Рай на заказ - Бернар Вербер

Мы приготовились. Чтобы муравьи не могли забраться на нас, нужно было, как объяснил профессор Лебрен, натянуть высокие резиновые сапоги — вроде тех, в которых выходят на работу канализационные рабочие. Кроме того, эта обувь была опрыскана репеллентом. К несчастью, не нашлось ни одной пары сапог моего размера.

Мне пришлось скрепя сердце надеть свои ботинки с верхом из ткани. Воспользовавшись советом профессора Лебрена, я просто заправил брюки в ботинки.

Экспедиция отправилась в путь. Мы следили за муравьями издали при помощи биноклей.

Через джунгли текла бесконечная черная и бурлящая река. Она катилась вперед со скоростью идущего человека: примерно пять километров в час. У нас было бы время, чтобы оторваться в случае нападения.

Орды бешеных носителей мандибул нападали на все мелкие живые существа, которые только могли настичь: на ящериц, змей, пойманных на земле птиц, пауков, грызунов. Жертву тут же окружали муравьи-солдаты, и через мгновение несчастное создание оказывалось затоплено потоком насекомых. Они проникали внутрь, прогрызали ходы в теле, разделывали его на мелкие куски, которые тут же поднимались над черными головами.

Зубы Земли.

Профессор Лебрен объяснил, что по ночам бродячие муравьи образуют некую гигантскую шевелящуюся тыкву — временный лагерь, шар, в сердце которого укрывается царица. Собака четы Лебрен однажды ткнула носом такой «плод». Ее скелет до сих пор служит примером того, каким может стать результат «секундного непонимания» между представителями двух видов живых существ. Мандибулы бродячих муравьев так остры, что могут оставлять следы на древесине, и так тонки, что местные жители пользуются ими для наложения швов на порезы. Бродячий муравей вгрызается в кожу, и остается лишь оторвать ему туловище. Голову насекомого оставляют торчать в теле, так как его мандибулы соединяют края раны.

Профессор Лебрен рассказал, что, когда муравьи приближаются к деревне, люди бегут оттуда, предварительно поставив всю мебель ножками в миски с уксусом. Насекомые могут сожрать даже новорожденных младенцев, если оставить их в зоне атаки.

Мы долго следовали за обезумевшей рекой. До тех пор, пока полуденное солнце не стало настолько обжигающим, что муравьи решили устроить подземное гнездо, чтобы защититься от его лучей. Несколько десятков миллионов мандибул взялись за работу, и Убежище было выкопано за несколько минут.

Тогда профессор Лебрен, исследователи, слуги и я занялись прокладкой рва метровой глубины вокруг лагеря муравьев, а затем, по сигналу руководителя экспедиции, стали осторожно копать туннель, который должен был вывести нас к камере царицы.

— Дыши как можно реже, — шепнул мне профессор Лебрен. — Запах твоего дыхания привлекает их, а запах страха — возбуждает. Когда окажешься возле царицы, то задержи дыхание, если можешь.

Когда мы наконец добрались до периферийных зон гнезда, муравьи, подобно жидкости, выплеснулись во все коридоры своего временного поселения. Но это была разумная жидкость. Они окружали нас, атаковали, пытались забраться на нас. Это у них получилось только с моими ногами — сказалось отсутствие у меня защитных сапог.

Однако я оставался в центре траншеи дольше всех остальных членов экспедиции, чтобы вести фотосъемку до последней возможности.

Я должен был поймать в объектив главную звезду.

Царицу бродячих муравьев.

Потрясающее создание, в двадцать раз более величественное, чем ее сородичи. Размерами с мой палец. Странная треугольная голова с двумя выпученными глазами идеально круглой формы. Тонкое туловище с хитиновым покровом медно-красного цвета, а под ним огромное брюшко, составляющее три четверти ее тела.

Именно с помощью этого чрезмерно развитого придатка уникальная в сообществе муравьев особь каждый день откладывает тысячи яиц. Больше нигде в природе нет столь стремительно работающей машины по производству жизни.

И вот теперь ее телохранители бросились на меня. Я чувствовал, как они взбираются по мне, цепляясь лапками, как они ощупывают поверхность моей одежды. Я был полностью покрыт ими. Меня окутывало черное шевелящееся покрывало.

А затем один из муравьев отыскал проход — небольшую дырку в моих штанах.

Туда тут же ворвалась группа охотников. Оказавшись под тканью, они стали пробираться между волосков на моих икрах. Другие муравьи, взобравшись по рубашке, достигли шеи, нашли проход в воротничке и двинулись вниз по спине, используя ложбинку позвоночника как трассу для спуска.

Какой удивительный опыт. Гулливер в стране лилипутов.

