Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. Происхождение Руси и становление ее государственности - Борис Рыбаков

Здесь автор «Слова о полку Игореве» в прекрасной лаконичной форме упомянул давние походы своих предков, воспетые его предшественником Бояном: славяне тогда действительно шли сначала степями («чрес поля…»), а потом преодолевали хребты Балканского полуострова («на горы…»), и ориентиром для них был знаменитый Tropheum Traiani — «Тропа Трояна», видимый тогда, вероятно, уже с середины «острова». Когда славяне расселились на Балканском полуострове, то вокруг Тропы Трояней оказались хорошо знакомые нам северяне, участники русского племенного союза (см. выше) в Среднем Поднепровье. Наиболее вероятно, что сюда, по соседству с «островом русов», переселилась лишь какая-то часть приднепровских северян, а остальные остались «на Десне, на Суле и на Сейме», где их знает летопись{250}.

Не удивительно, что поэт, воспевавший князя Северской земли, знал о древних северянах, рыскавших некогда к Тропе Трояней за Дунаем. Дунайские походы VI в. были темой былин, певшихся еще в середине XI в. (Боян), но, к сожалению, до нас не дошли эти древние эпические песни. Только может быть, имя Дуная, ставшего эпической обобщенной рекой русских былин Х-XII вв., явилось отголоском сказаний о событиях VI в. Сказания об эпохе балканских походов были известны и Нестору. Он обратился к ним ради того, чтобы опровергнуть сплетни о Кие-перевозчике, и показал, что Кий — князь, не только построивший столицу Полян-Руси, но и принявший великую честь от императора в Константинополе.

Идея «острова русов», «крепости от всех посягающих», возникла еще в VI в. и принадлежала она строителю Киева, князю Полян-Руси. Он предвосхитил действия киевского князя Святослава, который 400 лет спустя обосновался здесь, в низовьях Дуная, и, «охабив» Киев, заявил: «хощю жити Переяславьци в Дунай… яко ту вься благая съходяться». Город Кия на Дунае исследователи помещают то у южного гирла Дуная, то в западной части «острова» близ переправы через Дунай.

Трудно судить, насколько надежно указание на точное место, но не подлежит сомнению, что Киевец находился в низовьях Дуная, в пределах «острова». Князю Кию не удалось закрепиться на Нижнем Дунае — «не даша ему ту близь живущий», которыми для того времени могли быть авары. Летописец очень внимателен ко всему тому, что касалось славян на Дунае, помимо указания на колонизацию Дуная славянами, он сообщает о нападениях валашских племен («Волохом бо нашьдъшем на словены на Дунаискыя и седъшем в них и насилящем им»), об изгнании волохов «белыми уграми», о нападениях авар и о приходе тюрко-болгарских племен:

«Словеньску же языку, якоже рекохом, живущю на Дунай, придоша от Скуф, рекъше от Козар рекомии Българе и седоша по Дунаеви и насильници Словеном быша»{251}.

В этих заметках подразумеваются по преимуществу события, происходившие на Нижнем Дунае. О славянах, расселившихся к этому времени до Адриатики и Эгейского моря, речи нет; все внимание сосредоточено не на славянстве вообще, не на Руси, а на «словенах дунайских».

В неблагоприятных условиях почти непрерывных нашествий новых волн кочевников дунайские славяне использовали естественную защищенность будущего «острова русов» и селились внутри него, что известно нам по археологическим материалам VII–VIII вв. Но о такой могучей крепости, какой описывают «остров русов», у нас нет сведений. Для Византии это была утраченная окраина, для Болгарии — более или менее спокойный тыл с кочевьями родственных племен, а Русь еще только набирала силу и воевала с кочевниками непосредственно у своих границ. Однако мы не должны забывать, что непосредственно к нашему «острову» примыкали с северо-востока поселения восточнославянских племен тиверцев и уличей по Днестру, Дунаю и побережью моря: «И бе мъножьство их». «И суть гради их и до сего дьне». Свидетельство Нестора подкреплено точными данными Баварского географа (IX): у тиверцев 148 городов, а у уличей — 318. Летописец располагал данными о происшедшем некогда существенном перемещении уличей из междуречья Днепра и Буга на юго-запад к Дунаю. Когда и в силу каких причин произошло переселение уличей на Дунай? Единственным событием, приведшим к такому переселению, могло быть только продвижение мадьяр в середине IX в. Как выяснено выше, информаторы составителя «Худуд ал-Алем» отразили обстановку первой половины IX в., когда могущественные мадьяры занимали огромное пространство в 100 фарсангов между Доном и Северским Донцом. Они нападали на славян, уводили их в рабство и продавали в Керчи. Синхронных сведений об «острове русов» нет; Худуд ал-Алем» называет славян у Черного моря, что вполне соответствует первой позиции уличей у Днепра «оли и до моря», но ничего не говорит об острове русов.

