Кумир - Стив Сомер

Идея показалась президенту поистине превосходной. И таких идей у Терри было великое множество. Они продолжали говорить еще довольно долго. И чем дольше длилось обсуждение, тем яснее перед изумленным взором Бейкера вырисовывалась утопическая картина благоденствия национальной экономики. Они перешли к другим вопросам. Терри предлагал ввести в правительство нового министра по делам национальных меньшинств; налоговый кредит для корпоративных инвестиций в развитие терапевтической службы на предприятиях; создание частных центров по уходу за детьми и программы переподготовки специалистов. Он также считал нужным защитить такие отрасли, как сталелитейная, текстильная и кожевенная, добиваться расширения свободных рынков для экспорта изделий тонкой технологии, вин, зерна, мяса и молочных продуктов. Он нарисовал Бейкеру блестящий путь к процветанию, основанному на росте производства и частной инициативе. Особенно впечатляло, что открывавшаяся перспектива, казалось, вполне реальна.

— Терри, я в восторге,— подытожил президент, когда его собеседник поставил точку.— В совершеннейшем восторге!

— Благодарю вас, сэр!

— Разрешите спросить вас еще кое о чем. Это сугубо личное. Надеюсь, вы не возражаете?

— Пожалуйста. Спрашивайте.

— Мне все твердят о вашем честолюбии. Мол, вы воспользовались случайным происшествием и теперь хотите въехать на нем в Белый дом. Это так?

Терри не замешкался ни на секунду.

— Мистер президент, мы все честолюбивы. Разве очутились бы мы в Вашингтоне, если б не были честолюбивы. Некоторые попали сюда, попустительствуя другим или участвуя в разных махинациях. Другие добились всего за счет силы характера и собственных заслуг. Вы, по-моему, принадлежите к этим последним. Я всегда преклонялся перед вами.

— Ну что вы, Терри! Спасибо,— растрогался Бейкер.

— А то, что вы назвали "случайным происшествием"… Не я выбирал случай. Это случай выбрал меня. Тут виновата сама судьба. Но, будучи честолюбив, я оказался на нужном месте. Мне повезло — я уцелел. Что ж, просить за это прощения?

— Судьба, говорите?

— Да.

Бейкер поставил чашку на место и улыбнулся:

— Вы что, верите в судьбу?

— Да, верю. Верю в предназначение. И мне нечего стесняться, если судьба избрала именно меня.

— Нет, конечно, нечего,— мягко заметил Бейкер.— Стесняться вам не следует.

Ему показалось, правда, странным, что человек, столь прагматично оценивающий внешнеполитические проблемы, столь практичный в вопросах экономики,— и верит, что миром управляют какие-то неведомые силы.

— Вас еще что-то интересует? — улыбнулся Терри.

— Да. Одна вещь. Если вам предложат выдвинуть вас на пост вице-президента, вы согласитесь?

Терри, улыбнувшись, кивнул, словно это был вопрос, которого он все это время ждал, и твердо произнес:

— Нет!

Бейкер удивленно уставился на него.

— Что ж, ответ однозначный. А можно узнать — почему?

— Потому что вы — провалились.

— Я?!

— Да, мистер президент. Именно вы.

— Ну, мы ведь все далеки от совершенства. У меня тоже были ошибки. Но говорить, что я "провалился"? Вы не считаете, что это чересчур сильно сказано?

— Нет, я так не считаю. Разве вы не проиграли войну в Никарагуа? Во всяком случае, проигрываете. Вы упустили военную инициативу в Африке — от Каира до мыса Доброй Надежды. А провалы в Ливане и Персидском заливе? Мы же отступаем повсюду!

— И что вы предлагаете?

— Мистер президент, вы наверняка знаете старинное изречение: "Те, кто не изучает историю, обречены на ее. повторение".

Сэм Бейкер утвердительно кивнул.

— Я,— продолжал Терри,— преподавал историю в Райс-колледже, и меня всегда поражало, как мало пользы извлекли американские лидеры из истории второй мировой войны. В частности, из захвата русскими Восточной Европы.

Бейкер, наклонив голову, внимательно слушал.

Терри подался вперед и сцепил руки, помогая себе тем самым лучше выразить свою мысль:

— Гитлер мечтал о том, чтобы поставить Германию "uber alles"[117], сделать арийцев властелинами всего остального мира в своем полушарии. Наши банки и наши ура-патриоты хотят проделать нечто подобное в нашем полушарии. Это ошибка. И опасная.

Искренность и озабоченность собеседника растрогали Бейкера.

