Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен

стоящего перед ними белого гроба Тора. Псалом закончился, стихли последние звуки органа. Священник, занимая свое место для проповеди, вышел к алтарю и глубоким, проникновенным голосом начал торжественную речь. Несколько минут Ханна силилась разобраться в исландских словах, время от времени слыша повторяющееся имя Тора, однако потом полностью отказалась от попыток понять сказанное и стала наблюдать за присутствующими. В проходе были установлены дополнительные стулья, так что, похоже, здесь собралась вся деревня. Ханна узнала нескольких молодых людей с вечеринки, в том числе Йонни и Идун, чуть поодаль сидели Кожаный Жилет из бара, женщина с собакой и компания завсегдатаев «Браггина». Виктор также пробрался внутрь и занял место в центре возле Маргрет. Кроме того, здесь же были родители Йонни и еще несколько человек, чьи лица, как Ханне казалось, она смутно помнила. Внезапно взгляд ее замер на затылке, от вида которого у нее по коже побежали мурашки. Затылок начал медленно поворачиваться, и с обратной его стороны оказалось улыбающееся ей лицо – лицо Йорна.

Через четверть часа церемония кончилась: гроб Тора вынесли из церкви, поставили в катафалк и увезли под падающим снегом, который, казалось, заглушал рыдания собравшихся прихожан. Позабыв все приличия, Ханна, вместо того чтобы подойти к Вигдис и Эгиру и выразить им свои соболезнования и, что еще важнее, обнять Эллу, кинулась прямо к Йорну и со всей силы стукнула его по спине сравнительно здоровой левой рукой. Видимо, удар получился не особо сильным, поскольку, когда он обернулся, на лице его по-прежнему сияла улыбка. Правда, с некоторой долей беспокойства.

– Привет, Ханна. Как поживаешь?

– Что ты здесь делаешь?

– Отдаю дань уважения.

– Ты ведь его не знал.

– Я так много слышал о нем, что мне кажется, будто знал.

У Ханны шевельнулись подозрения. Неужели Йорн собирается использовать ее участие в реальном расследовании в качестве детали собираемого им материала? Мысль эта вызвала у нее прилив ярости. Какого хрена он присосался к ее сюжету?! Он по праву принадлежит только ей.

– Не вздумай заявиться на поминки.

– Я слышал, что с тобой случилось. Искренне рад, что все обошлось, так сказать, малой кровью.

– Нисколько не сомневаюсь. Однако, как я уже сказала, отправляйся домой и держись от этого подальше. Тебе здесь не рады.

– Что, защищаешь свою территорию?

Ханна покосилась на наблюдающую за ними Эллу. Обязательно нужно к ней подойти и вообще помогать ей в течение дня.

– Для всех это трудный день. Последнее дело, если какой-то чужак попытается влезть сюда в самый разгар всеобщего горя.

– Забавно, что это говоришь именно ты. Ты ведь и сама едва знаешь эту семью.

– Я не чужая. Я живу у тетки Тора и была здесь с самого начала.

Йорн помолчал, глядя на Вигдис и Эгира, которых окружили утешающие их скорбящие. Затем кивнул.

– Ну хорошо, хорошо, пусть все остается полностью в твоем распоряжении. Но будь осторожна: убийцы имеют обыкновение появляться на похоронах.

Йорн со значением посмотрел на Ханну, которая не могла не улыбнуться его идиотизму.

– Если Гисли настолько глуп, что действительно придет, его схватят на месте.

Йорн издал смешок.

– Классика!

Ханна его не поняла.

– Что ты имеешь в виду?

– Классика – считать, что самый вероятный кандидат на роль убийцы им и является. Как правило, так никогда не бывает.

Ханна в недоумении разглядывала Йорна. Он что, настолько глубоко увяз в своем мирке криминальных романов, что считает, будто именно он диктует реальности свои законы? Что законы, по которым он строит свои сюжеты, действуют и вне его книг?

– Прости, но мне уже нужно идти. Ты меня попросту раздражаешь.

Ханна круто развернулась на каблуках.

– Если тебе понадобится помощь, чтобы писать с такой-то рукой, ты только скажи. Я на самом деле быстро пишу. Ты могла бы диктовать, а я записывать!

Продвигаясь к Элле, чтобы окружить ее вниманием и заботой, насколько ей это позволяло измученное тело, Ханна исхитрилась и левой рукой показала Йорну за спиной средний палец.

Поминки, проходившие в доме Тора, оказались самым настоящим дежавю. За исключением того, что главное действующее лицо при параде отсутствовало, процедура полностью повторяла церемонию прощания, состоявшуюся неделю назад. Те же люди, то же подавленное настроение. Ханна стояла у маленького столика с напитками и старалась не обжечься огненным кофе, который неловко разливала из термостойкого кофейника левой рукой. Она умудрилась пролить всего каких-то несколько капель, которые быстро вытерла закованной в гипс рукой. Вспомнив о том, сколько времени ей еще придется его таскать, Ханна испытала жгучую досаду. Скосив глаза, она увидела Маргрет, которая стояла и беседовала с Йонни. Ей тоже захотелось подойти к ним, но что она могла им сказать? Положив на тарелку печенье, Ханна прижала тарелку к телу своей перевязью, а в другую руку взяла чашку кофе и, балансируя, подошла к Элле.

– Вот, пожалуйста.

Элла рассеянно кивнула, взяла тарелку, но даже не притронулась к печенью. По дороге из церкви они успели лишь кратко побеседовать о случившемся: Ханна поблагодарила Эллу за ее героические усилия, однако Элла сочла, что и говорить об этом не стоит. Она вообще выглядела довольно хмурой. Ханна так и не могла понять, вызвано ли это ее состояние похоронами или же шоком от падения Ханны из окна. Ханна проследила за взглядом Эллы: она смотрела на Эгира, который стоял в окружении нескольких пришедших на поминки гостей, сжимая в руках листок бумаги.

– Как думаешь, он сейчас что-нибудь скажет?

Оторвав глаза от Эгира, Элла взглянула на нее.

– Ну, может, произнесет речь?

Элла пожала плечами, встала со своего места и направилась к выходу. Ханна вопросительно посмотрела на нее.

– Salerni.

Одно из немногих исландских слов, которое Ханна выучила: туалет. Стоя в комнате, Ханна как будто впитывала уже ранее знакомое ей переполняющее помещение неприятное чувство сгустившейся скорби, которая проявлялась во всхлипах, приглушенном шепоте и почтительном смирении. Оглядевшись по сторонам, она вспомнила слова Йорна – неужели убийца действительно явился на похороны? Она поспешила избавиться от этой мысли. Образец крови с осколка бутылки и нападение на Виктора и на нее саму со всей определенностью свидетельствовали, что убийца – Гисли. Ей даже не требуется ждать его поимки, чтобы дописать окончание своего детектива. Собственно говоря, если бы не проклятая рука, она могла бы прямо сейчас пойти домой и сделать это. Все же придется подумать о каком-нибудь практичном способе, как ей быть с написанием заключительных глав. А что, возможно, диктовать – не такая уж и глупая идея? Только не Йорну. Что же касается сюжетного плана, то не хватало мотива убийства. Она могла только догадываться