Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

Сулла с головой ушел в работу. Его секретарь трудился усердно, чтобы не отстать. Воспоминания об Аврелии и том неприятном разговоре улетучились. Сулла даже не вспомнил, что у Рима был непокорный фламин Юпитера. Имелся другой, намного более опасный молодой человек, с которым предстояло обойтись нежно. Ибо Крошка Мясничок был очень умен, когда дело касалось его самого.

Как и предсказывала Рия, непогода в Нерсах стихла и установилась настоящая зима. Однако Соляная дорога, ведущая в Рим, все еще оставалась проходимой, равно как и дорога от Реате до Нерс, а также путь через горы в долину реки Атерн.

Но для Цезаря это не имело значения, потому что с каждым днем его состояние медленно ухудшалось. На ранней, более легкой стадии болезни он пытался вставать, чтобы уйти, но, как только он поднимался на ноги, голова его кружилась и он казался ребенком, который учится ходить. На седьмой день его стало клонить в сон, который постепенно перешел в легкую кому.

А потом у двери дома Рии остановился Луций Корнелий Фагит в сопровождении незнакомца, который видел Цезаря и Бургунда в таверне в Требуле. Оказавшись без Бургунда, которого Рия сама отправила рубить дрова, женщина была бессильна — и чужаки вошли в дом.

— Ты — мать Квинта Сертория, а этот человек, спящий на кровати, — Гай Юлий Цезарь, фламин Юпитера, — произнес Фагит, очень довольный.

— Он не спит. Его нельзя разбудить, — сказала Рия.

— Он спит.

— Это не сон. Разбудить его не могу ни я, ни кто другой. У него неизвестная форма лихорадки, а это значит, что он умрет.

Плохая новость для Фагита, который понимал, что не получит плату за голову Цезаря, если эта голова не останется на плечах живого хозяина.

Как и остальные приспешники Суллы, которые являлись его вольноотпущенниками, Луций Корнелий Фагит не обладал ни сомнениями, ни понятиями о нравственности. Стройный грек сорока с небольшим лет, один из тех, кто сам продался в рабство, считая это лучшей участью, нежели перебиваться кое-как на своей разоренной родине, Фагит присосался к Сулле, как пиявка, и за это получил награду — был назначен главой одной из проскрипционных банд. В то время, когда он прибыл, чтобы взять Цезаря, он уже имел четырнадцать талантов за убийство людей из списков. Доставка очередного человека к Сулле живым принесет ему еще два таланта, а грек не любил чувствовать себя обманутым.

Однако он не посвятил Рию в подробности своего поручения. Он заплатил информатору, стоя у постели Цезаря, потом убедился, что человек из Требула ушел. Смерть Цезаря не сулила Фагиту прибыли в Риме, но, вероятно, у мальчишки имелись с собой деньги. «Если поступить умно, — подумал Фагит, — то можно выудить эти деньги у старухи, рассказав ей сказку».

— Ну ладно, — сказал он, вынимая огромный нож, — я могу отрезать ему голову в любом случае. И получу свои два таланта.

— Лучше поберегись, citocacia! — пронзительно крикнула Рия, подскочив к нему и свирепо глядя ему в глаза. — Скоро придет человек, который тут же убьет тебя, если ты только дотронешься до его хозяина!

— А-а, германская громадина? Тогда я вот что скажу тебе, женщина: приведи его. А я здесь посижу на краешке кровати и составлю компанию молодому хозяину.

И он сел возле неподвижной фигуры, прижав нож к беззащитному горлу Цезаря.

Как только Рия опрометью выбежала на ледяной холод, громко зовя Бургунда, Фагит подошел к двери и открыл ее. На улице, недалеко от дома, ждали его помощники, десять человек.

— Германский гигант здесь. Если понадобится, мы убьем его, но предупреждаю: прежде чем мы сделаем это, у нескольких из нас будут поломаны кости, так что без надобности в драку не вступать. Мальчишка умирает, для нас он бесполезен, — объяснил Фагит. — Я попытаюсь выманить сколько-нибудь денег у старухи. Но как только я это сделаю, защитите меня от германца. Понятно?

Фагит вернулся в дом и занял прежнее положение — на краю кровати, с ножом, приставленным к горлу Цезаря. Рия скоро вернулась с Бургундом. Из груди Бургунда вырвался рык, но он не сделал ни шага вперед, а остался в дверях, сжимая и разжимая свои огромные кулаки.

— Хорошо, — как можно дружелюбнее сказал Фагит без всякого страха. — Теперь вот что, старуха. Если ты достанешь достаточно денег, я оставлю этого молодого человека здесь, с головой на плечах. За дверью меня ждут девять помощников, поэтому я могу резануть по милой молодой шейке и выйти с его головой на улицу быстрее, чем твой германец успеет добежать до кровати. Ясно?

— Ясно, но не германцу, если ты пытался сказать все это ему. Он ни слова не понимает по-гречески.