— Терри, я, знаете ли, с вами согласен. Как и вы, я чувствую…

Не дав ему докончить, Терри поднялся и подошел к столу, за которым сидел президент:

— Страны, покоренные Гитлером, были разграблены и порабощены. Он осуществил программу физического уничтожения их национальных меньшинств. Тем самым он оказался виновным в столь чудовищном преступлении, что его нельзя описать никакими словами.

— Терри,— произнес Бейкер как можно более мягко,— я слышал ваши выступления и знаю, как глубоко преданы вы делу борьбы за интересы Латинской Америки. Я знаю, что…

— Все это,— перебил его Терри,— подорвало силы Германии.

Помолчав немного, Бейкер спросил:

— И что из этого следует?

— В конечном счете произошло объединение всех подпольных движений и партизанских сил порабощенных стран, которые напали на армию рейха с флангов.— Терри повернулся и посмотрел Бейкеру прямо в глаза.— Зато Сталин извлек из этого урок. Он вооружил народы, чьи страны оказались в его руках. И они стали его оплотом против Запада. Тем самым Россия сделалась доминирующей силой в своем полушарии.

— Боюсь, что… не совсем понимаю вас.

Бейкер сидел напряженный, встревоженный.

— Я говорю, что нам следует использовать Гренаду в качестве модели. Только такая политика поможет нам выиграть войну за Америку.— Терри отошел назад к дивану, затем вновь подошел к столу президента.— И знайте, крупнейшие из международных проблем нашего поколения не решить, сидя за столом переговоров. Их следует решать на улицах. С помощью СТАЛИ!

Когда Бейкер наконец собрался с силами для ответа, он был в состоянии говорить лишь шепотом:

— Но ведь вы же не можете действительно верить в то, что…

— Нет, могу. Так же, как верю в существование Спасителя.— Терри улыбнулся.— Мистер президент, это все ясно как день. История глядит на нас в упор.— Он неожиданно рассмеялся.— Советы хотят покончить со "звездными войнами", запретить ядерное оружие. Конечно, как не хотеть. Ведь они будут тогда иметь подавляющее превосходство в обычных вооружениях.— Терри склонился над сидящим президентом.— Я бы осуществил широкую программу по вооружению и военной подготовке наших союзников в Южной и Центральной Америке. Я бы сформировал их вооруженные силы. Точно так же, как в свое время сделали Советы в Польше и Восточной Германии. И еще: разместил бы отборные воинские части по всему миру, как Советы сделали на Кубе.

— Но вы ведете речь о том, чтобы превратить. Центральную и Южную Америку в вооруженный лагерь,— тихо заметил Бейкер.

— Да,— ответил Терри.

Бейкер медленно покачал головой.

— Я знаю, что вы не согласны со мной, мистер президент. Но это потому, что вам недостает силы воли, чтобы привести свободный мир к победе. Да, вы порядочный человек. Но взялись не за свое дело. Надеюсь, вы отойдете в сторону и освободите место для прихода тех, за кем стоит БУДУЩЕЕ.

Сэм Бейкер остался сидеть как громом пораженный.

— Думаю, это все, что я намеревался вам сказать, мистер президент!

— Да, да, конечно,— согласился тот.

— А теперь прошу извинить меня.— Терри направился к дверям.— Надеюсь, вы меня поняли?

— Думаю — да.

После того как Терри ушел, Бейкер еще некоторое время оставался сидеть на своем месте. Затем, повернув голову, оглядел Овальный кабинет и свой стол — стол президента Соединенных Штатов. Если он, Бейкер, не будет выдвигаться в президенты, то здесь, в этом кабинете, хозяином на ближайшие четыре года вполне может стать Терри Фэллон. Бейкер сунул руку за пазуху и приложил ее к сердцу. Прилипшая к телу рубашка была мокрой от пота. Президент с ужасом подумал: сиди Терри Фэллон за этим столом, он был бы самым могущественным и наверняка самым опасным человеком на свете.

20.50.

Когда зазвонил телефон и Салли услышала в трубке голос Терри, она едва не лишилась дара речи.

— Ну как… все прошло? — Терри был деловито-спокоен.— Виделась с Рамиресом?

— Да.

— Ну и?…

— Ну и ничего! Рамирес есть Рамирес. Старый дуралей, которому по ночам все еще снятся кошмары. Так ты встречался с президентом?!

— Да.

— И как? Терри, ради бога, не мучай меня!

Он на какой-то момент заколебался.

— Пойми, милая… Помнишь ту записку, которую я написал, когда ты была у меня вчера?

— Записку?

— Ну да, на листке из желтого блокнота.

Она тут же вспомнила ее содержание: "Нас могут подслушивать".

— Да! — поспешно ответила Салли.