Примерно в середине IX в. происходит перемещение всего мадьярского массива далее на запад, за Днепр и вплоть до Прута, Серета, левых притоков Дуная. Степи между Днепром и Дунаем уплотнились воинственными племенами, привыкшими промышлять набегами и работорговлей. Земли уличей и тиверцев оказались заняты мадьярами. Естественно, что славяне должны были уходить от неожиданной и неотвратимой опасности. Вот в этих-то новых условиях середины IX в. и должен был пригодиться просторный дунайский «остров», со всех сторон огражденный разливами дунайских рукавов и морем. И именно к этому времени, к «Анонимной записке» середины IX в., восходят сведения Ибн-Русте и Гардизи об «острове русов» с его городами и 100 000 жителей.

Сравнительно быстрое продвижение мадьяр разрезало в бассейне Дона алано-болгарский массив, оттеснив одну часть к Северному Кавказу, а другую — в верховья Северского Донца. То же самое произошло и в бассейне Днепра, где мадьярское нашествие заставило славянское население степей уйти к Дунаю, а частично потесниться к северу (уличский Пересечен близ Киева). Племенной союз многочисленных уличей и тиверцев мог не только занять, но и оборонить «остров русов». К концу IX в. мадьяры уже покинули близкие к восточным славянам земли, и связи уличей и тиверцев с коренной Русью возобновились. Могли существовать какие-то формы политической сопряженности. Во всяком случае, теперь источники применительно к славянам северо-западного угла «Русского моря» говорят о русском племени «Лудаана» («Улучане»), о «русах, иже живяху в Евксинопонте». Возможно, что уже в IX в. уличи и тиверцы стали «толковинами», т. е. союзниками, помощниками (от «толока» — общественная помощь) Руси, киевских князей. В качестве союзников-«толковинов» тиверцы, например, участвуют в походе на Византию в 907 г.

Торговля Киевской Руси с Византией и Болгарией должна была сближать Русь с приморско-дунайскими славянскими племенами. «Остров русов» был важной военно-торговой базой Руси во всех действиях в западной части Евксинопонта. Торговля русов-черноморцев указана, как мы помним, прежде всего в болгарском направлении, «с морским городом болгар». Формально область в низовьях Дуная принадлежала в IX–X вв. Болгарии, но фактически она, очевидно, сохраняла известную независимость и была зачастую дружески расположена к Руси. У Масуди, помимо упоминания о русах, живущих на одном из берегов «моря русов» и постоянно торгующих с царем Болгарии, есть еще одна, очень важная для нас фраза: русы — «это большой народ, не подчиняющийся ни царю и никакому закону». Интересно отметить, что уже в самом начале X в. со страниц летописи исчезает имя уличей. Во вводной части летописи они как бы связаны общей судьбой с тиверцами; в 885 г. уличи и тиверцы воюют с Олегом, захватившим Киев, но далее (походы 907 и 943 гг.) упоминаются только одни тиверцы, жившие ближе к Днестру. Не означает ли это того, что уличи, «иже приседяху Дунаеви», обособились от общерусских дел или стали именоваться как-то иначе?

В источниках появляется новый термин «дунайцы». Дунайцы помнят постройку городка Кием; дунайцы знают историю кочевнических наездов на их землю. К дунайцам как к государственному объединению новгородцы собирались послать посольство с приглашением от них князя в середине IX в.

Вполне возможно, что термин «дунайцы» был равнозначен «острову русов» восточных географов, заселенному русским племенем лудаана-уличан.

С дунайским «островом» связана древнейшая кириллическая надпись 943 г. Она найдена румынским археологом Евгением Комшей в 1950 г. в пограничной части «острова», там, где Чернаводские озера подходят к Дунаю. Надпись сделана на камне крупными буквами; начало не сохранилось, но дата написана очень четко.

Речь идет о каком-то событии 6451 г. (943), связанном с Византией. Предполагалось, что подразумевается нападение венгров, датированное этим годом, и переводилась надпись так: «Против греков в 6451 г. при Дмитрии Жупане»{252}. М.Н. Тихомиров предположил, что в надписи говорится о походе Игоря на Византию, датированном в летописи 6452 г. (944) г.{253}.