— Что за животное! Тогда я буду говорить с ним через тебя, мать, если ты согласна. Деньги есть?

Она стояла некоторое время молча, закрыв глаза и думая, как лучше поступить. Будучи практичной, как и ее сын, она решила сначала поторговаться с Фагитом, а потом отделаться от него. Цезарь умрет, прежде чем Бургунд добежит до кровати, а потом умрет Бургунд, и она тоже умрет. Рия открыла глаза и указала на корзины с книгами:

— Там. Три таланта.

Фагит перевел глаза на корзины и свистнул:

— Три таланта! О, очень неплохо!

— Возьми их и уходи. Дай мальчику умереть спокойно.

— О, дам, мать, конечно, дам!

Фагит сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Его люди вломились в дом с мечами наголо, готовые убить Бургунда. Но в комнате было тихо.

— О боги, какие они тяжелые! — воскликнул Фагит, когда оказалось, что корзины с книгами не поднять. — Он очень умен, этот молодой человек, наш фламин Юпитера.

За три раза все корзины были унесены. В третий заход, когда наемники вошли в комнату, Фагит поднялся с кровати и быстро встал между ними.

— Пока! — сказал он и исчез.

Послышался шум возни на дворе, затем стук подков по булыжникам и — тишина.

— Ты должна была позволить мне убить их, — сказал Бургунд.

— Тогда твой хозяин умер бы первым, — вздохнула старуха. — Они не вернутся, пока не потратят все деньги. Ты перевезешь Цезаря через горы.

— Он умрет, — заплакал Бургунд.

— Может быть. Но если он останется здесь, то умрет обязательно.

Коматозное состояние Цезаря было спокойным, он не бредил, не метался. Он выглядел очень худым и изнуренным, лихорадка обметала губы. Но даже в этом странном состоянии он мог пить, когда ему предлагали. Он пролежал неподвижно еще не так долго, чтобы из его груди начали вырываться звуки, свидетельствующие о том, что ему трудно дышать.

— Жаль, что пришлось отдать все деньги, потому что у меня нет саней, а ты сможешь его везти только так. Я знаю человека, который продаст мне сани, да вот купить не на что, потому что Квинт Серторий занесен в списки. У меня даже не осталось бы этого дома, если бы он не был моим приданым.

Бургунд безучастно выслушал ее, потом объявил, что ему надо подумать.

— Продай его коня, — сказал он и зарыдал. — Это разобьет его сердце! Но другого решения нет.

— Молодец, Бургунд! — живо отреагировала Рия. — Мы легко сможем продать лошадь. Конечно, не за настоящую ее цену, но достаточную, чтобы купить сани, несколько волов и заплатить за ваше проживание Приску и Гратидии. Даже при том количестве еды, которое ты способен поглотить.

Все было проделано быстро. Буцефала увел его новый хозяин, очень довольный покупкой. Он не мог поверить в свою удачу: получил такое животное всего за девять тысяч сестерциев! Покупатель поскорее ушел, боясь, что старая Рия передумает.

Сани, которые на самом деле представляли собой повозку на колесах, к которым были прикреплены полированные планки с загнутыми вверх концами, стоили четыре тысячи сестерциев, и два вола к ним по тысяче каждый. Хозяин намекнул, что не прочь выкупить летом все обратно — за четыре тысячи сестерциев, оставив себе две тысячи «за износ».

— Ты можешь получить их раньше, — с презрением сказала Рия.

Она и Бургунд постарались как можно удобнее уложить Цезаря в сани, хорошенько его закутав.

— Не забудь почаще переворачивать его! Иначе кости прорвут ему кожу. Он так похудел, бедняга. В такую погоду ваша еда долго не испортится, это хорошо. Ты должен давать ему молоко от моей овцы и воду, — наставляла она. — Хотела бы я пойти с вами! Но я слишком стара для этого.

Рия все глядела на белый холмистый луг, раскинувшийся позади ее дома, пока Бургунд и сани наконец не скрылись из виду. Овцу она дала им в надежде, что у Цезаря достанет сил выжить. Потом, когда беглецы уже совсем исчезли, Рия вошла в дом и приготовилась принести в жертву одного из своих голубей семейной богине Венере и десяток яиц богине Теллус и богу Индигету, которые были матерью и отцом всего сущего в Италии.

Путешествие к Приску и Гратидии, двоюродной сестре Рии, заняло восемь дней. Волы передвигались очень медленно. Это пошло на пользу Цезарю, которого почти не беспокоило неспешное передвижение по ровному снежному насту. Плавному ходу саней способствовало то обстоятельство, что полозья повозки были обильно смазаны пчелиным воском. Путники выехали из долины реки Гимеллы, на которой располагался город Нерсы, и двинулись по тропе, которая вилась по крутому подъему, на каждом повороте забираясь все выше, а потом спустились по другому склону холма и оказались в долине реки Атерн.