История куртизанок - Элизабет Эбботт

В неустроенности жизни Клер стремилась к интеллектуальному подъему, который испытывала в обществе Мэри и Перси Шелли. Она пыталась заработать на жизнь писательским трудом, и два ее рассказа были опубликованы, но — по ее собственному настоянию — под именем Мэри Шелли. У Клер было много друзей, их общество доставляло ей радость, и отношения с ними не прерывались, а, наоборот, углублялись, несмотря на ее острый язычок и склонность к пикировкам.

Позже Клер вернулась в Италию и, как это ни удивительно, стала ревностной сторонницей римско-католической церкви. Когда ей было уже под восемьдесят, один из ее гостей описал ее так: «Миловидная пожилая дама — все тот же ясный взгляд, порой искрящийся иронией и весельем; лицо ее гладкое и чистое, как было в восемнадцать лет, чудесные седые волосы, неизменной осталась ее гибкая и стройная фигура, смех как серебристый колокольчик»{131}. Клер наконец удалось избавиться от «этой печальной меланхолии», когда она думала о том, как много у нее было «выдающихся и достойных» друзей. Сожаление у нее вызывало лишь то, что она «прошла по жизни без наставника и без спутника»{132}.

Клер скончалась в 1879 г. во сне, не дожив месяца до своего восьмидесятого дня рождения. Эпитафию, которую она сама себе выбрала, гласит:

Она провела жизнь в страданиях, расплачиваясь не только за грехи, но и за добродетель{133}.

От других любовниц Байрона Клер Клермонт отличает то обстоятельство, что поэт никогда ее не любил. Она никогда не понимала по сути консервативные и элитарные социальные представления Байрона. Кроме того, она так и не смогла осознать, что ее постоянные притязания на его время (а также внимание и любовь), наряду с робкими попытками его изменить — убедить его правильно питаться и пить в меру, — а также колкие, саркастические замечания по поводу его друзей, — все это раздражало Байрона до такой степени, что порой он приходил в бешенство.

Придирчивый, требовательный тон ее писем может вызвать неприятие даже у самого доброжелательного читателя. Не удивительно поэтому, что многие из них смяты, как будто Байрон пытался задушить эти послания за неимением самой Клер.

Слишком поздно — уже потеряв ребенка — ей удалось распознать истинную сущность Байрона. Но Клер так никогда и не уяснила себе, что они с ним воплощали разные миры, которые лишь волею судьбы пересеклись: Байрона породил привилегированный и надменный мир, Клер — хрупкий и опасный. Клер (а позже Аллегра) стала заложницей жестких законов, лишавших незаконнорожденных детей большей части прав и усиливавших их осуждение обществом, — тех самых законов, которые Байрон использовал, чтобы лишить любовницу дочери.

Графиня Тереза Гвиччиоли{134}

Тереза Гвиччиоли стала последней и самой сильной любовью Байрона, хотя перед своей безвременной кончиной он к ней уже охладел и чувства его притупились. При этом с самого начала их отношений он не хранил ей верность. Циничный и неугомонный Байрон встретил восемнадцатилетнюю Терезу Гамба Гизелли через год после того, как она вышла замуж за весьма состоятельного шестидесятилетнего графа Алессандро Гвиччиоли.

Тереза отличалась необычайной красотой: широкие бедра, узкая талия и полная грудь, которая приводила Байрона в восторг. Ее пышные светлые волосы ниспадали до плеч крупными локонами. У нее были огромные глаза, изящно изогнутые брови, тонкий орлиный нос, на красиво очерченных полных губах ее часто играла улыбка. Лишь пропорции частей ее тела имели некоторую неправильность: из-за коротковатых ног складывалось впечатление, что туловище Терезы излишне массивно.

Общение с аристократкой Терезой доставляло Байрону удовольствие. Она получила образование в монастыре, ее брак устроил отец. Она много читала, была (по оценке Байрона) «в меру умна» и любила литературу. К тому же ее можно было назвать безнадежным романтиком, воспитанным на традициях обольщения и интриги. После года жизни в браке без любви и добросовестного исполнения супружеских обязанностей — то, что происходило в спальне, Терезу вполне удовлетворяло — она увлеклась Байроном столь же самозабвенно, как и он ею. Она называла их взаимное влечение «таинственным», бередящим душу и чарующе волнующим.

Тереза сдалась легко, после одной-единственной встречи наедине, во время которой расцвела их любовь — они так описывали зарождение чувственного влечения друг к другу. На следующий день они уже стали близки. В сексуальном отношении они прекрасно подходили друг другу, поскольку Тереза была так же раскованна, как и Байрон. Любовь обретала форму чувственной страсти, которой Байрон был подвержен в той же степени, что и Тереза. Почти. Если бы он узнал, что она способна на фальшь или обман, говорил он друзьям, у него достало бы самолюбия, чтобы прекратить с ней всякие отношения.

Любовники встречались и познавали тела друг друга в течение четырех дней. Но Байрон никак не мог ограничиться только одной женщиной. Он продолжал ухаживать за другой восемнадцатилетней аристократкой так усердно, что почти сразу же после признания Терезе в вечной любви бросался к Большому каналу и приезжал к другой своей даме, по дороге промокнув в гондоле до нитки. Тереза пребывала в блаженном неведении относительно внеурочных свиданий любовника; слишком наивная, чтобы переживать по поводу эпизодичных приступов сплина у поэта, она оставалась совершенно счастливой.

Байрон продолжал любить Терезу, но его все больше волновала ее бестактность, несдержанность и самонадеянность, подкрепленная тем, что ей удалось заполучить в любовники знаменитого английского поэта — «моего Байрона», как она его называла. И хоть он не терпел неловких ситуаций в обществе и от истерик в стиле Каролины Пэм у него кровь стыла в жилах, Байрон тоже при каждом удобном случае всем рассказывал о своей новой любви.

У любовников были сообщники: служанка Терезы Фанни Сильвестрини и священник, передававший страстные письма, которые они часто посылали друг другу. Как всегда, для Байрона такие послания составляли важнейшую часть отношений, хотя письма ему приходилось писать по-итальянски. С самого начала романа он скептически относился к неизменности их любви, предупреждая Терезу: «Чувствами нельзя управлять, но они составляют самое прекрасное и хрупкое достояние нашей жизни»{135}. Тем не менее он заверял ее в своей преданности и клялся, что теперь даже не взглянет ни на какую другую женщину.

Тем не менее он продолжал встречаться с другой молоденькой венецианкой, одновременно умоляя свою сводную сестру Августу вновь подарить ему любовь. Тереза об этом даже не подозревала. У нее возникли собственные проблемы. Она была на четвертом месяце беременности, и это был уже второй ребенок, которого она вынашивала. Кодом ранее она произвела на свет мальчика-наследника, но он умер. Через десять дней сумасшедшей любви с Байроном, настолько страстной, что это могло повредить ее здоровью, она должна была последовать за мужем в Равенну.