Плохо быть мной - Михаил Найман

— До свиданья, — я поднялся на ноги, покивал Андре и Мишель.

— Приходи! — сказала она мне. Очень милая, хотя голос у нее чуть мертвый, отстраненный. — Я здесь постоянно одна, буду только рада.

— Да, приходи, — отозвался Андре без энтузиазма.

Мы с Крейгом вышли на лестничную площадку и услышали себе в спину:

— Ребята!

Андре стоял в дверях и смотрел на нас искусственно расположенным взглядом.

— Я верю в вас!

Не произнеси он этой последней фразы, я бы чувствовал себя свободнее.

По пути в Нью-Джерси Крейг не сказал ни слова. Машина несла нас по Джордж Вашингтон Бридж. Я сказал:

— Джордж Вашингтон Бридж.

Он не ответил. Я сказал:

— Где-то здесь живут друзья моих родителей. Может, заедем к ним? Напоят чаем.

Вместо ответа он с раздражением резко свернул с хайвэя. Мы покатили по густо обсаженной деревьями улице, сквозь них просвечивали дорогущие дома.

— Вон дом Эдди Мерфи, — хмыкнул Крейг.

— Да ну? Я думал, он живет в Голливуде…

Крейг был не в настроении развивать эту тему. Он вообще был не в настроении. Мы остановились у шикарного особняка. Мерцающие за деревьями окна. Узнаваемые рэп-басы. Чьи-то голоса.

— С тебя десять долларов, Миша, — повернулся ко мне Крейг.

— За что?

— Я заплатил толл перед Джордж Вашингтон. Плюс бензин.

— У меня нет денег. Вычти из того, что я получу, когда толкнем траву.

— Нет.

— Нет? — переспросил я огорошенно.

Крейг не ответил. Он мрачно и обреченно смотрел в темноту.

Я отдал ему десятку, и мы вышли.

— А здесь красиво, — я огляделся по сторонам. — Просто парк, а не участок.

Я сделал несколько шагов в сторону бассейна. Он с силой схватил меня за локоть. Лицо было искажено. Он толкнул входную дверь и вошел в дом. Я за ним.

Внутри меня чуть не сбил с ног матерный речитатив Стоки Фингаза, клянущегося, что нет ничего хуже продавшихся ниггеров, которые единственно на что годятся — это стирать ему портянки в тюрьме. На огромном кожаном диване и в креслах расположились упитанные белые парни с холеными лицами, в бейсбольных кепках, в майках «Поло», осоловевшие от травы. По кругу ходил блант, на столах кучки марихуаны. В общей сложности на килограмм. Все с отсутствующим видом смотрели на экран с порнофильмом. Парень с коротким ежиком — самозабвенно. Он заведен, его глаза широко раскрыты. Он комментировал происходящее с профессионализмом футбольного репортера.

— Щас за грудку, — говорил хриплым, ржавым, как заброшенная пилорама, голосом. — Щас наклонит ее дюйма на четыре вперед. Видел, как он это сделал, Джек?

Самый представительный встал с места.

— Пойдем со мной, Крейг, — кивнул нам обоим.

Поднялись наверх в спальню.

— Отчим и моя мама недавно купили, — показал парень на огромную водяную кровать. Трех- или четырехспальное лежбище на всю комнату, верх из прозрачной пленки, видно, как внутри перекатывается вода. Парень прыгает на постель, постель колышется, он вместе с ней.

— Не протечет? — спрашиваю.

— Ни в коей мере. Протекает только отчим.

— Смотри, что еще у меня есть. — Он извлекает из стола пистолет и вертит в руках. — Еще не применял, но хотелось бы. Если надо, застрелю поганого ниггера. Думают, что только у них пушки. Не обижайся, Крейг, к тебе не относится, сам знаешь, что я не про тебя. Спускайтесь вниз, ребята, деньги принесу в гостиную.

Мы спустились, парень остался играть с пистолетом.

— Надеюсь, ты принес нам хорошую траву, — поднял один голову с дивана. — Потому что мы курим лучшую, не как негры с Джексон авеню.

— Тебе не нравятся негры? — повернулся я к нему.

Крейг нервно дернул плечами.

— Есть черные, а есть негры, — ответил тот. — Не обижайся, Крейг. Ты нормальный парень, но сам знаешь, что среди таких, как ты, есть ниггеры.

Крейг молчит. Ему хочется поскорее уехать. Я смотрю на парня на диване.

— Знаешь что, — говорю, — эти самые негрилы с Джексон авеню смеются над вами. Америка завяла бы и стухла без тех, кого вы зовете ниггерами. Удивляюсь, почему Крейг не влепил одному из вас.

