Призрак в Монте-Карло - Барбара Картленд

При этих словах она направилась к бюро, села и взяла перо.

— Спокойной ночи, Роберт, — бросила Виолетта через плечо.

Его озадачило ее поведение, но искренность ее игры, как она и предполагала, убедила его. Он медленно направился к выходу и, подойдя к двери, оглянулся. Она не смогла удержаться, чтобы не бросить на него последний взгляд. У него был задумчивый вид.

— Ты совершенно… уверена, Виолетта? — спросил он.

— Уверена? — переспросила она. — В том, что я возвращаюсь к Эрику? Конечно. Можешь представить, как ему будет тяжело без моей помощи воспитывать двоих детей?

Она опять принялась писать. Она слышала, как закрылась дверь. Она слышала, как Роберт прошел через холл, как он захлопнул за собой парадную дверь, как он спустился по лестнице в сад. Она сидела не шевелясь, еще долго прислушиваясь, хотя вокруг стояла полная тишина, нарушаемая мелодичным тиканьем часов на камине. Потом ее голова очень медленно опустилась на руки. Она заплакала не сразу, но когда слезы все же полились из глаз, это говорило о глубоком отчаянии, которого она не испытывала никогда в жизни. Она понимала, что плачет не только по ушедшему Роберту, но и по улетевшей молодости.

Роберт вышел на улицу. Ночь была тепла. Его сердце переполняла благодарность. Только сейчас, после того, как решение Виолетты принесло ему такое облегчение, он понял, до какой степени боялся сообщить ей о том, что их связь окончена. Он знал — хотя и не осмеливался заговорить об этом вслух, — что если бы она призвала его спасти ее доброе имя, если бы она попросила его проявить по отношению к ней благородство, он пошел бы на все, чего бы это ему ни стоило.

Но теперь он свободен! Он свободен вернуться в Шеврон. У него было ощущение, будто он только что был на волосок от смерти. Даже сейчас он не вполне представлял, как был близок к поражению. Он свободен, и это главное, свободен, думал он, наблюдая, как цветы поворачиваются навстречу утреннему солнцу, свободен просить Мистраль стать его женой.

Он долго сидел у окна в своем номере, и когда очнулся и посмотрел на часы, то резко вскочил на ноги и бросился переодеваться. Когда он примчался в церковь св. Девоты, служба уже подходила к концу. Сэр Роберт собирался прийти пораньше, однако он слишком долго наблюдал, как занимается новый день. Он догадался, что сегодня, даже несмотря на плохое самочувствие после ночных событий, Мистраль обязательно пойдет в церковь.

Он открыл дверь. Внутри церкви было прохладно, везде царил полумрак, только алтарь был освещен свечами. Народу было немного, большей частью пожилые женщины в черном. Он увидел, что Мистраль преклонила колена перед алтарем. Она была без шляпки, ее голову покрывала серая, в тон платью, кружевная косынка.

Роберт колебался, не зная, как ему поступить, настороженный тем, что служба шла в иностранной церкви. Внезапно звякнул колокольчик, и священник у алтаря поднял руки. Роберт не понимал, что происходит. Его охватило непреодолимое желание помолиться. Он обнаружил, что стоит на коленях в последнем ряду, его голова склонена, руки сложены. Он не знал латыни, на которой велась служба, но понял, что это не главное. Он чувствовал, что в этой маленькой, погруженной в полумрак церкви присутствует святой дух, который и привел его к небывалому самоочищению и самопознанию.

Ему открылось, как он обманул ожидания своей матери, как предал высокие идеалы, которым она учила его с самого детства. Он увидел, что изменил Шеврону, опорочив его гордость и славу, ответственность за которые он возложил на себя с такой гордостью. Он подумал обо всех, кто работал в поместье, об их верности его семье, об их доверии и уважении, которые очень много значили для него в жизни. Внезапно он увидел себя не важным и богатым сэром Робертом Стенфордом, а робким мальчиком, который раскаивается в своем плохом поведении.

Колокольчик у алтаря опять зазвенел, и Роберт принялся повторять слова молитвы, которую он читал каждый вечер, стоя на коленях рядом со своей матерью, до тех пор, пока его не отдали в школу.

— Прошу тебя, Господи, благослови папу и маму, моих собак и лошадок и всех, кто живет в Шевроне, и помоги мне стать хорошим мальчиком. Аминь.

Он никогда не представлял, что может так истово молиться, когда слова не важны — важно то, что его молитва шла из глубины сердца и что она была искренна. Когда слова замерли у него на губах, он почувствовал, что в странном пугающем молчании ждет, какой приговор будет ему вынесен. Потом ему показалось, что на голову опустилась рука Всевышнего, и понял, что прощен. Его раскаяние было принято, его грехи отпущены, ему была дана свобода совершать добрые дела.

Внезапно он ощутил небывалую легкость и радость и открыл глаза. Служба окончилась, а он и не заметил этого. В церкви почти никого не было, свечи в алтаре погасли. Священник ушел. Он увидел, что Мистраль поднялась с колен и направляется в его сторону. Ее лицо светилось от счастья, ее глаза затуманились, как будто она еще не спустилась на землю и находилась в окружении ангелов.

Она уже почти поравнялась с ним, когда наконец увидела его, коленопреклоненного и наблюдающего за ней. Она остановилась, прижав руки к груди. Он поднялся, поднес ее руку к губам и поцеловал. Он был не в состоянии разговаривать.

— Я знала, что вы придете, — просто проговорила она, сжимая пальцами его руку.

Они стояли и затаив дыхание смотрели друг на друга, и он подумал, что ни одна женщина на свете не может быть так божественно прекрасна.

— Я хочу поговорить с вами, — наконец промолвил он нетвердым голосом.

— Я одна, — ответила Мистраль. — Жанна сегодня неважно себя чувствует.

— Тогда я скажу вам все сейчас, немедленно, — сказал Роберт и потянул ее за руку.

Мистраль послушно опустилась на скамью, Роберт сел рядом. Через витражи над Западным входом проникал солнечный свет. Один из лучиков коснулся золотых волос девушки.

— Может, мне не следует разговаривать с вами здесь? — тихо спросил Роберт.

— О, нет, все в порядке, — улыбнулась Мистраль. — Если мы приходим к Господу со своими печалями, почему бы не прийти к Нему, когда мы счастливы?

— Значит, вы счастливы?

Она кивнула, как будто переполнявшая ее радость не давала ей возможности говорить. Он заметил, что она дрожит.

— Вы знаете, о чем я хочу говорить с вами, — сказал он. — Я хочу просить вас выйти за меня замуж, оказать мне честь стать моей женой. Я люблю вас, дорогая моя. Я никогда не представлял, что мужчина способен так сильно любить. Если вы доверитесь мне, я буду защищать вас и заботиться о вас всю свою жизнь.

Он без слов понял, каков будет ответ. Он увидел, как засветились ее глаза, как она вся засияла он переполнявшего ее счастья. Но он ждал — ждал и наконец услышал ее шепот: