Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. Происхождение Руси и становление ее государственности - Борис Рыбаков

Предположение М.Н. Тихомирова можно подкрепить следующими аргументами: во-первых, летописная датировка должна быть исправлена на один год — договор с греками был заключен в 944 г., а в летописи он помещен на год позже, под 6453 г. (945). Поход Игоря в летописи помещен под 6452 г., а должен быть указан на год раньше, т. е. под 6451 г., высеченным на добружанском камне. Во-вторых, Богдан неправильно перевел слово «ГЬРЬЦЕХЬ» винительным падежом — «против греков». Здесь не винительный, а предложный падеж, хорошо известный русской летописи: Святослав княжил «емля дань НА «ГРЬЦЕХЬ»{254}.

Обратимся к событиям 943 г., итогом которых явился знаменитый договор 944 г. Киевский князь Игорь Старый в 941 г. потерпел поражение от греков, сжегших его флот метательным огнем. В 943 г. Игорь собрал новое войско и двинулся на Византию «в лодиях и на коних». Херсонесские греки и болгары известили императора Романа:

«Се идуть Русь, бес числа корабль — покрыли се суть море корабли».

«Се слышав цесарь посъла к Игорю лучьшая боляры, моля и глаголя: «Не ходи, но възьми дань, юже имал Ольг; придам и еще к той дани». Игорь же, дошьд Дуная, съзъва дружину и нача думати и поведа им речь цесареву».

Дружина решила, что значительно лучше «не бивъшеся имати злато и сьребро и паволокы», тем более, что исход сражений неизвестен: «къто одолееть — мы ли они ли?».

«И послуша их Игорь и повеле печенегом воевать Българьску землю [за союз с Византией], а сам възьм у Грек злато и паволокы и на вься воя, възвратися въспять…»{255}.

На Дунае невдалеке от моря (а, следовательно, в низовьях реки) Игорь принял греческое посольство и дождался богатой дани. Надпись 943 г. имеет к этому событию прямое отношение, т. к. найдена на Дунае и содержит упоминание греков в такой грамматической форме, которая вполне соответствует летописным выражениям «взя дань на Грецех». Используя фрагменты букв верхней (исчезнувшей) строки и допуская, что надпись в полном виде должна была содержать имя князя, его титул и сущность события — дань, всю надпись предположительно можно восстановить так:

Надпись 943 г. из низовий Дуная (фрагмент)

Оставлять такой монументальный эпиграфический след о благоприятном исходе незавершенного похода можно было только в том случае, если население той местности, где ставили камень, было подчинено или, по крайней, мере, симпатизировало киевскому князю. Возможно, что в первой половине X в. так и было. Наличие болгарской администрации (жупан Димитрий) не исключает хороших взаимоотношений с Русью. Во второй половине X в. отношения испортились. Переяславцы враждовали со Святославом Киевским, а камень с надписью 943 г. был использован для фундамента крепостной стены. Но до 943 г. отношения «островитян» с Русью были благоприятны.

Прямые связи Киевской Руси с «островом русов» мы видим в эпоху Святослава.

967 г. «Иде Святослав на Дунай на Българы. И бивъшемъся обоим, одоле Святослав българом и възя город 80 по Дунаеви и седе кьняжа ту, Переяславьци, емля дань на Грьцех».

Местоположение Переяславца (ранее отождествляемого с с. Преслав близ Тульчи) теперь может быть уточнено по данным Идриси{256}. Это местность в 18 км северо-восточнее Хорсова и в 7 км западнее села Сарай, носящая название Эски Сарай («Старый дворец»), т. к. здесь был некогда дворец хана Омортага на берегу старицы Дуная, в середине западного берега «острова». В 969 г., когда Ольга, мать Святослава, и киевляне просили князя не бросать Киев на произвол судьбы, Святослав ответил матери и боярам:

«Не любо ми есть жити Кыеве, хощю жити Переяславьци в Дунай, яко т. е. среда земли моей, яко ту вься благая съходяться: от Грьк — паволокы, злато, вино и овощеве разноличьнии; ис Чех и из Угър — сьребро и комони; из Руси же — скора и воск и мед и челядь»{257}.

В этом ритмично написанном отрывке придворного эпоса мы явно видим прославление древнего «острова русов» и его торговых преимуществ. Город Переяславец, или Малый Преслав, находился на самом краю державы Святослава как Петербург Петра на краю России. «Середой земли» он мог быть назван только в том случае, если под этой землей подразумевать дунайский «остров», по отношению к которому Переяславец действительно занимал срединное положение. Любопытно здесь и определение земли: Переяславец обозначен не на Дунае, а в Дунае, так, как если бы «Дунай» было определением не реки, а округи, земли, омываемой рекой. Это очень хорошо объяснило бы наименование «дунайцы» как жителей «острова». Во время отъезда Святослава в Киев на похороны Ольги болгары овладели Переяславцем, но Святослав вернул себе любимый город и отсюда начал угрожать грекам, находившимся поблизости в Доростоле на Дунае (вне «острова»).

