На поиски динозавров в Гоби - Анатолий Рождественский

Находка в 1957 году черепа аралозавра заставила более оптимистически смотреть на поиски динозавров в Средней Азии, и в 1961 году мы с И. М. Клебановой решили заново обследовать все среднеазиатские местонахождения, надеясь, что на этот раз фортуна окажется более благосклонной. С группой нашей институтской молодежи и "ветеранами" центральноазиатских экспедиций И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным, работавшими и за шоферов, и за раскопщиков (они прошли хорошую школу у Я. М. Эглона), мы на двух машинах совершили большой маршрут. Начав с Приаралья, мы затем спустились на юг до Ташкента, прошли вдоль северных предгорий Тянь-Шаня, с пересечением Муюн-Кумов, и закончили наши работы в Зайсанской котловине.

Нам повезло с млекопитающими — в Приаралье мы успешно раскопали Кызыл-Как, с индрикотериевой фауной олигоцена, а на Зайсане — Калмакпай с более поздней — гиппарионовой фауной. Эти новые пункты оказались очень богатыми, и последующие экспедиции Палеонтологического института собрали здесь "обильный урожай". В отношении же динозавров мы почти ничего не могли добавить к той безнадежности, которую отметил Ефремов. Пожалуй, наиболее интересной новостью было открытие геологов, незадолго до нас обнаруживших скорлупу яиц динозавров на реке Тайжузген в Зайсанской впадине. Естественно, мы также обследовали это местонахождение. По своему геологическому строению, в частности кирпично-красным пескам, заключавшим скорлупу яиц динозавров, Тайжузген был удивительно похож на Баин-Дзак. К сожалению, кроме скорлупы яиц, никаких других остатков динозавров обнаружить не удалось, хотя и она уже позволяла установить меловой возраст отложений, считавшихся ранее третичными.

Несколько разочарованный среднеазиатскими динозаврами, вернувшись из экспедиции, я взял отпуск и уехал отдыхать на Кавказ. Каково же было мое удивление, а еще больше — радость, когда по приезде во второй половине ноября я получил письмо с фотографией скелета динозавра. Находка, как сообщалось в письме, была сделана геологом, доцентом Ташкентского университета Г. А. Беленьким, работавшим с группой своих студентов севернее Ташкента, в так называемых Чулях. Не располагая необходимыми техническими средствами, и прежде всего укрепляющими кости клеевыми пропитками, и боясь повредить скелет при выемке, Г. А. Беленький обратился в наш институт за помощью. Через три дня я вылетел в Ташкент, а еще два дня спустя туда прибыли И. И. Лихачев и М. М. Брагин, привезя снаряжение.

Чули представляют резко всхолмленную местность к северу от Ташкента. Здесь широко развиты континентальные меловые отложения, и обломки костей динозавров в Чулях находили уже давно, но целый скелет был обнаружен впервые. Дело было так. Один из студентов Г. А. Беленького, подойдя к краю обрыва, близ колодцев Сюк-Сюк, увидел у подножия обломки костей. Первый же удар геологическим молотком показал, что кости есть и в коренном залегании. Костеносная порода представляла рыхлый песок, легко поддававшийся расчистке. Очень скоро стало ясно, что здесь залегает скелет. Хотя он был не очень большой, около четырех метров, но как взять его, но поломав? Вот тогда и было послано в Москву письмо.

Ташкентские геологи приняли самое деятельное участие в осуществлении раскопок, оказав помощь моему маленькому отряду людьми, транспортом, необходимыми материалами и инструментами. В день выезда в поле пошел дождь с мокрым снегом, однако отступать было уже поздно. Температура опустилась на несколько градусов ниже нуля, а место находки засыпало снегом. На следующий день мы принялись за раскопки. К счастью, непогода сменилась солнечными днями, и на солнышке так пригревало, что иногда можно было работать раздевшись даже до рубашки. Около 10 дней потребовалось, чтобы извлечь скелет, взятый шестью блоками-монолитами. В середине декабря мы вернулись в Москву.

Ташкентский утконосый динозавр был самой полной находкой не только в Средней Азии, но и на всей территории Советского Союза, причем его научная ценность заключалась еще и в том, что он залегал выше конгломератового слоя с обломками костей других динозавров, доказывая тем самым, что не все мезозойские отложения были перемыты. Изучение скелета динозавра показало, что он относится к известному из Северной Америки роду прохенеозавр, а отложения под Ташкентом по крайней мере на два геологических века (примерно на 10 миллионов лет) моложе, нежели это считалось раньше. Ташкентскому прохенеозавру, несколько отличавшемуся от американского, я дал видовое название "конвинценс" ("неопровержимо доказывающий"), подразумевая под этим, что динозавровые местонахождения Средней Азии образовались в меловой период. В отличие от других утконосых динозавров прохенеозавры характеризуются сравнительно малыми общими размерами (4–5 метров) и небольшим, но высоким и коротким черепом. Челюсти у них слабо вытянуты и потому мало напоминают утиный клюв, столь типичный для их собратьев. Так, с находкой ташкентского прохенеозавра появилось еще одно новое и важное звено, установившее связь между казахстанскими и североамериканскими динозаврами и изменить взгляды на геологическую историю Средней Азии в мезозое.

На следующий год летом вместе с И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным я организовал бульдозерные раскопки останца, в котором был найден скелет, но тщетно. Скелет был единственным, случайно попавшим здесь в захоронение — труп заякорился в углублении дна древней реки, что хорошо можно было видеть при раскопках зимой. Половина скрытого останца — сотни кубометров породы, не дала ни одной косточки. Было, конечно, досадно, но пришлось "поставить крест".

Мы приехали в начале мая, чтобы не попасть в жару, однако к середине июня она стала совершенно нестерпимой. Мне приходилось наблюдать, как пастухи, перегонявшие отары овец в горы (с 25 июня по 5 августа — 40 "выморочных" дней, которые овцы не выдерживают на равнине), подтаскивали к колодцу ослабевших от жары и жажды животных, которые уже не были в силах сделать последних несколько шагов. Термометр в конце июня в палатке показывал более 40°, хотя палатки были защищены сверху еще тентом. Впрочем, работая в середине лета под Ташкентом, мы как-то в 7 часов вечера зарегистрировали в тени 48°. Чтобы хоть как-то охладиться и на несколько минут испытать удовольствие, приходилось стаскивать с койки горячий спальный мешок и ложиться на полотно раскладушки, предварительно выплеснув на него полведра воды. Выше колодцев просачивалась вода, и мы, вырыв яму, устроили там "холодильник". Охлажденный в нем квас, который мы привозили время от времени из Ташкента, казался нам божественным напитком. Постоянное пребывание в пекле изрядно вымотало нас, и некоторым облегчением явился маршрут на местонахождение Рават, расположенное в отрогах Гиссарского хребта.