— Влепил? — отозвался другой. — Крейг все еще верит, что он на плантациях, и вкалывает на нас вместе с Андре.

Крейг не торопясь взял со стола кухонный нож, воткнул в диван, где они сидели, и аккуратно вспорол. Все вскочили с мест. Наверху раздался топот. На лестнице стоял представительный и наводил на нас пистолет.

— Я тебя замочу, негр! — крикнул он почему-то мне, а не Крейгу.

Мы с Крейгом вылетели на улицу. Весь путь назад молчали. Когда подъехали к его дому, он резко остановил машину и выключил зажигание.

— Вонючие расисты, — пробормотал я, чувствуя свою вину.

— Ты сорвал дело. — Крейг говорил на повышенных тонах. — Кто тебя просил открывать рот? Как я приду к Андре без денег? Что ты знаешь о расизме? Ты когда-нибудь ходил по Нью-Йорку с темной кожей? Ты знаешь, какое это ощущение? Что ты понимаешь во всем этом, скажи мне?

Он вышел из машины, хлопнув дверью.

Ночью зазвонил телефон, донесся голос Крейга:

— Я был вынужден ему все рассказать. Андре говорит, что разнесет тебе башку. За твое сочувствие к неграм в особенности.

Что я делаю в Нью-Йорке? Надо быстрее отсюда сматываться.

Вы обратились в нашу адвокатскую контору с намерением начать процесс по поводу ущерба, нанесенного вам в автобусе на перекрестке восемьдесят седьмого и девяносто пятого хайвэя. Мы принялись за ваш процесс и в первую очередь встретились с обследовавшим вас в тот день врачом госпиталя „Нашей Леди Заступницы“ в Бронксе доктором Дугласом.

Доктор Дуглас свидетельствует, что по ходу обследования он спросил вас об отсутствующем с правой стороны вашего рта зубе, на что вы ему ответили, цитирую: „Зуб выпал до аварии“.

После некоторых переговоров мы пришли к следующим выводам.

Мы оцениваем наши услуги, затраченные на вас за последние две недели, в две тысячи долларов. Дачу ложных показаний и угрозу, которой вы подвергли репутацию нашей конторы, еще в пять тысяч. Если вы не хотите, чтобы мы завели на вас уголовное дело, настоятельно рекомендуем выплатить нам семь тысяч не позже указанного числа.

Также имеем честь сообщить вам, что руководство госпиталя „Нашей Леди Заступницы“ в Бронксе, узнав о заведенном на нее с вашей стороны уголовном деле с целью изъятия у них денег незаконным способом, подало через нашу контору на вас встречный иск в размере трех тысяч долларов, который мы незамедлительно вам предъявляем.

Напоминаем вам о необходимости оплатить регулярный счет за услуги скорой помощи и медицинский осмотр в Бронксском госпитале в размере одной тысячи восьмисот долларов.

Предупреждаем вас, что если к указанному сроку все счета не будут оплачены, сумма вашей задолженности будет расти, и потому искренне рекомендуем вам расплатиться по ним в самом скором времени.

С глубоким уважением,

…Быстрее, быстрее бежать из этого города!

Звонок в дверь. Открываю. Это Крейг. В его фигуре странная неловкость.

— Заходи.

Внезапно весь лестничный пролет заполняется крепкими ребятами, я только успеваю захлопнуть дверь. Андре прислал своих ребят, Крейг их привел!

Стою посередине комнаты, слушаю удары в дверь, в голову не приходит ни одной спасительной мысли. Просто наблюдаю за тем, как бандиты взламывают мою дверь, чтобы ворваться и разделаться со мной.

Звонит телефон. Боюсь к нему подойти, в конце концов беру трубку.

— Алло?

— Миша, это твои друзья на лестнице? — спрашивает хозяйка.

— По-моему, они хотят убить меня, миссис Полак.

Гудки. Кровь стучит в висках так сильно, что я окончательно лишаюсь способности думать. От двери отлетают первые щепки. В следующий момент нахожу себя на подоконнике готовым спрыгнуть с третьего этажа. С улицы раздается полицейская сирена. Стук в дверь прекращается. Какое-то время балансирую на подоконнике, потом спрыгиваю в комнату.

Опять стук в дверь:

— Откройте, полиция!

Растерянно открываю. Передо мной люди в форме. Слышу голос миссис Полак:

— Я вас вызвала, потому что десяток черных парней и испанцев ломились к моему жильцу. Успокойся, Миша, полицейские только поговорят с тобой.

Надо быстрее придумывать отмазку.

Что я делаю в этом городе?

— Алло, Митя, это Миша, помните меня?

— Я-то тебя помню. И Русская школа помнит тебя, и как ты сказал кадетам, что Русская школа готовит американских шпионов. До сих пор это расхлебываю.