Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

— Какая милая шубка, — сказала она, протягивая руку.

Женщина пришла в некоторое замешательство. Затем она пожала протянутую руку и сказала:

— Спасибо. Вам нравится?

— Очень красивая, и она мне очень нравится, — повторила Ирена. Она кивнула, как будто собираясь что-то добавить, но вдруг вернулась на свое место и, сев, стала вертеть в руках свой стакан. Она обратилась через весь зал к Лив Хуле: — Не надо судить его слишком строго, милая. В конце концов, он всего лишь мужчина.

Трудно было определить, какого мужчину она имела в виду.

— Мне все-таки кажется, он должен получить свои деньги, — подала голос женщина в шубе. Никто не откликнулся, и тогда она выложила на стол перед собой пачку — банкноты крупного достоинства. — Как хотите, вот это для него.

— Бог ты мой, — сказала Лив Хула. И окликнула инопланетянина: — Антуан, еще выпьешь?

Но толстяк к этому времени решил, что хватит ему терпеть то отношение, которое он встретил здесь. Он — просто человек, который хочет найти свое место, человек, который повидал не меньше, чем другие, даже больше, чем некоторые. Его раздражало, что никто его не слушает. Он вспоминал то время, когда летал на сверхскоростных ракетах, о всех планетах, на которых побывал тогда, о вещах, которые видел там. Свежее Дыхание, Танец Шамана и Четвертина, Примроза Два и Солнечная Тысяча: он рассыпал себя, словно горсть монет, по всем звездам Лукоморья, до самой Радиотехнической Бухты. Он забирался в самые глубины космоса в те дни. Вместе с Эдом Читайцем они прокатывались волной по искривленному пространству. У него была своя ракета, он назвал ее Цыпка Кино. Но его угнетали одиночные полеты.

На планете Санта Муерте он надышался чего-то такого, что отразилось на легких и на сознании, так что он не мог сообразить потом, что к чему. Так приходилось платить за звание звездного летчика.

Какого черта, подумал Антуан. С собой не унесешь того, что было в прошлом.

По крайней мере он простился с этим баром, видит утреннее солнце и направляется куда-нибудь туда, где можно дышать полной грудью, — в Денежный Стан лежит его путь, где сказочная страна торговых рядов простирается к югу от Прямого проезда, за космопортом и еще дальше к морю. Он щурил глаза от слепящего света, который отражала издали поверхность моря. Он найдет себе работу. Он встретит людей, которые, улыбаясь, действительно рады видеть тебя.

Когда он ушел, в баре Лив Хулы воцарилась тишина. Тенички одна за другой беззвучно отделились от потолка и полетели к женщине в меховой шубе, и женщина встретила их рассеянным взглядом. Запахи поползли из кухни и всех отдушин. Похоже, что каждую из трех женщин беспокоили какие-то свои мысли. Время от времени одна из них подходила к двери и смотрела вдоль улицы в сторону дивнопарка, где беззвучно клубился загадочный туман, сотканный дневными химическими испарениями, а другие с надеждой следили за ней взглядом.

Терри Биссон

Честное скаутское

Терри Биссон — автор ряда благосклонно принятых критиками романов: «Огонь на горе» («Fire on the Mountain»), «Создатель миров» («Wyrldmaker»), «Путешествие на красную планету» («Voyage to the Red Planet»), «Пираты Вселенной» («Pirates of the Universe»), «Старьевщик» («The Pickup Artist»), а также известного романа «Говорящий человек» («Talking Man»), который получил в 1986 году Всемирную премию фэнтези. В соавторстве с Уолтером М. Миллером-младшим им написан роман «Святой Лейбовиц и женщина Дикая Лошадь» («Saint Leibowitz and the Wild Horse Woman»), продолжение романа Миллера «Гимн Лейбовицу» («А Canticle for Leibowitz»). Биссон постоянно сотрудничает с такими изданиями, как «Sci Fiction», «Asimov's Science Fiction», «Omni», «Playboy», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction». Его известный рассказ «Медведи открывают огонь» («Bears Discover Fire») получил несколько премий: «Хьюго», «Небьюла», премию имени Теодора Старджона и премию журнала «Asimov's» в 1991 году, — это единственное произведение, завоевавшие все возможные награды в этой области. В 2000 году автор получил премию «Небьюла» за рассказ «Мак и другие» («Macs»). Короткие произведения Биссона объединены в сборники «Медведи открывают огонь и другие рассказы» («Bears Discover Fire and Other Stories») и «Комната на верхнем этаже и другие истории» («In the Upper Room and Other Likely Stories»). Его недавняя работа «Дорогое Аббатство» («Dear Abbey») была выпущена отдельным изданием. Рассказы Терри Биссона появлялись в восьмом, десятом, двенадцатом, тринадцатом и двадцать первом сборниках «The Year's Best Science Fiction». Автор проживает с семьей в Окленде, штат Калифорния.

