарет, некоторое время еще пыталась бороться с пагубной привычкой, а потом сдалась. Прикуривая от зажигалки, оправдывала себя бормотанием: – Подумаешь, одной меньше, одной больше… От меня не убудет.

А вот Дмитрий Петрович Светозаров эту ночь провел ох как неспокойно. И причины подобного поведения Александра предсказала просто блестяще: виной всему оказались неукротимые гормоны… Хоть поначалу Дин сразу улегся в постель, даже душ не принимая, но после того, как час бесцельно проворочался на постели, он прислушался к собственному организму более внимательно. И быстро понял: нерастраченная энергия требует немедленного выхода. Если болезнь определена, лекарство от нее всегда найдется. Тем более что средств у Торговца хватало на любое лечение, пусть даже самое дорогое и капризное. Оставалось только решить, кого конкретно вызвать к себе домой по срочному тарифу.

Оттягивая желаемое удовольствие, Дмитрий вначале решил составить полный список кандидаток и шутки ради стал набрасывать имена и прозвища элитных красоток на большом листе бумаги. Получилось довольно пространно. Ухмыльнувшись, стал подчеркивать приоритетные строчки, мысленно представляя упомянутое тело и прогоняя в воображении все любовные умения данной кандидатки. В итоге, когда пять наилучших женщин были отобраны, сексуально озабоченный Торговец потянулся за своим телефоном. И – случайно уперся взглядом в стоящую на тумбочке фотографию.

Мать сидит на большой деревянной скамье, какие обычно устанавливают в парках, и держит в руках женскую сумочку белого цвета. Молодая, обворожительно красивая и чуть загадочно улыбающаяся. Позади нее и сбоку стоит, облокотивших на спинку скамьи, отец. Ему в тот момент тридцать четыре года – как сейчас Дмитрию. Выглядит отец свежо, подтянуто, уложенная по моде того времени короткая прическа идеально обрамляет волевое лицо, на котором нет и следа веселости. Да и взгляд довольно напряженный, колючий, чуточку настороженный. Совсем иначе выглядит сестренка. Похоже, Лена только по прихоти неизвестного фотографа прибежала к родителям, обняла их за плечи и провисла между ними лишь для одной фотографии. Ее щеки порозовели, ноздри расширены от еле сдерживаемого бурного дыхания, губки приоткрыты для готового вырваться слова. Ну – и глаза. По какому-то совпадению именно глаза тринадцатилетней сестры оказались в центре всей композиции: полностью раскрытые, восторженные, блестящие, озорные и нетерпеливые. Уже не девочка, но еще и не девушка. Ребенок, который уже со всей ответственностью считает себя взрослой. Но и через двадцать лет она осталась для Дмитрия самым любимым человеком в мире, по ней он скучал чаще всего.