Переяславцы не были довольны княжением Святослава в их городе и, когда он отправился в Русь за пополнением дружины;

«посълаша переяславьци к печенегом, глаголюще сице: «Се идеть вы Святослав в Русь, възьм имение мъного у Грьк и полон бещисльн с мальмь дружины».

В битве с печенегами Святослав, как известно, и погиб. Сын Святослава Владимир, став киевским князем, совершил поход на «низовских» болгар, двинув войска, как и его дед Игорь, «в лодиях и на коних» (985). В результате был заключен мир. Относить это известие к волжским болгарам нельзя, т. к. те названы в соседних строках летописи «българе веры Бохъмиче», т. е. магометане. В 988 г. Владимир принимает христианство и женится на сестре византийских императоров-соправителей. Событие это отражено в былинах, где главную роль свата выполняет не Добрыня, не Илья Муромец, а Дунай-богатырь, происходящий из чужой страны, но православный. Дунай «во послах бывал, много земель знавал и говорить горазд»{258}. Посредник между киевским князем и византийскими цесарями посит в некоторых былинах весьма примечательное прозвище: Дунай Переславьев{259}. Вполне вероятно, что в сватовстве Владимира принимал участие кто-то из «дунайцев», живших в Переяславце на Дунае. Его образ и отразился в былинном Дунае Переславьеве.

Киевская Русь не забывала родственную ей Дунайскую землю. В 1043 г. сын Ярослава Мудрого Владимир, идя походом на греков, «поиде в лодиях и придоша в Дунай». Опять Дунай здесь показан как земля, как область.

В 1116 г., после того, как Руси удалось несколько отогнать половцев от своих путей, боярин Владимира Мономаха Иван Воитишич «посажа посадники по Дунаю». В том же году княжич Вячеслав с воеводой Фомой Ратиборичем ходил на Дунай, предполагал взять Доростол, но возвратился без успеха. Важно отметить, что восточнее Доростола-Силистрии, т. е. на территории древнего «острова русов», которую нужно было пройти, чтобы достичь Доростола, никаких военных действий не было.

Очевидно, население «Дуная», бывшего «острова русов», подобно позднейшему донскому казачеству, то признававшему власть России, то проявлявшему полную автономность, тоже испытывало политические колебания и входило то в состав Руси (посадники киевского князя на Дунае), то обособлялось или даже становилось явно враждебным. Последний штрих к этой забытой истории самого юго-западного угла русского пространства добавляет список конца XIV в. «А се имена градом русским дальним и ближним», в котором воскрешены очень давние связи Киевской Руси с таким важным перепутьем, как дунайский остров. Помимо морских пристаней, сосредоточенных близ главных жизненных центров Болгарского царства IX–X вв. (Аколятрия, Карна, Дичина, Каварна), русскими городами названы также Килия, Доростол, Новое село — города, расположенные или «на острове русов» или в непосредственной близости от него.

Замысел «острова русов» возник в VI в. в эпоху Кия (когда, по словам Прокопия, славяне селились в городах «острова»), но он не был тогда осуществлен. В VIII — начале IX в. около низовий Днестра и Днепра жило многочисленное славянское население. Стремительное продвижение мадьяр в середине IX в. отрезало юго-западную часть русов от приднепровского массива, занявшую превосходную оборонительную позицию между изгибом Дуная и морем. Здесь с центром в Переяславце создалась особая область, заселенная в основном славянским (но с возможной добавкой иных народов) населением, успешно оборонявшимся от кочевников, ведшая торг по Черному морю и являвшаяся важным связующим звеном между Киевской Русью, Болгарией и Византией в IX–XII вв.

ЧАСТЬ 3.

КИЕВСКАЯ РУСЬ В X — НАЧАЛЕ XI в.

Первые полтора столетия исторической жизни Киевской Руси известны нам по скупым намекам источников, требующим пристального внимания и осторожности. Из суммы намеков и осмыслений выясняется все же процесс сложения государственности и государства. Государственность, классовые отношения, окняжение земли началось еще на уровне племенных союзов, т. е. примерно в полутора десятках отдельных центров. Примером может служить племенной союз Вятичей на Оке, где, по данным восточных географов, существовали князья («главы» племен) и верховный князь всего союза («глава глав»), соответствующий «светлому князю» договора 911 г. Ежегодный объезд подвластных племен и сбор повинностей — «приношений» — это уже оформленные узаконенные отношения господства и подчинения, осуществление реальной власти «светлого князя», окруженного конной дружиной в «превосходных кольчугах».