В вышедшей в прошлом году повести «Дорогое Аббатство» автор отправляет своих читателей в далекое будущее. В представленном ниже рассказе он переносит нас в не жнее далекое прошлое, преподавая нам горький урок, что же значит — быть человеком.

Утром, 12 июля 20** года я получил следующее звуковое сообщение на лабораторный компьютер, единственный, которым я пользуюсь:

Сделал. Как планировалось. Все получилось. Вот я на юге Франции, точнее, в том месте, которое сейчас (сейчас?) люди считают югом Франции. Все здесь похоже на север. Раз моя расселина располагается на высоте четыре тысячи двести футов, значит, льды совсем рядом. Я вижу язык ледника всего в пяти сотнях футов надо мной. Разумеется, никаких костей здесь пока нет. Прямо внизу узкая долина, ведущая к стоянке НТ, около полумили отсюда. Я вижу дым, этого я не ожидал. Разве они не должны соблюдать осторожность? Может, они пока еще не боятся ХС, и я пришел слишком рано? Надеюсь, нет. Пусть это и не входит в протокол, но мне бы очень хотелось узнать больше о нашей первой встрече (и последней?) с другим видом людей (человекообразных?). Хотя видеть дым мне приятно. Никогда не думал ощутить одиночество, но это случилось. Время есть пространство, а пространство есть расстояние (Эйнштейн). Отправляюсь к стоянке НТ. Остальное позже.

В строке темы сплошной шум, как и в заголовке. Я все еще пытался сообразить, что все это значит (ведь я вообще не получаю писем, за исключением сообщений от ньюсгруппы Фонда), когда следующим утром пришло еще одно послание. Даты я проставил сам.

Это точно они. Я наблюдаю за двадцатью НТ, собравшимися на стоянке вокруг дымящего костра. Даже в бинокль с пятидесяти ярдов они похожи на большие движущиеся тени. Сосчитать их сложно. Они собираются вместе, расходятся группками по двое, по трое, но никогда поодиночке. Я не могу отличить мужчин от женщин, но есть четверо-пятеро детишек, которые тоже все время вместе. Хотелось бы рассмотреть лица, но здесь сумрачно. Постоянная облачность. Я наблюдал почти четыре часа, судя по хронометру в моем компьютере, и никто не покинул стоянки. Отделить кого-то одного может оказаться проблематично. Но у меня осталось почти пять дней (— 122), чтобы обдумать это. Завтра я понаблюдаю с другой точки, там я буду к ним ближе и свет, может быть, будет лучше; над ними, не рядом, Я знаком с протоколом. Я сам помогал его составлять. Но я хочу подобраться поближе.

Я начал подозревать какой-то розыгрыш, хотя до сих пор шутники обходили меня стороной. У меня есть друг Рон, и, естественно, я начал подозревать его (кого же еще?), после очередного длинного послания, пришедшего в тот день, когда мы должны были встретиться.

Совершенно неожиданные изменения в планах. Я сижу здесь, в расселине, со «своим собственным» НТ. Он прекрасная кандидатура для захвата, если мне удастся задержать его здесь дня на четыре (— 98). Они совсем не такие, как мы думали. Реконструкции слишком уж антропоморфические. Это НЕ человек, хотя, конечно, гоминид. То, что мы принимали за широкий нос, скорее, морда. Он белый, как привидение, для меня он и есть привидение. Или это я привидение? Он сидит с другой стороны костра и пристально смотрит на меня, точнее, сквозь меня. Странно, такое впечатление, что большую часть времени он пребывает в некоем оцепенении, бездумный, как кот. А случилось вот что: утром я спускался вниз, чтобы рассмотреть стоянку, толкнул валун, и тот упал мне на левую ногу. Я решил, что наверняка сломал ее (не сломал!) и к тому же оказался в ловушке. Камень придавил ногу, и от колена и ниже она исчезла в узкой щели. Я невольно вспомнил о том парне из Юты, который отпилил собственную руку армейским швейцарским ножом. Я гадал, когда дозрею до этой мысли, потому что находился в худшем, чем он, положении: если я не вернусь в свою расселину через какую-то сотню часов, то застряну здесь, придавленный не только камнем. Самим Временем. Потеря чувствительности напугала меня сильнее боли. Начался снегопад, я боялся замерзнуть. Должно быть, я заснул, потому что следующее, что увидел, «мой» НТ сидел на корточках и смотрел на меня, точнее, сквозь меня. Тихий, как кот. Странно, но я так же мало удивился ему, как он — мне. Это было похоже на сон. Я показал на свою нету, и он откатил камень в сторону. Просто взял и откатил. Либо он невероятно силен, либо взялся под удачным углом, либо и то и другое. Я был свободен, теперь нога болезненно пульсировала и кровоточила, но перелома не было. Я мог даже опираться на нее. Я хромал.