Царица тихо покачивала головой, не отводя от меня взгляда, как будто ее нисколько не касалась разыгрывающаяся рядом сцена.

Я перестал делать снимки в тот момент, когда почувствовал прикосновение лапок в ушах и уголках губ. Начав съемку, я, по совету профессора Лебрена, надолго задержал дыхание и теперь выдохнул воздух через ноздри и сплюнул, чтобы очистить нос и рот.

А затем меня внезапно схватили две руки. Это Куасси-Куасси, поняв, что я не отдаю отчета в смертельной опасности, решил вытащить меня изо рва. Он поднял меня, встряхнул и оттолкнул как можно дальше от лагеря муравьев. Мы оба покатились по земле.

Он спас мне жизнь.

— Еще чуть-чуть, и муравьи сожрали бы тебя, тубабу! Да ты совсем рехнулся! — кричал он.

Я кашлял и плевался.

— Это как с женщинами: нужно уметь уйти в правильный момент! Иначе они тебя съедят, — продолжил Куасси-Куасси и разразился громким радостным смехом, демонстрируя свои сверкающие зубы.

Только после того, как я увидел, что все мое тело усеяно впившимися в кожу бродячими муравьями, я осознал, чего мне удалось избежать.

Раздетый до трусов, я стоял посреди саванны и, дрожа от отвращения, пытался соскоблить ножом сотни воткнувшихся в меня насекомых. Со стороны это выглядело так, словно я сбриваю клочья густой шерсти.

Я все время сморкался, борясь с ощущением, что меня атакуют изнутри. Бродячие муравьи впились даже в стельки и шнурки моих ботинок.

Однако у меня в руках было то, за чем я сюда явился. Две пленки с негативами фотографий царицы бродячих муравьев. Собственной персоной. Насколько я знал, снимков этой «звезды» из другой цивилизации было крайне мало. Куасси-Куасси смотрел на меня с насмешкой:

— Проклятый тубабу! Что на тебя нашло? Как ты мог остаться, когда все остальные уже ушли?! А я ведь говорил, что буду тебе нужен. Я бы в любом случае бросил тебя не раньше, чем ты бы дал мне денег на одиннадцатую жену, уж в этом можешь не сомневаться! Это тебя и спасло!

И Куасси-Куасси вновь расхохотался.

Он дружески, но очень сильно хлопнул меня по спине, вытер слезы, выступившие на глазах от смеха, и посуровел:

— Вот что. Ты хотел узнать, и теперь ты знаешь. Вот они — ужасные бродячие муравьи. Кажется, ты хочешь еще и написать о них книгу. Ты просто тронулся! — Куасси-Куасси пристально посмотрел на меня: — Всего один вопрос, тубабу: почему ты так интересуешься муравьями? В конце концов, это всего лишь… муравьи!

13. Вам понравится

(Будущее возможное)

— Надеюсь, вам понравится, — робко произнес он, протягивая картонную папку со сценарием.

Свет падал в овальный кабинет через огромное окно. За спинкой кресла открывался головокружительный панорамный вид на столицу. По стенам в застекленных рамках висели обложки глянцевых журналов, напоминавшие о знаменитых программах телеканала. Полки были уставлены кубками, на каждом из которых красовалась надпись золотыми буквами: «ПРЕМИЯ ЗА ЛУЧШИЙ ТЕЛЕСЕРИАЛ ГОДА».

Кресла из красной кожи были глубоки.

Проворная секретарша принесла две чашки кофе и спросила у посетителя, сколько ему положить сахару.

— Я думаю — два кусочка? — шепотом спросила она.

Оливье Ровэн ее не услышал. Он был слишком занят: следил за реакцией того, кто читал его работу.

Приняв молчание за знак согласия, девушка положила ему две куска сахара в кофе.

Напротив в черном кресле с большими подлокотниками восседал Гай Карбонара — директор департамента художественных программ крупного телеканала, который считался молодежным. На нем были полосатый костюм, светло-розовая рубашка, а вместо галстука — синий шейный платок.

Оливье Ровэн уже считался признанным сценаристом: он написал два сценария к полнометражным картинам и заслужил кое-какую известность благодаря научно-фантастическому фильму, удостоившемуся премии Каннского кинофестиваля. Однако, побыв некоторое время «перспективным» автором в узком профессиональном кругу, он как и многие другие сценаристы, вновь оказался рядовым в армии технического персонала, обслуживающего блокбастеры (блокбастер буквально означает: то, из-за чего целый квартал становится вымершим).

Ему давали пару звезд, и он должен был выпутываться, сочиняя примитивный сценарий, да еще так, чтобы каждая знаменитость получила свою «большую сцену». Еще ему приходилось редактировать сценарии: переписывать текст, уже сто раз правленный другими, с учетом требований и обстоятельств, возникших в процессе съемок.